Страница 43 из 72
— От этого мне не легче, — с тоской произнесла Матоа. Ты можешь сказать, что я сама, по доброй воле дала обет отречься от материнства… Но когда старик Ассор избрал меня в невесты Иргана, я была совсем еще ребенком. Я не знала тогда, как тяжела будет моя судьба. Потеря безвозвратна, врачи в Анте искусны… Я ношу все время маску, играю роль самой счастливой из женщин — ведь я же королева! И только по ночам несчастная Матоа может оставаться сама собой.
Старая Тинга ничего не могла возразить. Она и сама видела в жизни очень мало счастья, потеряв единственную дочь на второй день после ее рождения. Весь ее неистраченный запас материнских чувств был перенесен на Матоа, которую она вскормила и беззаветно полюбила. Когда же девочка, отмеченная редкой красотой, была предназначена для роли будущей королевы, отобрана у родителей и переведена для воспитания во дворец, Тинга последовала за ней. Она переживала все заботы и печали юной королевы как свои собственные. И сейчас ей очень хотелось чем-нибудь утешить, успокоить свою ненаглядную девочку.
— Супруга владыки — самая счастливая женщина во всем Анте, — несколько менее уверенно, чем прежде, произнесла она.
Матоа не повернула головы и только по внезапному дрожанию ее руки старая Тинга догадалась, что неосторожно коснулась одного из самых больных мест.
— Я не знала радостей любви, — тихо прошептала Матоа. — Я дала обет принадлежать Иргану… И все! У меня нет больше сердца… И любить больше я не вправе… Никогда!.. Ты это знаешь, Тинга. Только одного может назвать любимым священная особа королевы… Так ли все разумно?
— Законы Анта созданы богами, — прошептала Тинга.
— Так нас учат жрецы, — резко оборвала Матоа. — Но правы ли они? Ведь есть другая жизнь…
Она стиснула руки и отвернулась.
— Молись! — испуганно воскликнула Тинга. — Духи мрака пытаются увлечь тебя в пучину Арасвага! Гони прочь свои сомнения! И молись, молись, пока не поздно!
Религиозные законы Анта как тяжелые цепи оковали всю жизнь его граждан. Высшая власть в стране, представленная личностью Владыки, по существу была властью церкви. Великий жрец — глава духовенства — был первым советником Владыки по всем без исключения вопросам. Свод законов Анта, созданный много веков назад церковью, рассматривался как творчество богов. Религиозные и нравственные догмы сращивались с этими законами в единое целое и опутывали народ прочной сетью многих кодексов и правил, регулирующих все стороны общественной и личной жизни вплоть до строго нормированного порядка заключения браков и деторождения.
Имея в виду крайне ограниченные запасы природных благ, суровые законы устанавливали обременительный порядок получения разрешений на рождение ребенка. Марсиане могли вступать в брак только один раз в течение жизни. Право иметь детей предоставлялось не всем, а только определенному проценту населения. Если же беременность возникала у женщины, не имевшей на это разрешения, то виновную. подвергали суровому наказанию, не говоря уже о принудительном оперативном вмешательстве.
Законы и кодексы Анта стояли вне всякой критики, были окружены ореолом абсолютного совершенства. Это убеждение воспитывалось в сознании марсиан с первых лет жизни. Самым страшным преступлением считалось малейшее сомнение в правильности этих законов. Если кто-либо осмеливался сомневаться, то в детстве его подвергали суровым телесным наказаниям, а в зрелости вызывали на церковный суд, и виновный, как правило, исчезал. Дальнейшая жизнь его протекала в тюрьмах.
Вот почему сомнения королевы вызвала такое беспокойство у Тинги.
— Не бойся, — продолжала Матоа, — кругом все спит. Мы с тобой вдвоем. Никто нас не слышит…
— Служители Ассора вездесущи, — трясясь от страха, прошептала Тияга.
— Пусть так, но королева выше их наговоров! — гордо возразила Матоа. — Не мне бояться языка шпионов! — Здесь она замялась, словно не находя слов, чтобы говорить дальше, потом решилась: — Послушай! Вчера Ассор привел к Владыке чужеземцев, пришельцев из другого мира. Они сказали, что отсюда кто-то позвал их. Зачем? Они хотят помочь — так они сказали. Ассор с ними спорил, Ирган молчал. Я тоже ни слова не сказала. Теперь же я хочу открыть душу. Во мне разбужены тяжелые сомнения. Счастья нет в мире Анта. Погляди: повсюду запустение, роскошные дворцы и храмы создали не мы, а наши предки. У нас нет сил для созидания — вот в чем суть. Великие каналы разрушаются, вся страна в упадке. Пески засыпали цветущие сады. Там, где некогда стояли города, нынче бесплодные пустыни. Мощные машины неподвижны. Жрецы говорят, что одна смерть наша судьба… А каждого, кто осмеливается мыслить по-другому, клянут в храмах, отправляют в темницы. «Таков закон богов», — учат жрецы, а я в тоске сомнения!
— Молись! Молись, Матоа! Твоя душа — во власти Арасвага, в твоих жилах кипит кровь безумного Унара, — еще больше взволновалась старуха.
— Я слышала когда-то, расскажи!
— Великий грех, — отнекивалась Тинга.
— Я требую!
— Ну что ж, — покорилась кормилица.
И она рассказала древнее предание, тайно переходящее из уст в уста, всякое упоминание о котором было запрещено жрецами. Когда-то давно, в период расцвета Анта, когда никто еще не боялся думать и смело высказывать свои мысли, жил юноша по имени Унар. Природа наделила его многими талантами и способностями. Красивый, сильный и смелый, он писал стихи, сочинял музыку, пел дивные песни и наряду с этим обладал глубокими познаниями в математике, философии, инженерном деле. В ту пору любовь еще не была под запретом и, став зрелым мужем, Унар женился и имел троих детей. Он мог бы жить счастливо и безмятежно, если бы не беспокойный склад ума, склонного к опасным заблуждениям. Он вечно стремился куда-то, искал чего-то и, вопреки учению церкви, был убежден, что, кроме Анта, есть и другие миры, где разумные существа живут лучше, счастливее. Его поэтическое вдохновение особенно возбуждала голубая Звезда Тот. Ей он посвятил много песен, прославляя в стихах прекрасную жизнь, будто бы существующую на этой планете, постоянно залитой ярким солнечным светом.