Золотая Королева

– Сделать ключ к таким воротам – нелегкая задача, – сказал Галлен, – и тот, что похитили мы, был, наверное, несовершенным. Вот мы и попали не в то место. Каждые ворота ведут лишь на одну планету, поэтому миром мы не ошиблись, но ведь Фэйл велик. Может, Эверинн от нас в двух милях, а может, и в десяти тысячах миль – кто знает.

– Ты уверен в том, что говоришь? – спросил Орик, присматриваясь к Галлену.

– Да, полностью.

– Чему еще ты научился в городе?

Галлен не знал, как отвечать. В Тиргласе он изучал рукописные книги, но за несколько часов на Фэйле ему вбили в голову содержимое тысячи таких томов. Как объяснить это медведю?

– Я был в библиотеке, – сказал Галлен, – и научился кое-чему у машины, похожей на вожатого, – только эта не подчиняет себе человека. Я узнал так много, что затрудняюсь рассказать тебе обо всем. Но могу взять тебя завтра с собой, если ты тоже не прочь поучиться.

– Ну нет, спасибо – я не позволю какой-то машине портить мне мозги! Я видел, что случилось с Мэгги!

– Это не одно и то же. Моя машина не такая. Она не причинит тебе вреда.

– Не причинит, говоришь? А что она сделала с тобой? Твои глаза смотрят по-новому, Галлен О'Дэй. Ты уже не тот человек, что уходил отсюда два дня назад. Ты сам знаешь, что не тот, верно?

– Да. Не тот. – Галлену подумалось, что всего несколько дней назад Эверинн говорила о том, как ей мила наивность его мира. Она желала бы, чтобы все миры были столь же невинны. А теперь пределы вселенной, в которой живет Галлен, стали намного шире – в этой вселенной нет четких границ между человеком и машиной, в ней бессмертные владеют целыми мирами, и чуждые расы завоевывают человечество, как бы разнолико оно не оказалось, в трех разных галактиках.

Галлен мог бы рассказать Орику, как обстоит дело, но он знал, что Орик хочет стать священником. Хочет следовать вере жителей Тиргласа, хочет, чтобы дома все оставалось по-прежнему, – и Галлен понимал, что в этом есть свой смысл. Пусть хоть в одном уголке галактики царит светлое, блаженное неведение. Пусть хоть в одном уголке галактики взрослые остаются детьми. Знание достается слишком дорогой ценой.

– Сидхи уделили мне малую толику своей мудрости, – сказал наконец Галлен. – С меня, пожалуй, хватит и этой малости, и я собираюсь выкрасть Мэгги.

В городе Тукансее, в затемненной комнате, сидели вокруг стола девять фэйлских вельмож в черных одеждах и таких же сапогах. Маски, скрывающие их лица, тускло светились багряным светом. Там же находились Вериасс и Эверинн, тоже в черном и в масках – она в бледно-голубой, он в аквамариновой. На планете они пробыли меньше часа, но Вериасс договорился об этой встрече еще пять лет назад. Эверинн, наблюдая за своим опекуном, видела, что он натянут как струна, которая вот-вот лопнет. Он держался очень прямо, и маска не скрывала его глубокого беспокойства.

Все годы их тайной деятельности свелись к этой минуте. Если за это время кто-то из борцов за свободу предал их, сегодня их арестуют. Этого же ожидали все собравшиеся в комнате: один из них уже два дня как исчез. Его определенно схватили дрононы и вырвали у него все, что он знал. Из-за этого пришлось в последний момент изменить место встречи.

Дама в багряной маске, имени которой Эверинн не знала, достала из складок своей одежды прозрачный желтый шарик, который мог свободно поместиться в ладони или в кармане.

– Дарю вам это, как глава фэйлских инженеров, от имени всех своих людей. Используйте его с умом и только в самом крайнем случае.

Эверинн взяла у нее шарик, положила себе на ладонь. Он был тяжелый, как свинец. В середине виднелось темное облачко. Там были сосредоточены нанокомпоненты вместе с небольшим зарядом взрывчатки – при взрыве шарик расколется, и его микроскопическая начинка выйдет наружу. В прошлом такие устройства использовались лишь несколько раз. Люди дали им название «террор», а их обитателей называли терроранами. Эверинн подумалось, что предмет, способный уничтожить целый мир, и должен быть таким весомым, чреватым смертью.

– Насколько быстро он действует? – спросила она.

Багряная маска приобрела печальное выражение.

– Террораны размножаются со взрывной скоростью. Они соединяются с молекулами углерода, образуя графит. На планете, где есть жизнь, уничтожается каждое животное, каждое растение, сама атмосфера. Только сами террораны продержатся больше суток. Они выглядят как мерцающее голубое облако, распространяющееся в атмосфере со скоростью две тысячи километров в час. По земле и по морю они движутся чуть быстрее. Большинство миров террораны губят за двенадцать – восемнадцать часов.

Эверинн видела, что багряная дама стара, очень стара, что ей уже много веков, и за этот срок она должна была научиться владеть своими чувствами; однако ее голос дрожал, когда она говорила о смертоносных свойствах маленькой сферы.

– А за сколько времени был бы уничтожен Дронон? – спросил Вериасс. – Должно быть, террораны делились бы гораздо медленнее в таком сухом, безжизненном мире?

Этот вопрос заставил Эверинн поежиться. Ее пугала мысль о том, что это оружие может быть использовано на самом деле. Она много раз молила Вериасса не прибегать к нему, создав лишь видимость, модель «террора». Ведь если стеклянная оболочка разобьется, погибнет вся планета. Но Вериасс не послушал ее. Он задумал взять «террор» на саму планету Дронон. Нужно было чем-то напугать Золотую Королеву, и единственное, что может вызвать такой страх, – это известие о том, что где-то в ее мире спрятан действующий «террор».

Порой бессонными ночами Эверинн спрашивала себя, остановится ли Вериасс на этом. Если Золотая Королева все-таки откажет ему, пойдет ли он на то, чтобы действительно уничтожить планету Дронон?

– В атмосфере Дронона больше двуокиси углерода, чем в большинстве других. Терроранам это как раз по вкусу.

Другой вельможа добавил с жестокой улыбкой:

– Я начинял этот шарик, имея в виду именно Дронон. С планетой будет покончено через шесть часов четырнадцать минут. Главное, разбейте контейнер поближе от имперского логова.

Эверинн обеспокоила злоба, с которой он это сказал. Ей больно было видеть, какая ненависть обуревает ее сторонников. Сама Эверинн не питала ненависти к дрононам, хотя они убили ее родную мать. Она слишком хорошо понимала их, понимала это стремление к порядку любой ценой, это инстинктивное желание расширить свою территорию и установить контроль над окружающей средой.

– Не будем больше говорить о геноциде, – сказала она. – Если бы мы боролись с дрононами такими методами, они были бы вынуждены нанести ответный удар. В такой войне не может быть победителей.

– Да, наша светлая леди, – в один голос ответили вельможи, испустив вздох облегчения. Их до сих пор не арестовали, несмотря на изменнические речи. Страхи и сомнения исходили только от Эверинн – она это чувствовала. Вельможи молча обменивались взглядами. Они работали пять лет и сделали свое дело. Теперь они успокоились, и Эверинн хотелось разделить с ними этот покой, отдохнуть хоть немного перед тем, как начнется ее роль в великом общем деле.

– Теперь нам пора, – сказал Вериасс. Эверинн сознавала, что он прав. Уже час, как они ушли с Тиргласа. Завоеватели передадут весть об их побеге по тахионной связи, через несколько часов эта весть достигнет Фэйла, и здешние завоеватели постараются перекрыть Эверинн все пути к отходу.

– Повремените еще немного, – умоляюще сказала багряная дама. – Я хотела бы на прощание попросить вас об одной милости.

– В чем же она заключается? – спросила Эверинн.

– Ваше лицо. Я хотела бы хоть раз увидеть ваше лицо.

Фэйлские вельможи никогда не снимали своих масок на людях – эта традиция насчитывала несколько тысяч лет. Багряная дама ни за что не осмелилась бы обратиться с такой просьбой к своим соседям по столу. Эверинн надо было спешить, но эти люди рисковали ради нее столь многим, что она не могла отказать.