Груз для Слепого

Глеб ради интереса задержался на несколько мгновений. Их хватило, чтобы Малишевский сам открыл дверь.

– Проходите, проходите, давно вас ждем. Генерал протянул руку, Глеб ответил рукопожатием. На лице помощника застыло удивление.

– Кофе? Чай? – в дверях осведомился генерал Малишевский.

– Я бы выпил еще одну чашечку кофе. Мне не дали допить дома.

– Кофе, – коротко бросил генерал помощнику.

– И без сахара, – добавил Глеб, предполагая, что генерал предпочитает сладкий.

В кабинете Малишевского находился еще один посетитель – генерал Судаков. После того как исчез груз ЕАС-792, генералы не разлучались. Разве что спали порознь. На их плечи была взвалена вся оперативная работа. Все восемь дней, которые прошли с того момента как литерный поезд разбился на запасном пути, они дневали и ночевали в управлении, получая и прочитывая многочисленные сводки, отдавая распоряжения, приказы, изучая карты, анкеты, просматривая тысячи бумаг. Генерал Малишевский, еще недавно собиравшийся бросить курить, записывавший каждую выкуренную сигарету в блокнот, не расставался с сигаретой. Дымил и генерал Судаков. Эти двое людей за последние дни очень сдали.

Глеб на их фоне выглядел просто писаным красавцем, будто сошел со страниц журнала для раскрепощенных женщин «Cosmopolitain».

– Наверное, для начала мы должны познакомиться.

– Слепой, – представился Глеб Сиверов, понимая, что эта кличка скажет двум высокопоставленным чинам больше, чем все его фальшивые имена и фамилии вместе взятые.

– Болеслав Францевич Малишевский, генерал. А это генерал Судаков Николай Васильевич. Глеб пожал Судакову руку.

– Как-то несподручно называть вас оперативным псевдонимом.

– Тогда можете звать меня Глебом, – Сиверов немного помедлил и добавил:

– Петровичем.

– Хорошо, Глеб Петрович. Мы сейчас попытаемся ввести вас в курс дела. Нам хорошо известно о вашей работе, о том, как блестяще вы провели операцию с захватом самолета и доставкой контрабандного урана в пулковский аэропорт Санкт-Петербурга.

Глеб кивнул. Причем он кивнул так, как это делает человек, абсолютно не придающий значения важности проделанной работы. Генералу Малишевскому это не понравилось. Но высказываться он не стал.

«Важничает, – подумал генерал Судаков, – цену себе набивает».

– Я вас слушаю, – сказал Глеб, поудобнее устраиваясь за большущим столом.

Генерал Малишевский покосился на входную дверь своего кабинета. Та открылась, будто от его взгляда, и появился помощник с подносом, на котором были кофе, печенье, тонко порезанный лимон. Когда помощник удалился, Болеслав Францевич устало потер виски, взъерошил свои и без того редкие волосы, протер носовым платочком лысину и набрал воздух так, словно хотел издать душераздирающий крик.

Глеб посмотрел на портрет Президента, висящий над столом генерала Малишевского, и едва заметно улыбнулся. Эта улыбка не ускользнула от Судакова.

«Что он важничает? – подумал генерал. – Ведь он еще ничего не сделал по этому делу, да и навряд ли сможет хоть чем-нибудь нам помочь».

Но Малишевский, в отличие от Судакова, перед этой встречей основательно переговорил с генералом Потапчуком и возможности Слепого знал.

– Значит, вот в чем суть дела, Глеб Петрович. Я вам сейчас выдам информацию, важность и секретность которой трудно переоценить. Пока это еще государственная тайна, но, учитывая ваши прежние…

Глеб подумал:

«Чего они темнят? Все как в плохих бульварных романах. Нет чтобы сразу перейти к делу, дать фотографию того, кого надо прикончить…»

Слово «пристрелить» Сиверов не любил.

– Ровно восемь дней тому назад…

Генерал говорил быстро, называя имена, географические точки, не преминул упомянуть и озеро Бездонка. Короче, рассказ Малишевского занял полчаса. Судаков все это слушал, тяжело вздыхая.

В конце генерал Малишевский сказал:

– ..Сейчас ведется огромная работа, подняты на ноги все службы. Президент уже в курсе, он лично держит под контролем проведение этой операции. Груз ЕАС-792 надо найти во что бы то ни стало, найти любой ценой. Иначе даже страшно представить, в чьи руки он может попасть и кто им сможет воспользоваться. Я думаю, вы поняли, Глеб Петрович, всю важность операции. Вы можете рассчитывать на любое содействие техникой, людьми, финансами. В общем, все, что вам понадобится, будет предоставлено. И даже более…

– Что значит более? – впервые вступил в беседу Глеб Сиверов.

Судаков поднялся из-за стола.

– Вы понимаете, наши возможности не ограничены, И для того, чтобы отыскать эти контейнеры, мы ничего не пожалеем. Вам ни за что не придется отвечать.

– Все это, конечно, хорошо и интересно. Но мне нужна конкретика: груз ЕАС-792 – это очень расплывчатое понятие. Даже если вы говорите слово «контейнеры», я могу только догадываться, что в них. Мне хотелось бы, чтобы вы, Болеслав Францевич, расшифровали это поподробнее.

Малишевский посмотрел на Судакова, тот кивнул.

– Так вот, это оружие последнего поколения, химическое оружие, запрещенное всеми международными конвенциями. Была сделана опытная партия в конце прошлого года. Она хранилась на складах в Чапаевске. А затем, в связи с приездом комиссии НАТО, груз решили спрятать и перевезти его в Арзамас, где такая комиссия уже недавно побывала и ничего не нашла.

«Разумно придумано», – отметил про себя Глеб.

– Так вот, это страшное оружие. Если вам понадобится полная информация, мы вам ее предоставим. По химии у меня была в школе тройка, – сказал генерал Малишевский. – Но убийственная сила этого оружия настолько велика, что одного контейнера достаточно, чтобы уничтожить Москву. Можно уничтожить Лондон, Тель-Авив. Короче, это страшное создание человеческого ума и человеческих рук. Это оружие страшно еще тем, – продолжил генерал Малишевский, – что оно может действовать как через воду, так и через воздух. К тому же все существующие фильтры против него бессильны, способны лишь немного ослабить действие.

– Так вы хотите сказать, что это газ, сжатый до твердого состояния?

– Вот именно, – подтвердил генерал Малишевский.

– Как выглядят контейнеры?

Генерал подал фотографию. Глеб посмотрел, и по его лицу Судаков догадался, что этот мужчина «сфотографировал» снимок и сможет воспроизвести его до мельчайших подробностей.

– Мне требуется время, чтобы все услышанное обдумать, взвесить или, как говорят люди искусства, переспать с этой информацией. И тогда я буду в состоянии задать какие-то вопросы, уточнить суть дела.

– Что ж, сколько вам времени нужно, Глеб Петрович? – спросил генерал Судаков.

– Давайте встретимся завтра. Я приеду к вам в одиннадцать утра.

– Хорошо, мы согласны, – сразу за двоих ответил Болеслав Францевич Малишевский и тут же вспомнил о кофе, который так и остался стоять не тронутым, – А что это я не угощаю гостя! Николай Васильевич, что ты сидишь, как на собственных похоронах?

Судаков тут же налил кофе в чашки, но Глеб Сиверов торопливо поднялся.

– Извините, я передумал. Вы меня очень сильно озадачили. Я должен побыть один и хорошенько все обдумать. А вот печенье я возьму, с вашего разрешения.

– Да-да, конечно. А Судаков подумал:

«Наверное, кроме того, что он ужасно хитер, еще И очень жаден. Вот пачку печенья прихватил».

– Я не из жадности, – прочел мысли генерала Глеб Сиверов, – просто у меня не осталось ничего сладкого, а заезжать я никуда не собираюсь, боюсь, мысли могут выскочить из нужной колеи.

– Да, и еще, – задержал гостя Болеслав Францевич Малишевский, – помните о нашем разговоре. Информация, которой вы сейчас владеете, чрезвычайно опасна и по-настоящему секретна.

– Да, я это помню.

После ухода Глеба Сиверова два генерала долго сосредоточенно молчали.

– Как ты думаешь, Николай, – прервал тишину генерал Малишевский, – сможет Слепой нам помочь?

– Да я готов заложить душу дьяволу, только бы выйти на след преступника.

– Это точно, – Малишевский поднялся, прошелся по кабинету, взглянул на напольные часы. – Через час надо быть у министра.