Страница 43 из 76
Глеб отлично видел несколько светящихся пятен – иллюминаторы корабля, узкую щель приоткрытой двери. На палубе появлялись и исчезали, растворяясь во мраке, темные силуэты.
Замок на цепи, которой лодка была примкнута к причалу, поддался легко. На дне лодки, у самого борта, лежало весло с поломанным черенком.
«Подходяще, – подумал Глеб, – этим обломком я все-таки догребу до корабля. Было бы два весла, пошло бы веселей, но и с одним я управлюсь».
Сиверов уселся на корму, застегнул молнию куртки под самое горло, пистолет сунул в наружный карман.
«С Богом!»
Вначале он подтянулся к пирсу, потом изо всех сил оттолкнулся от него, и лодка заскользила по черной, как крышка рояля, поверхности канала. Она прошла по инерции метров десять – как-никак Глеб был очень силен и смог придать лодке достаточную скорость. Затем он взял неудобное весло – черенок оказался слишком короток – и понемногу стал подгребать то с правого борта, то с левого, стараясь держаться в тени большой баржи. Понемногу лодка продвигалась вперед. На середине капала невысокие волны начали постукивать о дюралевый борт. Но Глеба это не беспокоило.
«Ерунда, звуков в ночном порту предостаточно».
Он медленно приближался к намеченной цели, обходя корабль с кормы, чтобы не попасть в поле зрения человека, сидевшего в моторке возле металлической лестницы.
Наконец лодка Глеба чиркнула о борт корабля, и Глеб рукой уперся в обшивку, чтобы лодка не терлась об нее. Он добрался до якорной цепи, ухватился за нее и по возможности бесшумно привязал лодку к якорной цепи. Теперь – наверх!..
Глеб достал пистолет, снял его с предохранителя и вновь убрал в карман, который оставил незастегнутым, чтобы при случае легко можно было выхватить оружие.
А затем, даже не касаясь ногами мокрой якорной цепи, перехватывая руки, добрался до палубного ограждения.
Несколько мгновений помедлил, прислушиваясь, петли кого рядом. Все было спокойно. Глеб резко подтянулся на руках, перевалился через бортик животом и залег на палубе за бухтами промасленных канатов.
Он лежал, прислушиваясь к долетавшим до него голосам. Разговор велся по-английски, но слова звучали с ужасающим акцентом. Ни для кого из собеседников английский не был родным языком, это Глеб понял сразу: он-то английским владел в совершенстве. Голоса были едва слышны, и только кое-какие слова Сиверов мог разобрать. Уловить же общий смысл было вообще невозможно.
«Ладно, придется подобраться поближе. Ведь ради этого я сюда и приплыл».
Глеб приподнялся на руках, прокатился несколько метров по палубе, сумев не попасть в освещенное пространство, и начал красться к палубной надстройке, прячась за бочками и спасательными плотиками.
Наконец он оказался возле надстройки. Сейчас голоса слышались явственнее. Глеб понимал, стоит ему высунуться, заглянуть в иллюминатор, как тут же может начаться стрельба: то, что на корабле вооруженные люди, он видел. Начинать перестрелку не входило в его планы, он еще не выяснил, что именно здесь происходит и какого черта этот небольшой корабль стоит посреди морского канала, а не у причала. Прижавшись к стене между иллюминаторами, Глеб посмотрел на берег.
У крыльца административного здания все еще стояла «волга» Разумовского с включенными габаритными огнями.
«Так связаны эти Приехавшие на БМВ с генералом или нет? А если связаны, то каким образом? Ничего, я скоро это выясню. Может, на корабле стоит подслушивающая аппаратура, и эти люди пытаются прослушивать беседу Разумовского? Затея глупая, ведь можно было бы, ничем не рискуя, подобраться к машине почти вплотную. Рядом с ней ящики, бетонные плиты, контейнеры, в общем, место для укрытия подходящее».
Голоса в каюте смолкли. Послышались неторопливые шаги, а затем двое вооруженных людей в одинаковых черных дождевиках – те, которые приехали на БМВ, – появились на палубе. Свои автоматы они несли не пряча, уверенные, что с берега их никто не видит.
Один из них громко выругался, плюнул под ноги и посмотрел на темное небо, с которого начало накрапывать. Второй эхом повторил его ругательство, прибавив несколько эпитетов от себя. Если их английский оставлял желать лучшего, то русским матом они владели безупречно.
– Можете выходить, – бросил первый куда-то вниз. – И выносите, сейчас будем считать.
На палубе началось оживление, и Глеб, сделав осторожное движение, заглянул через иллюминатор в каюту.
Там стоял стол, ножки которого были привинчены к полу, – совершенно пустой.
Из трюма один за другим были извлечены и доставлены в каюту три тяжелых жестяных ящика – таких, в каких обычно перевозят театральный реквизит – рифленая жесть, обитые металлом уголки, надежные замки с пломбами. На ящиках не было никаких надписей. Обходились с ними очень бережно.
Двое русских, потоптавшись на палубе, проследив за тем, как достают ящики из трюма, вернулись в каюту.
Глеб еще раз заглянул в иллюминатор, воспользовавшись тем, что люди в каюте сейчас заняты делом и не станут глазеть по сторонам. Однажды убедившись, что на корабле чужих нет, они потеряли бдительность Русские уселись рядом с ящиками, глядя на них неотрывно, словно им собирались показать фокус. Русских па корабле было только двое. Вес остальные имели арабскую внешность – темные волосы, маслянистые глаза, бороды, усы Сверкали золотые перстни на пальцах, и непременной деталью являлось оружие. Тут оно было у всех. Когда автоматы мешали, их клали прямо на пол каюты, отодвигали ногой, но никогда о них не забывали …Пломбы с ящиков были сорваны, крышки подняты, и Глеб увидел, как из первого ящика, ближе всех стоящего к столу, двое арабов принялись выкладывать пачки денег, складывая их по десять в штабеля – стодолларовые банкноты по десять тысяч в каждой пачке.
«Сколько же во всех трех ящиках?!..»
Такого количества денег в одном месте Глебу никогда раньше видеть не доводилось.
«Что же здесь происходит? Похоже, какая-то крупная сделка».
Но о таких крупных сделках можно прочесть разве что в бульварных газетах, посмотреть гангстерские фильмы, где все преувеличивают раз в сто. В реальной жизни такие сделки, как правило, ведутся только на государственном уровне и, как правило, не наличными деньгами.
Здесь же творилось что-то фантастическое. Русские время от времени просили дать им ту или иную пачку купюр. Они пролистывали пачки так, как шулер пролистывает колоду карт – только мельтешили бумажки, а затем, махнув рукой, показывали на железный ящик.
Пересчитанные деньги, вернее, даже не пересчитанные, а пощупанные, опять запаковывались. Счет велся сотнями тысяч долларов. Пачки складывались в блоки по сто тысяч и после этого опускались в цинковый ящик.
Долго же им пришлось бы считать, если бы они вознамерились слюнявить пальцы или даже пропускали бы деньги через счетчик купюр. А так операция заняла около получаса. Сколько они там насчитали. Сиверов не знал, ведь не мог он постоянно торчать в иллюминаторе.
Сиверов услышал, как кто-то из арабов все так же по-английски сказал:
– Как видите, мы свою часть договора выполняем.
– А мы свою выполнили еще раньше, – Глеб узнал голос соотечественника.
Глеб опять заглянул в каюту. Все три ящика стояли с поднятыми крышками, и один из арабов аккуратно ровнял тыльной стороной ладони содержимое. Так поступал бы, наверное, прапорщик, складывая пачки с дешевыми сигаретами.
"Ясно, что покушением на генерала Разумовского здесь и не пахнет. Какое-то совершенно другое мероприятие. Хотя кто знает… Ехали же они за Разумовским всю дорогу от оперативной квартиры. Такие совпадения не случайны – ночной приезд генерала ФСК и масштабная акция передачи денег от арабов русским. Тем более, эти двое в дождевиках – скорее всего, сотрудники спецслужбы. Слишком уж уверенно они себя чувствуют, так, будто занимаются вполне законным делом или имеют солидное прикрытие, ничего не опасаются.
Судя по их поведению, деньги им не принадлежат, они лишь курьеры".