Фаянсовый череп

– Так, – озабоченно сказал Караваев. – А вот это мне уже не нравится. Там не написано, по какому вопросу?

– Там написано коротко и ясно: явиться для допроса. Вот как там написано. Вот тебе и шантаж, вот тебе и…

– Тише, тише, – перебил его Караваев. – Возьми себя в руки. Все и без того паршиво, не надо усугублять…

– Усугублять! Тут нечего усугублять. Хуже того, что уже есть, все равно не будет. Ты хоть знаешь, что какая-то сволочь очистила все мои счета, кроме разве что текущего счета фирмы? Я нищий, на меня положила глаз прокуратура, а ты мне советуешь не усугублять!

Караваев помолчал несколько секунд, делая вид, что думает. На самом деле думать ему было не о чем: все шло именно так, как он спланировал, без единого отклонения. Даже реплики Севрука звучали так, будто он читал их по бумажке, написанной Караваевым.

– Ты говоришь, счета оголены? – глубокомысленно переспросил подполковник, подпустив в голос немного озабоченности и тревоги.

– Выкачаны досуха. От них остались только номера, и ничего больше. С меня сняли штаны, а я и не заметил.

– М-да… Это мог сделать только один человек. Ты знаешь, о ком я говорю. Думаю, что повестка – тоже его рук дело.

– Но зачем, черт подери?! Какой во всем этом смысл?

– Это же очевидно. – Караваев заговорил нарочито размеренно и сухо, будто доказывая теорему. – Доброхот, который прислал тебе ту бандероль, по всей видимости, решил не связываться с тобой и обратился напрямую к дядюшке. Ну а остальное элементарно. Заплатил наш Владик или нет, для тебя не имеет значения. Главное, что он оперативно выкачал из тебя денежки и сдал тебя прокуратуре. Таким образом, он и при деньгах и, как говорится, весь в белом: выявил злоупотребление и пресек его, передав виновного в руки закона. Кстати, то, что произошло с твоими счетами, может означать только одно: в твоем ближайшем окружении сидит человек Владика. Впрочем, это уже не важно. Когда ты должен явиться в прокуратуру?

– В понедельник, к десяти ноль-ноль.

– Сегодня у нас суббота… Что ж, до понедельника ты успеешь убежать на край света и даже дальше. Извини, но другого выхода я не вижу.

– Ты что, не понял? У меня нет денег, и все визы в паспорте просрочены.

– Ну, это поправимо, – сказал Караваев. Голос его по-прежнему звучал озабоченно, но тонкие губы кривила холодная усмешка.

– Поправимо… Черт, надо было давно убрать этого старого борова!

– Я тебя предупреждал, что с ним шутки плохи. Впрочем, теперь это уже не имеет значения.

– Еще как имеет! Ты что же думаешь, я ему это так оставлю? Ладно, пускай я в заднице, но и он не будет на мои денежки жировать! Если ты не захочешь мне помочь, я сделаю это сам.

– И сядешь годиков этак на двадцать. Не думаю, что это разумно. Но, если хочешь, я мог бы это организовать.

– Ха! А зачем это ТЕБЕ?

– Затем, что он мне надоел. Затем, что я к тебе неплохо отношусь. И наконец, затем, что ты сейчас в таком положении, когда люди платят, не торгуясь. Все эти банковские счета на предъявителя – скользкая штука. Очистив один счет, можно очистить и другой. Главное – узнать номер. Это я возьму на себя. А ты…

– Ну?

– А ты затаись, ляг на дно и жди.

Севрук помолчал. Караваеву казалось, что он слышит, как скрипят от напряженной работы заплывшие жиром извилины этого проходимца.

– Допустим, – выдавил он наконец из себя. – И сколько это будет мне стоить?

– Пятьдесят процентов, – сказал Караваев.

– Что?!

– Пятьдесят процентов всей суммы, – спокойно повторил подполковник. – Согласись, половина все-таки лучше, чем ничего. И уж наверняка лучше тюремной баланды. У тебя нет выбора, Вадик. Думаю, ты это понимаешь. Если дело выгорит, то половины этой суммы тебе хватит на всю оставшуюся жизнь. Купишь себе новые документы, откроешь дело где-нибудь за границей и забудешь все это, как страшный сон. Ну как, по рукам?

– Кровосос, – с отвращением сказал Севрук. – Стервятник… Ладно, договорились.

– Тогда исчезни, – уже другим, напористым тоном проговорил Караваев. – Ничего не делай, никому не звони – просто бери ноги в руки и убирайся из города. Прямо сейчас, сию минуту. Мне очень не нравится, что Владислав Андреевич не поставил меня в известность о своих намерениях. Похоже, он перестает мне доверять, а в такой ситуации от него можно ждать чего угодно. Будь осторожен и проверь, нет ли за тобой хвоста. Желаю удачи.

Прервав связь, он немедленно набрал номер мобильного телефона Школьникова и, пока в трубке тянулись длинные гудки, прикурил сигарету от окурка предыдущей.

– Владислав Андреевич, – быстро заговорил он, когда Школьников ответил, – ситуация выходит из-под контроля. Севрук узнал, что кто-то выкачал все деньги с его секретных счетов. Он рвет и мечет. Мне стало известно, что он ищет специалиста для выполнения какой-то грязной работы. Он хочет вас убрать, Владислав Андреевич.

– Как ты это узнал? – спокойно спросил Школьников.

«Да, – подумал Караваев, – это тебе не Вадик. – Ни паники, ни крика… И вопрос хорош. Не в бровь, а в глаз. Старик смотрит прямо в корень, надо отдать ему должное.»

– По своим каналам, – ответил он.

– Да? Уж не ты ли тот специалист, которого собирается нанять мой племянничек?

– Увы, нет. По-моему, он мне больше не доверяет. Мне кажется, он подозревает, что я приложил руку к истории со счетами. Не удивлюсь, если он закажет и меня.

Школьников вздохнул – протяжно, совсем по-стариковски.

«Чертов клоун, – подумал Караваев, услышав этот вздох. – Кого ты собрался провести? Уж я-то тебя знаю как облупленного! Ты молодым еще фору дашь, и нечего вздыхать. Давай, давай, высказывайся по делу!»

– Что ж, – помедлив, сказал Владислав Андреевич, – чего-то в этом роде следовало ожидать. По-моему, вывод очевиден. Нужно как-то уладить эту неприятную историю, Максик, и я вижу только один способ это сделать. Думаю, ввиду чрезвычайных обстоятельств следует увеличить твой обычный гонорар – ну, скажем, на сто процентов. Тебя устраивает такое предложение?

– Вполне, – ответил Караваев. – Детали, как всегда, на мое усмотрение?

– Разумеется, – сказал Школьников таким тоном, словно речь шла о том, чтобы накопать червей для предстоящей рыбалки. – Да, и еще одно… Ты новости смотрел? Репортаж о похищении журналиста видел? Понял, о ком речь?

– Думаю, да, – сказал Караваев. – Не повезло парню. Похитители редко оставляют своих пленников в живых. Особенно когда речь идет о политике и больших деньгах.

– Вот именно. Думаю, он больше не жилец, как это ни прискорбно.

– Мне тоже так кажется, – с притворным вздохом согласился Караваев. – Жаль парня, но после его разоблачительной статьи этого следовало ожидать.

– Увы. Дразнить сильных мира сего – опасное занятие. Печально это все, Максик. Грустно… В общем, действуй. И не тяни, пожалуйста, дело срочное.

– Естественно, – сказал Караваев. Он с удовольствием докурил сигарету, стоя у окна и глядя на дождь, который уже пошел на убыль. Вон и прохожие появились – натянутые на головы плащи, раскрытые мокрые зонтики, забрызганные грязью ноги…

"Все по плану, – размышлял Караваев. – Все идет как надо. Так, как должно быть. Нужно еще немного поработать, а потом станет по-настоящему хорошо – там, у теплого моря, на мраморной террасе, где почти не бывает дождей и круглый год светит солнце. С повесткой я здорово придумал. Бумажка получилась лучше настоящей, ей-богу. Теперь Вадик минуты лишней в Москве не задержится. Небось уже гонит из города во весь дух, недоумок. Пускай себе гонит, все равно далеко не уйдет.

И старик тоже молодец. Акцию с журналистом он спланировал профессионально, остается лишь довести дело до конца. И мы его доведем, вот только внесем некоторые коррективы в разработанный Владиком план. Коррективы мелкие, но это как при стрельбе на большую дистанцию: отклонение ствола на долю миллиметра дает погрешность в десятки сантиметров, а то и метров. Или как у Рея Брэдбери: раздавил путешественник во времени какую-то доисторическую козявку, вернулся домой, а там – фашистская диктатура…"