Кандидат в чемпионы породы

Борис Володин

КАНДИДАТ В ЧЕМПИОНЫ ПОРОДЫ

Повесть о происшествии малозначительном и невероятном

Мой Варяг — ирландский сеттер. Друг человека-добытчика. Чистейших кровей — родословная, как у Габсбургов. И все у него прямо по знаменитой книжке Сабанеева «Охотничий календарь». Шерсть длинная, золотисто-каштановая, на лбу белая звездочка, нос коричневый, глаза как спелый фундук, тело легкое, крепкое, хвост саблей. Мне его два года назад подарил сам Руднев. Да, именно он, Виктор Семенович. Видите ли, я его лечил — после той аварии, помните? А потом знакомство завязалось. И мне на юбилей он преподнес щеночка и стихи — каким великим я стану охотником. А я за полтора года ни разу не вывел Варяга на выставку — не получилось. Руднев варваром меня называл! И вот прошлым летом, когда я сам был низвергнут из врачей в пациенты, случилась эта история.

1

В августе меня перевели из клиники, где я пребывал после инфаркта, в институтский сердечный санаторий. Чувствовал я себя уже сносно, и неудивительно, что вскоре принялся клянчить: привезите да привезите Варяга — два месяца собаку не видел. Наташа, жена моя, ноет: «Ну как его довезешь до „Дубков“ в автобусе с пересадками!» Но везти Варяга не хочет не потому, что трудно, а чтобы я себе душу не травил. Увижу пса и начну строить планы, как бы выбраться с ним на охоту. А я ее перехитрил. Позвонил Рудневу и попросил, чтобы он помог ей привезти собаку. И в воскресенье к санаторию подкатил знаменитый оранжевый «Москвич» — один Руднев знает, что там под его капотом. Впереди Наталья Павловна, сзади Даша, моя дочь, с мужем Юрой. А первым из «Москвича» вылетел рыжий мохнатый метеор и чуть меня не сшиб — видели бы вы, что творилось!

И поехали мы в одно хорошее место — километров за двадцать. Там и речка, и рощица. Рядом овсяное поле. Безлюдно. И есть большой пень — как стол. Даша с Юрой — в речку. Наталья Павловна раскидывает на этом пне скатерть-самобранку: два больших термоса с хорошим, не по-санаторски заваренным чаем и все такое. А мы с Виктором Семеновичем в тенечке любуемся на небо, на облака, на листву. Он сосет трубку. Я жую травинку. И на мне, понимаете, не осточертевшая больничная пижама, а родные задрипанные хлопчатые джинсики. И мы смотрим, как Варяг «челноком» прочесывает рощицу — как работают в нем эти самые инстинкты десятков поколений собачьих Габсбургов.

А он прочесывал так плотно, так хорошо и не ковырялся носом в следах, словно какая-то там ищейка, а шел все время верхним чутьем и так благородно держал голову, что Виктор Семенович только покосился на мою благоверную — и слышали бы, с какой горечью вздохнул:

— Такая собака без работы пропадает, а ведь охота уж два дня как открыта — с двадцать шестого! В этом году задержали…

И тут же он был круто прерван бабой Натой, то есть Натальей Павловной, — ведь мы с ней уже дедушка с бабушкой:

— Прошу вас, обещайте, что сегодня больше про охоту ни полслова! Незачем Сереже душу томить.

А мой Варяг уже ушел от нас далеко в сторону — мелькнет метрах в ста и пропадет, даже не слышно, как он шмыгает сквозь кусты. Но вдруг выскочил откуда-то — и ко мне. И делает «анонс»: доклад, что нашел дичь и надо идти за ним туда, где она прячется.

Есть навыки обязательные, без которых охотничья собака — не собака: например, когда птица ранена, собака должна догнать подранка, прижать его к земле лапой или осторожно взять зубами и подать хозяину, но не душить. Но анонс — это другое: это высший собачий пилотаж. Его не всякий дрессировщик может добиться и не каждая собака способна освоить. А ведь, честно говоря, я и охотник и собачник пока что липовый — только и начал с легкой руки Виктора Семеновича. Он мне вместе со щенком подарил две книжки про собачью педагогику, и я старался обучать Варяга дома и на прогулках. А в поле, снисходя к моей неумелости, натаскивал он сам. Натаска — это целая наука! Но ни Виктор Семенович, ни я до анонса не дошли. А Варяг сам дошел — в полтора года! Мы даже не сразу поняли, отчего он, подбежав, легонечко припадает к земле, смотрит в глаза, тихо поскуливает, делает вид, что хочет отбежать, но не отбегает.

Вдруг Виктор Семенович словно проснулся, вскочил и говорит: «Пошли».

Варяг удостоверился, что мы идем следом, и поспешил вперед. Когда сквозь кусты уже проглянуло поле, он замер. Потом перешел к «потяжку» — стал ступать медленно, бесшумно, будто плыл в невесомости… и застыл в стойке, подняв лапу. Так всегда рисуют и лепят легавых собак, это их классическая поза.

А у нас и ружья-то нет!

Руднев свистнул. И представляете, Варяг с края овсяного поля поднял крупную тетерку!

Виктор Семенович запричитал от восторга:

— Ах ты умница! Ах ты прелесть! Сам научился, да чему — анонсу! Ты понимаешь, Сергей Дмитриевич, что это такое? Ведь этому только сеттеры-гордоны сами научаются, и то не всегда! А он-то ирландский, у них это один раз на сотню, и он же может передать это потомству!..

Мы вернулись к пеньку, и Руднев принялся рассказывать, что было, — с жаром, с истинной страстью. Даже показал, как Варяг шел в потяжке и как застыл в стойке. А поскольку Наталья Павловна не пришла в восторг, он вдруг распалился:

— Надо срочно ехать на охоту, чтобы закрепить такой замечательный навык! И завтра же найти Варягу пару, чтобы в ноябре были щенки! Тогда к трем годам он возьмет большую золотую медаль, а в семьдесят девятом, как выставят новых щенков, — вторую! А собака, которая дважды берет большую золотую, становится чемпионом породы! Он же верный кандидат, могу даже на свою машину поспорить!

Даша вылезла на крик из речки, присела в купальничке рядом и переглядывалась с Натальей Павловной. Юра слушал его монолог, стоя по пояс в воде, и Варяг смотрел Виктору Семеновичу в рот, словно был ошеломлен перспективой.

Мы уселись вокруг пня, принялись чаевничать, а я начал исподволь готовить бабу Нату к очевидной необходимости. Начал я издалека: есть всеобщий закон — в интересах дела надо поддерживать рабочую форму. А способ один: как можно больше и лучше заниматься своим делом. Музыканту — играть, хирургу — оперировать, охотничьей собаке — охотиться.

Наталья Павловна слушала-слушала, потом вдруг всплеснула руками, словно сейчас расхохочется. Но сказала грустно:

— Что ты говоришь, дед! Честное слово, все мужчины, даже седые и толстые, — это, оказывается, дети, которые не могут успокоиться, пока не доиграют игру, которую не смогли доиграть в детстве.

Я не стал возражать. За тридцать три года я изучил Наталью Павловну достаточно и понимал, что продолжать не стоит. Но Виктор Семенович этого не знал и говорит:

— Дело не в играх. Я, конечно, не врач, но убежден, что и Сергею Дмитриевичу и Варягу нужно поехать на охоту. У меня есть знакомый писатель, а у него на Валдае изба. Там озера! Воздух! И всего в километре от избы сейчас утки кормятся на пожнях!..

Наталья Павловна даже побелела:

— Ни за что! Он у меня один! Это безрассудство! Вам обоим за пятьдесят, а вы рассуждаете точно мальчишки!

Я лучше знаю, как поставить Сергея на ноги.

— Как же? — не без ехидства спросил Виктор.

— Моя приятельница, редакторша с телевидения, после инфаркта водила своего мужа в Теплый Стан заниматься йогой. Там у них целая группа. Ее муж помолодел буквально на двадцать лет. Он забыл, что такое нитроглицерин!..

— Ну что вы, какие могут быть йоги в Теплом Стане! — попытался отшутиться Виктор Семенович.

— Настоящие! Московские! С индийским дипломом! И я должна сказать, что жалею, что вы всучили нам собаку, которая угрожает жизни моего мужа!

…А я же не сказал, как Виктор Семенович выглядит! Ростом — мне по плечо. Квадратный. Пружинистый. Черные волосы щеткой. Брови и усики как у молодого грузина. Глаза голубые, яркие. Глаза сверкнули. Усики взъерошились. Он повернулся круто. По-военному — на нем были босоножки из ремешков, так у него даже каблуки щелкнули. Сел в машину. Смотрит только перед собой — ни на кого. И сигнал нажал. Бибикнул коротко — знаете, как шоферы поторапливают, когда пассажиры мешкают. И у бабы Наты глаза сверкают — настоящая звезда экрана во гневе! Она же у нас с прошлой весны на телевидении стала выступать: в передаче «Экран — учителю». Разъясняет там, как надо объяснять вывод формулы объема конуса современному школьнику, если он, понимаете ли, знает принцип «приращения бесконечно малых».