Люди огня

— Мне нужно подумать, прежде чем назвать вас государем. Я не уверен. В ваших глазах мне открылась бездна, но я не знаю, что это — бездна звездного неба, Высшего Духа, Божества или черная пропасть.

— Я вас не тороплю.

Принесли ужин — подогретые консервы из солдатского пайка и сильно запыленную бутылку вина, возможно из местных погребов.

— Я попрошу вас еще об одном одолжении, доктор Экхарт, — сказал Эммануил. — Расскажите мне о хозяевах этого замка. Что вы о них знаете?

— Ничего. Ночую, где придется. Здесь никого не было, когда я пришел.

— Допустим. Но почему вы здесь, в Пиренеях?

— Мне здесь нравится. Близко к Божеству. Здесь подножие лестницы Иакова.

— Ну что ж, действительно близко, — Эммануил таинственно улыбнулся. — А теперь не обижайтесь на меня, доктор Экхарт, я хочу предложить вам немного денег, независимо от того, примете ли вы место в Сорбонне. Скоро похолодает, и вам понадобится новая сутана.

Эммануил вынул из кармана камуфляжной формы пачку банкнот и положил перед бывшим сорбоннским преподавателем. Судя по толщине пачки, этих денег хватило бы не то что на сутану, а на горностаевую мантию и «Мерседес» в придачу.

Экхарт вежливо поклонился.

— Спасибо, но это лишнее. Счастье человека, посвятившего себя Богу, не зависит от внешних обстоятельств, ни от жары, ни от холода, ни от места в Сорбонне.

— Но отказываться от даров Божьих — такой же бунт, как сетовать на страдания, неправда ли?

— Возможно. Я подумаю.

Мы остались ночевать в замке, расположившись по-походному на полу большого зала. Наверное, так спали рыцари Средних веков, хранители Грааля.

На рассвете меня разбудил Мейстер Экхарт.

— Пьетрос, — прошептал он. — Мне есть что сказать вам, только вы не услышите. Легче проповедовать церковной кружке! Но, может быть, все еще изменится. Возьмите это. — Он вложил мне в руку потертую ладанку на толстом шнурке. — Когда вам будет очень плохо, откройте ее. Возможно, это поможет. Но помните, только когда будет очень плохо. Невыносимо!

Я пожал плечами:

— Спасибо.

Мейстер Экхарт встал и направился к двери, как был в рваной сутане и с посохом, стертым веками земных дорог и отполированным наверху до блеска.

— А как же сорбоннская кафедра? — спросил я.

— Вряд ли я смогу сказать что-нибудь новое, — печально ответил он и скрылся за дверью.

Я отвернулся. Рядом со мной лежала аккуратная пачка эммануиловских солидов.

— Ушел? — надо мной возник Эммануил, который тоже смотрел на деньги. — Жаль. А ну вставайте, ленивцы! — прикрикнул он на солдат. — Нам здесь больше нечего делать!

Вернувшись в Тулузу, Господь разделил свою армию. Меньшую часть он поручил Филиппу и послал его в Испанию и Португалию, с наказом, между прочим, обязательно захватить Игнатия Лойолу и прислать к нему.

Основные же войска Господь возглавил сам и двинулся на Рим. Несколько неуютно было оставлять за спиной полунезависимую островную часть Франко-Английской Федерации, но не столь опасно, как в случае с Великим Корсиканцем, который так и не смог ее завоевать. Нам было легче — флот Федерации признал Эммануила и перешел на нашу сторону. После истории с нейтронными бомбами мы не сделали больше ни одного выстрела. Страны и народы падали в руки Учителю, как перезревшие яблоки. Он только бережно подбирал их, никому не оказывая предпочтения.

— Не будет ли привилегированного положения у ваших соотечественников, после того как вы придете к власти? — спросили у него в одном из радиоинтервью.

— Вопрос о национальности Господа не имеет смысла, — резко ответил он.

Мы вошли в Рим в начале октября. Шел противный мелкий дождик, но было тепло, градусов восемнадцать.

На декабрь в соборе Святого Петра была назначена присяга духовенства. За это время Господь надеялся собрать всех святых подвластных ему земель и все высшее духовенство и уговорить их принести присягу.

Господь обосновался на вилле Боргезе, в белом барочном здании с двумя башнями. Не царская резиденция, но папу решили пока не трогать и на ватиканские дворцы не покушаться.

Папа Павел VII был болен. По слухам, раком. Но Учитель встретился с ним и долго говорил наедине. Вышел недовольным. Этот разговор между ними так и остался тайной. Однако равви навестил папу еще раз где-то через неделю, что привело к появлению энциклики «Imperare Dei» [16] , в которой папа призывал всех епископов и кардиналов явиться в Рим для присяги, а всех католиков вообще признать власть Эммануила.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ГЛАВА 1

Первые дни в Риме я усердно работал туристом и осматривал достопримечательности. Рим — город развалин. Больше всего меня поразила их кирпичность. Даже Колизей только облицован камнем, да неровная каменная кладка в недрах толстенных кирпичных стен. Вероятно, для прочности. А так даже полы выложены кирпичом. Елочкой, как паркет. Кирпичи длинные и плоские, как лепешки. Странно. Кирпич почему-то казался мне современным материалом. Хотя… «И сказали друг другу: наделаем кирпичей и обожжем огнем. И стали у них кирпичи вместо камней, а земляная смола вместо извести». Вавилонская башня. Сразу после Ноя.

Внутри Колизея установлен крест как напоминание о мученичестве первых христиан, впрочем, не имеющем к данному месту никакого отношения. Сии безобразия происходили в основном в цирке Нерона, где сейчас собор Святого Петра.

Обремененный лишними знаниями, я не стал предаваться религиозным сантиментам. Когда достопримечательности кончились, я занялся исследованием местных ресторанов и пиццерий. Надо сказать, что только в Италии готовят правильную пиццу. Во всем остальном мире это пирог, напичканный всякой всячиной, а здесь блин. Совсем другой вкус! Pasta я тоже попробовал, но меня не впечатлило. Макароны и макароны.

16

Власть Бога (лат.)