Мишень для Слепого

Правда, после них я неделю занимаюсь уборкой. Но я на детей не в обиде. Они живут своей жизнью…

И тут Иосиф Михайлович вспомнил, что он именно сегодня во второй половине дня должен был встретиться с мастером и отдать ему деньги.

– Экая незадача, – пробормотал Иосиф Михайлович, – такого со мной еще не случалось. Ведь пообещал прийти! А, это все из-за долларов. Разволновался, разнервничался, обрадовался, как малое дитя. Жаль, 470 объяснить не смогу мастеру, он бы меня наверняка понял.

И Иосиф Михайлович в белой крахмальной рубашке с угольно-черной бабочкой прошелся по гостиной, расправив плечи, выпятив грудь – так, словно именно сейчас ему на грудь должны повесить медаль за заслуги перед отечеством.

– Можно, можно, заслужил, – объявил он на вею квартиру.

Затем прислушался к тиканью курантов, отбросил медный крючок на футляре, открыл застекленную дверцу и, шурша цепочкой, подтянул тяжелые бронзовые гирьки, полюбовался на мерное качание маятника, на вспыхивающий и гаснущий блик в самом центре его диска. Потом направился на кухню, с довольным видом потирая разгоряченные ладони.

«Да, я заслужил, я имею право. Сегодня мой день, можно сказать, день ангела».

Иосиф Михайлович извлек из холодильника новую бутылку водки, свинтил пробку и достал из буфета вторую рюмку и круглый хрустальный графин и перелил в него содержимое бутылки. Он ушел из кухни, устроился в гостиной, наполнил рюмки, звонко чокнулся ими друг о друга.

– За тебя, Соня, за тебя, дорогая.

Осушил одну. Сглотнул набежавшую слюну.

Посидев еще минут пять без движения, старик Домбровский, уже не чокаясь, выпил вторую рюмку.

– Завтра у меня будет очень много дел, – говорил Иосиф Михайлович на кухне, тщательно протирая вымытые рюмки. – Но это будет завтра. А сегодня мне еще предстоит длинная ночь, хотя, может быть, сегодня я просплю без этих сновидений, смогу отдохнуть. И вообще, время, кажется, пошло вспять, – Иосиф Домбровский улыбнулся. – Наверное, я скоро начну работать.

Рука уже сама тянется к инструменту.

Глава 5

Когда в приемной генерала Потапчука зазвонил городской телефон, дежурный офицер, одетый в штатский костюм, недовольно посмотрел на аппарат. У офицера скопилось много работы, а городской телефон только отвлекает. Но служба есть служба, значит, он должен отвечать на звонки.

Выждав четыре сигнала, офицер взял трубку и не спеша поднес к уху, надеясь, что на другом конце трубку положат, и тогда сама собой отпадет необходимость тратить время на разговоры. Но трубку не положили.

– Вас слушают, – сказал офицер.

– Доброе утро, – послышался немного дребезжащий, но уверенный голос.

– Да, доброе утро. По какому вопросу вы звоните?

– Мне нужен хозяин кабинета.

– Я его помощник, слушаю вас.

– Нет, вы не поняли, молодой человек. Меня интересует только хозяин кабинета, и никто другой.

– Кто именно?

– Федор Филиппович Потапчук.

– А кто его спрашивает?

Ни в одном справочнике, доступном простым смертным, этот телефон, да еще в сочетании с фамилией и именем-отчеством генерала ФСБ, не значился.

– Да как вам объяснить, молодой человек…

– Как есть, так и объясните, – сказал офицер, подавляя раздражение, – вы же, надеюсь, знаете куда звоните?

– О, прекрасно знаю! – ответил абонент. – Скажите ему, что некто Иосиф Михайлович Домбровский хотел бы перекинуться с ним парой фраз.

– Сказать, что вы хотели бы перекинуться парой фраз? – уточнил офицер, не привыкший к подобным формулировкам в официальных разговорах.

– Да-да, именно так, – подтвердил Иосиф Михайлович. – Федор Филиппович меня хорошо знает, но может сразу и не вспомнить.

– Хорошо, я спрошу. Перезвоните по этому же номеру минут через пять.

– Я думаю, он сам перезвонит мне, – самонадеянно сказал Иосиф Михайлович Домбровский, опуская тяжелую трубку на рычаги старомодного черного телефона.

Гравер сидел за столом в своем кабинете, положив перед собой большой блокнот, открытый на странице на букву "К". И уже от руки поверх "К" была выведена буква "Ф". На этой странице черной тушью каллиграфическим почерком была записана дюжина фамилий с номерами телефонов.

Офицер тоже положил трубку и удивленно пожал плечами.

"Странный звонок. Рабочий день только начался, и генерал буквально минут десять как вошел в кабинет.

Ладно, потревожу, тем более, это первый звонок".

Офицер нажал кнопку на пульте и услышал голос генерала Потапчука:

– Входи, я не занят.

Помощник генерала поднялся, открыл двери и оказался в просторном кабинете Потапчука.

– Что скажешь, Александр?

– Странный звонок, Федор Филиппович.

– По существу говори, – нахмурился Потапчук.

Он полюбил определении вроде «странный», «удивительный», «непонятный». Они его раздражали, ведь всему странному и непонятному есть логическое объяснение, и в задачи ФСБ как раз и входит поиск этой логики.

– Вам только что звонил некто Домбровский Иосиф Михайлович, уверял, что вы его знаете…

– Домбровский? – наморщил лоб генерал. Фамилия действительно была ему знакома. – Как ты сказал, Александр, его зовут?

– Домбровский Иосиф Михайлович, – отчеканил офицер.

– Домбровский… Домбровский… – медленно, будто пробуя фамилию на вкус, произнес генерал и чуть заметно усмехнулся: в памяти всплыли прежние времена.

Потапчук звонко щелкнул пальцами. – Ах, Домбровский! Конечно же, знаю, конечно же, он мой старый знакомый. И что он просил?

Офицеру послышались в голосе генерала те же нотки, которые буквально пару минут назад прозвучали в голосе Домбровского.

– Сказал, хочет перекинуться парой фраз, – добросовестно процитировал офицер абонента.

– Ну что ж, соедини меня с ним, с удовольствием пообщаюсь.

– Я ему сказал, чтобы он перезвонил через несколько минут.

– Правильно сделал.

Помощник замялся.

– Но только он ответил, что вы сами ему перезвоните.

– Вот черт, наглец! И жив еще! Я уж думал, он давным-давно в сырой земле. Сколько же ему должно быть лет… Да уж восьмой десяток, – и Потапчук сразу же потянулся к телефону, словно боясь, что в таком почтенном возрасте Домбровский может не дождаться его звонка.

Но тут Федор Филиппович спохватился, что не помнит телефон Домбровского. Номер давным-давно выветрился из его цепкой памяти, хотя раньше ему довольно часто приходилось связываться по службе с Иосифом Михайловичем. Федор Филиппович потер виски ладонями.

Помощник был проницателен.

– Федор Филиппович, проблема с номером?

– Да, Александр, знаешь ли, подзабыл.

– Нет проблем. Сейчас вам скажут.

– Вот за это ты молодец.

Когда офицер покинул кабинет, Потапчук немного ехидно улыбнулся: «Навряд ли он раздобудет номер господина Домбровского. Скорее всего, Иосиф Михайлович звонил из таксофона. Специально, разыгрывал меня, чтобы сказать потом – и никакое ваше ведомство не всесильное».

Офицер появился через минуту.

– Звонили из квартиры. Вот номер, – он положил перед генералом бумажку с написанными адресом и номером телефона.

Потапчук посмотрел на четвертинку белого листа, и на его губах мелькнула чуть грустная улыбка.

"Да, стареешь, братец, годы свое берут. Все хорохоришься, ходишь гоголем, а память-то уже не та. Хотя телефончик у Иосифа Михайловича простой, аж четыре четверки. И забыть его ты, конечно же, не должен был.

Не тренируешь как следует мозг…"

Генерал Потапчук быстро, двумя пальцами, стал нажимать на клавиши телефона. Офицер бесшумно исчез, плотно закрыв дверь: его присутствие при этом разговоре явно не предусматривалось.

– Алло! Иосифа Михайловича можно? – сказал Потапчук, когда на другом конце провода сняли трубку.

– Слушаю вас, Федор Филиппович.

– А что это ты, Иосиф Михайлович, на «вы» начал?

– Да уж" как-то много лет прошло после наших последних встреч… Тебе решать, на «вы» или на «ты» будем.