Механическое пианино

– Да, сэр. Я будто проболтался во время обеда прямо перед носом у Шеферда.

– Хороший он парень, – сказал Гелхорн. – Кстати, он теперь примет Айлиум.

– Сэр, относительно Питсбурга… – озабоченно вмешался Кронер. – Я пообещал Полу, что эта должность останется за ним, когда он закончит данное расследование.

– Правильно. А пока что заводами там будет управлять Гарт. – Гелхорн решительно встал. – Значит, все в порядке. Пол? Все ясно? Этой же ночью ты покинешь остров и направишься обратно в Айлиум. – Он улыбнулся. – Ей-богу, Пол, тебе повезло. Это дает тебе возможность очиститься от обвинений.

– Обвинений, сэр? – События развивались настолько стремительно, что Пол мог только выхватить какое-то отдельное слово и повторить его с вопросительной интонацией, просто для того, чтобы как-то поддержать разговор.

– Это дело с допуском Финнерти на заводы без сопровождающего и эта история с пистолетом.

– История с пистолетом… – сказал Пол. – Можно мне сказать обо всем этом жене?

– Боюсь, что нет, – сказал Лу. – Ведь план наш как раз в том и состоит, что никто, вне пределов этой комнаты, не должен ничего знать.

– Я знаю, тебе будет тяжело, – сочувственно заметил Гелхорн. – Но именно сейчас мне вспомнился молоденький мальчишка, который в ту пору сказал мне, что когда он вырастет, то будет не инженером, а солдатом. И знаешь, кто был этот мальчик, Пол?

– Я? – мрачно осведомился Пол.

– Ты. И вот ты теперь на линии огня, и мы гордимся тобой.

– Твой отец гордился бы тобой, Пол, – сказал Кронер.

– Да, полагаю, он бы гордился. Действительно, почему бы и нет, – сказал Пол. Он с радостью почувствовал, как его охватывает горячая волна ярости. – Сэр, доктор Гелхорн, можно, ли мне сказать еще одну вещь, перед тем как вы уйдете?

Кронер открыл и придержал дверь перед Стариком.

– Конечно же, говори.

– Я ухожу.

Гелхорн, Кронер и Макклири рассмеялись.

– Великолепно! – сказал Старик. – Продолжай в этом же духе, и ты одурачишь их всех к чертовой матери.

– Это на самом деле! Меня мутит уже от всей этой ребяческой, дурацкой операции слепых.

– Ох, и парень, – поощряюще произнес Кронер.

– Дай нам две минуты, чтобы дойти до салуна, прежде чем ты выйдешь отсюда, – сказал Макклири. – Будет неудобно, если нас теперь увидят вместе. И не волнуйся насчет упаковки своих вещей. Твои вещи уже сейчас упаковываются и прибудут на пристань к отходу последнего судна.

Он захлопнул дверь за собой, Гелхорном и Кронером.

Пол тяжело опустился в кресло.

– Я ухожу, я ухожу, я ухожу, – сказал он. – Вы слышите меня? Я ухожу!

– Ах, что за ночь! – расслышал он слова Лу на крыльце.

– Господь бог улыбается Лужку, – сказал доктор Гелхорн.

– Поглядите! – сказал Кронер.

– Луна? – спросил Лу. – Да, она великолепна.

– Луна – это само собой, но вы поглядите на Дуб.

– О, и человек, – сказал доктор Гелхорн. – Что нам дано знать об этом!

– Человек, стоящий наедине с Дубом, с господом и Дубом, – произнес Кронер.

– Нет ли поблизости фотографа? – спросил Лу.

– Слишком поздно – он уже уходит, – отозвался Кронер.

– Кто это был? – спросил доктор Гелхорн.

– Этого мы так никогда и не узнаем, – сказал Лу.

– А я и не хочу знать, – сказал Кронер. – Я хочу только запомнить эту сцену и думать о нем как о человеке, в котором есть немножко от каждого из нас.

– То, что вы говорите, – поэзия, – заметил Старик. – Это хорошо, это очень хорошо.

Сидя в одиночестве внутри Дома заседаний, Пол слишком сильно вдохнул дым и закашлялся.

Люди на крыльце о чем-то зашептались.

– Ну, джентльмены, – услышал он голос доктора Гелхорна, – пойдемте?