Тайна герцога

Ушаков передвинулся с таким расчетом, чтобы попасться Бирону как бы случайно на глаза, в сторонке у стены зала, и Бирон, заметив его, вдруг сделал по направлению к нему два больших шага и остановился.

Сейчас же все окружающие отступили, и около них образовался широкий пустой круг.

Герцог разговаривал с начальником Тайной канцелярии и был так недоволен чем-то, как почти никогда не видели его. Кому-то грозила неминуемая беда.

И всякий думал, не ему ли это, и с замиравшим сердцем старался вспомнить все свои поступки, слова и даже помыслы, пытаясь выяснить, не было ли в них чего-нибудь такого, к чему можно было бы придраться.

Анна Иоанновна, обернувшись и увидев, что возле нее никого нет, наморщилась и проговорила громко, ни к кому особенно не обращаясь:

— Ну, что же это замолчали все?

К ней сейчас же подскочили двое немцев, преданных Бирону и покровительствуемых им людей, и постарались завести разговор, а в зале поднялся неуверенный говор, во исполнение приказания государыни не молчать.

— Пожары в Петербурге не прекращаются! — сдвинув брови, проговорил Бирон Ушакову.

Тот так и знал, что герцог заговорит с ним о сгоревшем доме, и ждал только, как к этому приступит Бирон и насколько выдаст себя в этом разговоре. Он почтительно склонился пред его светлостью и с выражением непоколебимой преданности ответил:

— Поджигателей не щадим! Еще недавно крестьянский сын Петр Водолаз да крестьянин Перфильев сожжены живыми на том месте, где учинен их злодейством пожар.

— А между тем вчера вечером опять горело?

— Так точно, ваша светлость! Вчера был небольшой пожар: сгорел какой-то заколоченный дом на Фонтанной.

— Сгорел, однако, дотла?

— Совершенно дотла, ваша светлость.

— Поджигатели найдены?

— Пока еще нет… разыскиваются.

— Разыскать во что бы то ни стало и казнить без пощады!

Ушаков поклонился и сказал:

— Слушаю-с!

Он отлично видел, что Бирону хотелось узнать что-нибудь о судьбе молодой девушки, жившей в этом таинственном доме, и что герцог не знает только, как спросить об этом; но он не желал помочь ему и неумолимо ждал дальнейших вопросов.

Бирона передернуло, и, проворчав немецкую брань, он недовольно сказал:

— Вы, кажется, ни о чем не осведомлены?

— Я осведомлен обо всем, — с тихой, самоуверенной улыбкой сказал Ушаков.

«Ты у меня все-таки заговоришь!» — подумал он, поджав губы.

— Как же произошел пожар? — отрывисто спросил Бирон.

— По-видимому, был поджог, ваша светлость, потому что дом занялся сразу с трех концов.

— Были жертвы?

— Едва ли, ваша светлость. Дом был заколочен и необитаем! Случайно там находилась молодая девушка, вероятно, пришедшая туда для свидания…

Ушаков вдруг закашлялся, как будто этот досадный прежде всего ему самому кашель прервал его речь и не давал ему произнести слово.

— Ну, а что же эта девушка? — почти крикнул герцог.

— Была спасена! — выговорил наконец сквозь кашель Ушаков и не мог не видеть, как известие о спасении девушки подействовало на Бирона.

Герцог вздохнул, словно освободившись от давившей его тяжести, а Ушаков опять подумал:

«Западня захлопнулась, и ты, голубчик, пойман».

— Где же она теперь? — спросил далеко уже не суровым голосом герцог.

— Хорошенько не могу доложить вашей светлости! Кажется, у одной благородной дамы! Впрочем, в ее спасении принимал участие, насколько мне известно, барон Цапф фон Цапфгаузен, офицер полка брата вашей светлости.

— Благодарю вас! Теперь я вижу, что вы хорошо осведомлены! — сказал Бирон Ушакову и, кивнув ему головой, пошел от него прочь.

Кругом заволновались и послышались любопытствующие голоса:

— А?.. Что?.. Что он сказал?.. Кому награда?

Но никто не мог расслышать ничего из разговора герцога с начальником Тайной канцелярии.

А Бирон направился к своему брату Густаву, который в своей блестящей генеральской форме стоял и разговаривал с Юлианой Менгден, любимой фрейлиной Анны Леопольдовны.

— Где твой адъютант, барон Цапф фон Цапфгаузен? — спросил герцог, подходя к брату.

— Виноват! — сказал Густав Юлиане и обратился к брату. — Ваша светлость сами же изволили приказать посадить его под арест, что я и сделал сегодня утром.

— Ах, да! — вспомнил Бирон. — Он там болтал какие-то глупости!.. Но отчего же ты посадил его только сегодня?.. Впрочем, это не беда!.. После куртага немедленно пришли его ко мне.

Густав Бирон поклонился брату в знак того, что его приказание будет исполнено.

XXVIII. ИОГАНН ДЕЙСТВУЕТ

Как только кончился куртаг, герцог Бирон вернулся к себе и прошел в уборную, где ждал его Иоганн.

— Она спасена и, кажется, ничего с ней не приключилось! — сказал Бирон своему доверенному слуге.

Тот стал помогать ему переодеваться и вместе с тем ответил:

— Я знаю уже все и могу доложить вашей светлости: фрейлейн отвезена к польской даме, которая живет на Невской першпективе, в нанимаемом доме дворянки Убрусовой. Этот дурак Маркула отыскался и рассказал, как все произошло.

— А как себя чувствует Амалия?

— Она едва приходит в себя от испуга. Ведь она чуть не сгорела, ваша светлость!

— Я говорил тебе, что приставлять стеречь дом этого глупого латыша Маркулу было неосмотрительно; вот он ничего и не мог уберечь.

— Но, ваша светлость, тут был чей-то очень хитрый план. Тут, вероятно, действовали очень обдуманно и сообща. Я полагаю, что поджог был сделан нарочно, чтобы во время пожара похитить фрейлейн, и мне кажется, что это похищение находится в связи с недавним случаем, когда ко мне в лодку вскочил этот неизвестный молодой человек.

— Я думаю, Иоганн, ты это преувеличиваешь!

— Вспомните, ваша светлость, было ли когда-нибудь так, чтобы Иоганн ошибался, и я уверен, что и теперь говорю истину. Люди, желающие зла вашей светлости, сунули нос туда, куда им не следовало. Нужно это дело разобрать очень подробно и внимательно.

— Но расследование должна производить Тайная канцелярия, а все тут я не могу рассказать — ты сам знаешь — даже начальнику Тайной канцелярии.

— Ему — менее, чем кому-либо, ваша светлость!

— Ты не доверяешь господину Ушакову? Но ведь все его благополучие связано с моей властью, и если не доверять ему, то кому же доверять?

— Только верному слуге вашей светлости, Иоганну.

Бирон улыбнулся и покачал головой.

— Я верю тебе, мой добрый Иоганн, но не можешь же ты один делать все для меня!

— Я и не говорю о том, чтобы делать все, ваша светлость, но я хотел бы, чтобы расследование дела о пожаре дома происходило в моем присутствии.

— Для этого надо командировать тебя в Тайную канцелярию.

— Ну, что ж такое? Для этого достаточно лишь приказа вашей светлости.

— Но ведь ты не говоришь по-русски?

— Я отлично понимаю, когда говорят на этом языке.

— Впрочем, твоя мысль, пожалуй, недурна. Андрей Иванович Ушаков будет недоволен этим, но, конечно, осторожность требует присутствия такого человека, как ты, при разборе дела. Хорошо! Я распоряжусь… Но пока ведь еще нет никаких данных расследования?

— Они уже есть, ваша светлость! Сегодня утром найден поджигатель.

— Поджигатель?

— Так точно, ваша светлость. Наши люди с рейтарами работали на сгоревшем доме, разгребали доски и бревна, и под ними, в подвале, заваленном так, что из него нельзя было выйти, нашли человека, который, вероятно, и совершил поджог, а затем спрятался в подвал, где его и завалило, так что он не мог выйти, и был освобожден лишь нашими людьми, расчистившими доски и балки.

— Где же этот человек?

— Его отправили в Тайную канцелярию.

— Хорошо! Заготовь немедленно секретное предписание господину Ушакову и полномочие тебе присутствовать при следствии!.. Но только вот что: если все это было сделано умышленно, то при чем же тут барон Цапф фон Цапфгаузен?