Страница 13 из 71
– Что ты хочешь услышать?
– О чем он тебе говорил?
– Ни о чем серьезном.
– Мне это не нравится, – побарабанив короткими пальцами, на одном из которых сверкал перстень с бриллиантами, по золотой крышке портсигара, произнес Савельев. – Совсем не нравится, красавица. Ты плохо работаешь. Я тебе помог, можно сказать, спас, а ты даже не хочешь со мной разговаривать, будто не ты, а я тебе чем-то обязан.
– Но он ничего не сказал.
– Как, абсолютно ничего? Вы что, молча трахались и все? – та же веселая улыбка вновь появилась на круглом лице Савельева.
– Ну, он говорил, что, может быть, куда-то поедет…
– Куда он поедет? – Савельев буквально буравил"
Елену взглядом.
– Он не сказал куда. Может, вместе с Президентом, а может, еще с кем…
– Слушай, я тебя спасал не для того, чтобы ты морочила мне голову, а для того, чтобы ты работала, для того, чтобы приносила мне информацию. Я должен знать, откуда у Зубова деньги.
– Но он не говорит об этом! Никогда не говорил.
И сколько раз я ни пыталась узнать, он всегда отмалчивается, говорит, это не мое дело, – соврала Елена, сохраняя хладнокровный вид.
– Так вот, если ты не узнаешь, я приму меры. А чем это может кончиться – тебе известно. Думаю, ты еще не забыла свою подругу и помнишь, какой страшной смертью она умерла? А ведь твоя подруга была поумнее тебя, хотя, может быть, не такая красивая.
Савельев поднялся и, подойдя к Елене, указательным пальцем приподнял за подбородок ее голову.
– Ты помнишь свою подругу?
– Помню, – качнула головой Елена.
– Так вот, смотри у меня!
– Я сделаю все, что в моих силах.
– Не надо делать все, что в твоих силах, делай то, что тебе говорят. И тогда ты будешь жива, тогда у тебя все будет хорошо. А то ведь твое кафе может вдруг сгореть, или бандиты все поломают, исковеркают, испортят. А тебя могут встретить на улице, в подъезде, и твое прекрасное личико станет не столь привлекательным.
Его украсят впечатляющие синяки и шрамы. Ты это понимаешь? – заглянув в глаза женщины, хихикнул Владимир Владиславович. – Так понимаешь или нет?
– Понимаю, – выдавила из себя Елена.
– Вот это другое дело. Это совсем другой разговор.
А почему ты не предложишь гостю выпить?
– Сейчас, сейчас, – засуетилась Медведкова, направляясь к бару.
– Мне виски. И без льда. Немного, – сказал Савельев, видя, как дрожат у Елены руки и как она не может вытащить пробку из граненой бутылки. – Ну, не волнуйся. Ты же не на допросе, ты же не в тюрьме, и никто тебя пока не трогает. Наливай, наливай спокойнее.
Елена плеснула виски и подала Савельеву.
– А ты неплохо устроилась. Красиво живешь, богато. Он хоть денег не жалеет?
Елена кивнула.
– Вижу, вижу, что не жалеет. Со своего кафе ты бы так не жила.
Елена молчала, покусывая губы.
– Так вот, следующий раз, когда мы с тобой встретимся… – Савельев сделал маленький глоток виски и облизал пухлые губы, – хороший напиток, хоть и говорят, что с утра пить вредно, но мне нравится. А тебе?
Елена молчала.
– Так вот, ты должна узнать, откуда у Зубова такие деньги и где он их хранит.
Елена опять кивнула.
– Да-да, я попытаюсь, Владимир Владиславович, попытаюсь…
– Не надо пытаться. Узнай. И вообще, попытка – не пытка, – грубо пошутил Савельев.
На его лице появилось самодовольное выражение.
Затем он вытащил из кармана телефон, набрал номер и уже властно и зло принялся кричать в трубку.
Елена чувствовала, как под шелком халата все ее тело покрывается ознобом, как сердце испуганно бьется в груди, а тошнота подступает к горлу.
– Он приезжает все время один? – спросил Елену Савельев.
– Да, в последнее время один.
– А Матвея Санчуковского ты давно видела?
– Неделю назад. Он заходил ко мне в кафе.
– Значит, заходил…
– Да, вечером, поздно.
– С кем?
– С какими-то двумя мужчинами.
– Как их фамилии?
– Я не знаю, мужчины незнакомые.
– Ну, кто они по виду?
– Могу сказать только одно – наверное, очень богатые.
– Если еще придут, позвонишь. Мой телефон ты знаешь. И если придет Санчуковский, тоже позвони.
– Хорошо, – согласно кивнула Елена.
– А теперь я пойду. Спасибо за угощение.
Стакан, виски в котором осталось почти нетронутым, упал на пол.
Савельев еще раз огляделся вокруг, скользнул взглядом по лицу Елены и неторопливо пошел к двери.
– Провожать меня не надо, – ехидно улыбнулся Владимир Владиславович и открыл дверь.
Елена тяжело вздохнула, бросилась к двери и начала торопливо запирать замки.
– Боже, что мне делать? – вздохнула она еще раз и расплакалась.
Слезы текли по ее красивому лицу. Она чувствовала себя разбитой, голова болела, ноги подкашивались.
У нее было такое ощущение, что ее очень сильно поколотили.
Елена вбежала в спальню, бросилась на постель, на то место, которое еще совсем недавно занимал Федор Зубов, и разрыдалась, кусая край подушки. Она колотила по" матрасу кулаками, выкрикивала грязные ругательства в адрес Савельева, шептала проклятия.
И постепенно ей стало легче.
Елена поджала ноги, свернулась калачиком, и сейчас она была похожа не на властную женщину, знающую себе цену, а на маленькую девочку-подростка, которую незаслуженно обидели.
Она еще долго вздрагивала, еще долго из ее глаз катились слезы. Но в конце концов усталость взяла свое, и Елена, вздрогнув всем телом, уснула. Правда, сон ее был беспокойным. Она видела во сне свою подругу, просила у нее прощения, целовала руки, гладила волосы. Но подруга ничего не говорила в ответ, а только смотрела печальным взглядом, в котором было столько тоски, что Елена продолжала плакать во сне, шепча:
– Таня… Танюша… Прости меня, прости… Я не виновата…
В полдень, когда часы пробили двенадцать раз, Елена Медведкова проснулась. Голова нестерпимо болела, пришлось принять сразу две таблетки.
И только потом Елена стала приводить себя в порядок, зная, что надо отправляться на работу, что у нее сегодня очень много дел, важных и неотложных. Она пыталась забыть визит Владимира Владиславовича Савельева, пыталась вычеркнуть этого человека из памяти, но его нагловатый специфический смех продолжал звучать в ее душе, заставляя сердце испуганно сжиматься и бешено колотиться в груди.
– Как? Как мне выбраться? – задавала уже в сотый раз один и тот же вопрос Елена. – Может, рассказать обо всем Зубову? Но тогда он меня бросит. Тогда я стану ему не нужна. Тогда вся моя жизнь разобьется вдребезги, и я окажусь нищей, абсолютно ни с чем. А ведь я так долго шла к этой жизни!
И Елена Медведкова, абсолютно того не желая, вспоминала и вспоминала свою жизнь и не находила в ней ничего радостного, ничего того, о чем когда-то в юности ей мечталось.
– Боже, как мне поступить? Кто мне поможет? Кто подскажет?
Елена прекрасно понимала, что ей некому помочь, что единственный, кому она нужна, – это Федор Зубов. Да и он может в любой момент ее оставить, бросить.
И тогда она, скорее всего, пропадет.
Ведь это Савельев заставил се познакомиться с Зубовым и затащить его в постель. Елена просто выполнила приказ, не подозревая, во что все это выльется.