Механическое пианино

– Ладно, ладно, нечего тут околачиваться.

Пол замешкался на секунду дольше, чем следовало, чтобы успеть мельком взглянуть на арестованного, который сидел в темной глубине машины между двумя полицейскими, тоже вооруженными автоматами.

– Иди, иди, проваливай! – снова крикнул полицейский Полу.

Полу не верилось, что полицейский настолько успеет выйти из себя, чтобы выстрелить просто в праздношатающегося, и задержался еще на минутку. Его страх перед автоматом, уставившимся на него черным глазком, несколько уравновешивался страстным желанием увидеть человека, чье презрение к проторенным дорожкам в этом обществе было еще сильнее, чем у него.

Железная дверь участка с лязгом распахнулась, и три новых полисмена с оружием в руках появились в ожидании преступника. То, что преступник этот проведет несколько секунд в свободном пространстве аллеи, было, по-видимому, делом настолько опасным, что полицейский, который пытался прогнать Пола, сейчас все свое внимание обратил на те восемь или десять квадратных футов, которые заключенному за какое-то мгновение предстоит пересечь. Пол заметил, что большой палец полицейского снял предохранитель автомата.

– И гляди, без всяких штучек, слышишь? – произнес нервный голос внутри машины. – Выходи-ка!

И в следующую же секунду на свет божий вышел доктор Фред Гарт в изорванной рубашке Команды Синих, небритый, с расширившимися глазами, в наручниках и насмешливо улыбающийся.

Не успел Пол поверить собственным глазам, наблюдая эту бессмысленную сценку, как его старый товарищ по команде и по палатке, его дружок, человек, который был первым после него претендентом на Питсбург, оказался уже внутри участка.

Пол заторопился к фасаду знания и вбежал обратно в служебное помещение, где он только что заполнял анкеты и сдавал свои документы.

Сержант величественно глянул на него.

– Ну, чего там еще?

– Доктор Гарт – что он здесь делает?

– Гарт? Никакого Гарта у нас здесь нет.

– Я только что видел, как его подвезли к задней двери.

– Не-е-ет. – Сержант снова принялся за чтение.

– Послушайте, он один из моих лучших друзей.

– Видимо, такой же сукин сын, как и ты, – сказал сержант, не отрывая глаз от книги. – Проваливай.

Совершенно растерянный, Пол вышел на улицу и, оставив свой старый автомобиль у полицейского участка, зашагал вверх по направлению к главной улице Усадьбы, к салуну у въезда на мост.

Часы на башне городского управления пробили четыре. С таким же успехом они могли пробить полночь, семь часов, час, для Пола это не имело никакого значения. Больше ему не нужно быть где-то и в какое-то время – никогда больше, надеялся он. Он сам придумывал себе цель, чтобы отправиться куда-то, но шагал вообще бесцельно. Ни у кого нет к нему никакого дела; где бы то ни было. Экономика больше им не занималась. Его учетная карточка представляла теперь интерес только для полицейских машин, которые, как только его карточка попала к ним, отнеслись к нему с инстинктивным недоверием.

Пожарная помпа работала как обычно, и Пол присоединился к толпе. Вид быстро текущей воды несколько успокоил его. Он с интересом наблюдал за тем, как маленький мальчик делал бумажный кораблик, а потом за рискованным рейсом этого кораблика к неизбежной гибели в темном провале канализационного люка.

– Что, интересно, доктор?

Пол обернулся и увидел у своего локтя Элфи, телевизионную акулу.

– Вот здорово! А я думал, что вы на Лужке.

– А я полагал, что вы там. Как ваша губа?

– Подживает. Но дает себя знать.

– Если это может доставить вам хоть малое утешение, док, могу вам сказать, что бармен все еще продолжает чихать.

– Да что вы? Это просто великолепно. А вас выставили?

– А вы разве не знали? Вышибли всех, весь обслуживающий персонал, после этой истории с деревом. – Элфи рассмеялся. – Они сами готовят себе пищу, сами стелют постели, готовят площадки для гольфа и все остальное, каждый из них.

– Неужто каждый?

– Каждый, кто ниже управляющего заводами.

– А уборные они тоже чистят самостоятельно?

– О, только наиболее тупые из них, с ПИ ниже 140.

– Вот это да! И все равно продолжают игры, не так ли?

– Точно. В последнюю минуту я слышал, что Синие далеко оторвались от всех.

– Да неужто!

– Точно, они были настолько опозорены из-за вас, что готовы просто костьми лечь, но выиграть.

– А Зеленые?

– Зеленым крышка.

– Даже несмотря на Шеферда?

– Этого Джима Торпа? Да что там, он ведь вмешивается абсолютно во все и пытается самостоятельно завоевать каждое очко.

– Ну, и…

– Поэтому-то никто и не может заработать ни единого очка. Последнее, что я слышал, – это команда Шеферда пыталась убедить его, что у него какое-то вирусное заболевание и что ему следует провести пару дней в изоляторе. Нет, у него действительно что-то есть, это уж точно. – Элфи поглядел на часы. – Послушайте-ка, сейчас должна быть какая-то камерная музыка по седьмому каналу. Не хотите ли сыграть?

– Только не с вами.

– Нет, просто так, на фукса. Без денег. Я пытаюсь натаскивать себя на камерную музыку. Совершенно новая область. Пойдемте, доктор, попытаемся угадывать вместе. Вы будете следить за виолончелью и басом, а я за альтами и скрипками. Идет? Затем мы сравним наши наблюдения и объединим наши знания.

– Я поставлю пиво. Как вы насчет этого?

– Это будет здорово, очень здорово.

В сыром полумраке бара Пол разглядел парнишку, почти подростка, который с надеждой глядел на него из кабины. Перед пареньком на столе были разложены три ряда спичек: три в первом ряду, пять во второму семь в третьем.

– Хелло, – приветствовал их парнишка со смущением и надеждой в голосе. – Это очень интересная игра. Игра заключается в том, чтобы заставить противника взять последнюю спичку. Вы можете брать сколько хотите спичек из любого ряда при каждом ходе.

– Ну что ж… – сказал Пол.

– Начинайте, – сказал Элфи.

– На два доллара? – нервно спросил юнец.

– Пусть будет на два. – И Пол взял одну спичку из самого длинного ряда.

Парнишка обеснокоенно поморщился и сделал ход.

Спустя три хода Пол оставил его уставившимся на последнюю спичку.