Страница 52 из 74
– Но не все эти деньги шли мне! – попыталась смягчить произведенный эффект Нелли Кимовна. – Именно из этих десяти тысяч я плачу операционной бригаде. Из них же я закупаю витамины и фрукты для матери, пока она носит ребенка. Из них в конце концов я плачу в горздравотдел, в другие ведомства, а также в Киев, в министерство.
– Так-так-так! – заинтересовался Сергей. – Назовите фамилии, суммы, обстоятельства передачи денег. Расскажите о причинах, по которым вы вынуждены были им платить.
– Ну, фамилии... Я скажу так – всем первым лицам, только в Киеве не министру, а его заму, курирующему рождаемость и педиатрию. Ставка для всех одна – я давала каждому по триста долларов в месяц.
– Богаты ваши чиновники от здоровья! – пробормотал себе под нос Самойленко.
– Обстоятельства, как вы выражаетесь, передачи денег тоже были одинаковы – заходила в кабинет, вручала. Так что свидетелей вы вряд ли найдете, некому подтвердить факт дачи взятки. Но платила я регулярно.
– Зачем?
– Как вам получше объяснить... Вся наша система построена так, что государство в любой момент может "наехать" на отдельно взятого своего гражданина. Ну, если это предприниматель – это понятно, как сделать: лишить лицензии, задавить налогами, натравить санэпидстанцию или пожарников – масса вариантов. Но, главное, государство наезжает и на все другие сферы жизни – на заводы, газеты и даже на нас, врачей. В конце девяносто третьего года у меня сложился особо удачный период...
– То есть вы удачно продали за рубеж сразу несколько новорожденных? – Банду резануло выражение "удачный период", и он постарался поставить на место госпожу Рябкину. – Мы вас правильно поняли?
– Да, конечно, – она даже не смутилась. Видимо, вполне привыкла считать то страшное дело, которым занималась на протяжении нескольких лет, всего лишь обычным бизнесом. А бизнес и преступление – это, как говорят в их городе, две большие разницы. – За два месяца мы отдали клиентам пятерых детей. Естественно, по итогам года картина детской смертности в нашей больнице выглядела ужасно, и с проверкой прибыл начальник горздравотдела. Мы посидели, обсудили санитарное состояние наших отделений, поговорили о нехватке лекарств и профессионалов среди персонала, вместе посетовали на то, какую зарплату государство платит врачам. Вроде бы мной он остался доволен, но я на всякий случай принесла ему небольшой подарок – видеоплейер. Мол, жаль, что мы портим вам статистику по городу, но будем всячески стараться улучшить наши показатели. А у вас, говорят, через неделю день рождения? Ах, нет? Ну, не нести же сувенир назад! Примите, пожалуйста, от дружного коллектива нашей больницы с наилучшими пожеланиями...
– Хорошо, достаточно. Более подробно о взятках и обо всем прочем вы расскажете следователю, – Банда поспешил завершить эту тему. В принципе, почти все, что он хотел, он уже знал. – Теперь нас интересует сам механизм покупки детей. Как это происходит? Как поддерживают связь с вами? Каков обычный порядок вывоза младенцев через границу? Рассказывайте!
– Да, я поняла... Значит, это происходит примерно так. Гржимек дает в немецких, австрийских, голландских и газетах некоторых других европейских стран объявление примерно такого содержания:
"У Вас проблемы с наследниками? Вам некому передать паше состояние? У вас в доме не звенят детские голоса? Вам некому подарить свою ласку и тепло? Не расстраивайтесь, вашу проблему можно решить, и мы поможем вам в этом". Он указывает своп пражский адрес и телефон, а в некоторых странах, например в той же Германии, у него есть даже филиалы. Ну, филиалы – громко сказано: просто офисы с диспетчерами, не более того. Я была в Дортмунде, заходила в один такой – ничего впечатляющего... Извините, а можно еще кофе?
– Да, конечно. Я тоже хотел предложить прерваться на несколько минут, – поддержал ее Бобровский, заметив, что Рябкина уже здорово устала.
– Хорошо, – сказал Банда. – В таком случае я пойду сам сварю кофе, у меня это неплохо получается. Кому покрепче, кому без сахара?
Получив заказы, он уже собирался пойти на кухню, но на пороге его остановил вопрос Коли Самойленко:
– Нелли Кимовна, не обижайтесь, пожалуйста, для следователей это, наверное, не важно, но мне как журналисту интересно. Скажите, а почему вы до сих пор, спустя столько лет, все еще Рябкина, а не пани Гржимек?
– Ответ прост, господин журналист, – Нелли Кимовна вынула из пачки сигарету и закурила. Ребята заметили, как дрожала зажигалка в ее руке. – Он никогда и не собирался на мне жениться, более того, он никогда и не любил меня. Это был обычный прием в его бизнесе, и он сыграл свою роль блестяще. А ваша покорная слуга по большому счету – просто дура... Единственное, что меня успокаивает, – подобное случается со многими женщинами. Так уж мы, наверное, устроены – слишком доверчивы...
Поначалу, чтобы дать ей войти во вкус больших денег и сохранить ее любовь к себе, Павел приезжал часто. И не только с клиентами, но и просто так, на несколько дней, так сказать, в гости.
Когда Нелли Кимовна в первый раз взяла в руки толстую пачку стодолларовых купюр "весом" в пять тысяч, ей чуть не стало плохо:
– Павел, но ведь это же машина! Я завтра же куплю "БМВ", как у тебя!
– Ну перестань, успокойся. Эти деньги – только начало. А вот "БМВ" покупать я тебе не советую.
– Почему? Плохая машина? Так, может, "Мерседес"? Или какие там еще бывают?
– Нет, милая, не в этом дело.
– А в чем же тогда?
– Подумай, что ты будешь рассказывать своим коллегам, друзьям, знакомым? Откуда у тебя такая иномарка? Ты что, зарабатывала проституцией?
– Заработала частной практикой!
– Я знаю, как ты заработала. И ты знаешь. А они, – он неопределенно махнул головой, – знают, сколько ты в состоянии заработать. Не дразни гусей, Нелли. Это старый хороший принцип.
– Наверное, ты прав, – задумчиво протянула она, пряча деньги от квартирных воров в фарфоровый чайничек в буфете, – самое надежное, как ей тогда казалось, место.
– Я на все сто прав. И тебе вполне подошли бы белые "Жигули", такие новые, как там их ваши назвали... "Спутник"? – он никак не мог вспомнить экспортного названия модели.