Полярный летчик

Конечно, со временем «ДАРМС» «поумнели». Они стали более надёжными в работе, чаще, чем раньше, дают о себе знать и сообщают все нужные сведения. Они ведут наблюдения за температурой разных слоев льда, что очень важно знать учёным. А если вдруг в районе дрейфующей льдины поднимется шторм, автоматическая станция через каждые двадцать минут даёт тревогу – у нас сильный ветер в столько-то баллов. Ведь ветру, как школьнику, за уроки ставят отметки, только не по пяти-, а по двенадцатибалльной системе. Кончается буря, и успокоенная «ДАРМС» замолкает.

Радиосигналы с дрейфующих автоматических метеорологических станций, так же как и сведения с зимовок на островах полярных морей и с береговых станций, принимают в Амдерме, на мысе Челюскина и на мысе Четырёх Столбов. Здесь находятся центры трёх метеорологических районов, на которые разделена советская Арктика. Отсюда эфир доносит до Москвы сведения о погоде в Ледовитом океане. В Главном управлении гидрометеослужбы на основе донесений составляется прогноз погоды для всей страны. Возглавляет это управление главный «бог погоды» нашей страны – академик Евгений Константинович Фёдоров, тот самый, который зимовал вместе с Папаниным на льдине «СП-1», где часами вручную долбили лунки во льду и, надрываясь, крутили лебёдку, опуская измерительный трос на океанское дно.

У метеорологов, работающих за Полярным кругом, появились ещё специальные ракеты.

Когда наш самолёт шёл над островами архипелага Земли Франца-Иосифа, в небо вдруг взлетел столб пламени. Он чем-то напоминал хвост сказочной жар-птицы. Яркий голубой свет на миг залил ледяные просторы, груды айсбергов, купола островов.

– Пошла метеорологическая ракета с острова Хейса, – будничным тоном, как о чём-то привычном, сказал мне штурман самолёта.

Огромный снаряд, извергающий пламя, устремлялся ввысь. Даже простым глазом, издалека было видно, что с каждой секундой ракета двигалась всё быстрее и быстрее.

Метеоракеты много меньше и скромнее, чем их старшие сёстры – космические корабли. В них нет космонавтов, и они не могут гордиться тем, что штурмуют дальние просторы Вселенной. Задача их намного проще – подняться на восемьдесят–девяносто километров, сообщая на землю замеры температуры и давления воздуха. Радиосигналы ракеты записываются на плёнку, которую потом расшифровывают учёные. На предельной высоте ракета «выстреливает» обратно на землю свою собственную «голову», которую люди до отказа начинили разнообразными приборами. Обратный путь медленнее. Первые километры парашют не тормозит падение, настолько разрежен воздух на высоте; Примерно на шестидесятом километра кончается «затяжной прыжок», воздух наполняет шёлковый купол. Через час головная часть ракеты возвращается на остров. Навстречу ей мчатся лыжники. Багряным пятном ложится на белый снег парашют.

Известно, что атмосфера простирается на сотни километров от земли. Но особый интерес представляет для метеорологов слой высоты до девяноста километров. Перемещение в нём воздушных масс, их плотность и температура имеют прямое отношение к людям. В этой области воздушного океана создаётся погода земли. Чтобы узнать, каким она подчиняется неписаным законам, и выпускаются ракеты с острова Хейса, лежащего почти в центре архипелага Земли Франца-Иосифа, где находится самая северная и самая крупная арктическая обсерватория «Дружная».

В этой обсерватории работу проводят сообща советские и французские учёные.

На лёд острова Хейса частенько приземляются самолёты. Товарищи рассказывали мне: самолёты всегда первым встречает пёс по кличке «Механик». Лётчики очень любят эту шуструю, ласковую собаку ещё и потому, что её чёрная фигурка на снеговой полосе помогает зрительно определить высоту при посадке. На «Дружной» живут с родителями трое малолетних мальчиков, которые когда-нибудь будут гордиться тем, что выросли на Крайнем Севере. Вообще на многих зимовках Арктики можно встретить теперь детей. Условия новой жизни в Заполярье стали такими, что родители смело берут с собой сюда своих ребят.

Но удобные тёплые жилища, средства первоклассной техники, надёжная связь самолётами всё же не могут изменить суровой природы Арктики. По-прежнему бескрайние пустынные пространства покрыты вечно движущимся льдом. Как и раньше, жестоки здесь морозы, часты и свирепы ветры и пурга. А разве короче стала полярная ночь, сквозь непроглядную тьму которой лишь кое-где, на расстоянии в сотни километров друг от друга, мелькают скупые электрические огоньки? Вот белых медведей, говорят старожилы, стало чуть поменьше, да и то вряд ли. Без встречи с медведями по-прежнему не обходится ни одно посещение Арктики. Так случилось и на этот раз.

…Наша последняя посадка была на мысе Нагурского. Он назван в честь военного лётчика Яна Нагурского, первого в истории авиации поднявшего самолёт в небо Арктики. Ещё в 1914 году он летал искать пропавший без вести корабль «Святой Фока» экспедиции на Северный полюс Георгия Седова.

На зимовке, у дверей столовой, нам под ноги подкатился белый мохнатый шарик. Это был малюсенький медвежонок. Я хотел погладить его, но медвежонок стремглав бросился к мохнатой собаке, спрятался за её спину и оттуда с любопытством поглядывал на незнакомых ему людей.

«Нянька» насторожилась, готовая вот-вот встать на защиту малыша.

– Первый раз вижу, чтобы собака оберегала медвежонка, – удивился я.

– Этот зверёныш, – сказал начальник зимовки, – случайно остался живым, и то благодаря Степаниде – так зовут эту замечательную собаку. Она давно живёт здесь и принесла три приплода отличных псов. Сейчас её дети ходят в отдельной, можно сказать, семейной упряжке, а вожаком у них мать. Медвежонок – её любимец.

Не так давно два зимовщика поехали проверять капканы на песцов. Хотя на зимовке есть вездеход, для такой поездки собачья упряжка удобней. Без «лающего транспорта» в Арктике и сегодня не обойтись. Собаки легко бежали по морскому припаю, как вдруг товарищи увидели впереди у разводья медведицу с медвежатами. Очевидно, медведица выслеживала себе добычу – нерпу. Собаки, почуяв зверя, рванули к разводью. Удержать их было невозможно. Нарта повалилась набок, но ее успели выровнять. Зимовщик, исполнявший обязанности каюра – собачьего извозчика, – ухитрился схватить на ходу свою винтовку.

Испугавшаяся медведица сначала бросилась в воду, но, когда собаки с отчаянным лаем стали терзать медвежат, мать выпрыгнула на помощь детям. Каюр вынужден был застрелить рассвирепевшую медведицу. Собаки рвали одного медвежонка, а другой бросился к спокойно сидевшей Степаниде и забился к ней под живот. Собака, почувствовав дрожащее тельце детёныша, прикрыла его и грозно зарычала на своё потомство.

Несмышлёный зверёныш был спасён. Теперь медвежонок не отходит от своей новой матери.

С молчаливого согласия Степаниды, угостив её саму и ей приёмного сына сахаром, я погладил симпатичного белого медвежонка.

– Вот подрастёт он, и отправим тогда в зоопарк, – сказал начальник зимовки.

В это время к нам подбежал встревоженный радист с бумажкой в руке:

– Получено распоряжение из Москвы. Надо вам лететь на соседнюю зимовку. Там случилась беда. Трёхлетний сынишка геолога нечаянно вогнал себе в нос пуговицу. Своими средствами извлечь её не могут. Требуется хирургическая помощь. Приказано вам доставить мальчика с матерью в город.

Лётчик поворчал немного, но отдал распоряжение запускать моторы. Приказ есть приказ. Так мы и улетели, не успев попробовать испечённого в честь нашего прилёта пирога с рыбой и медвежьих отбивных котлет.

После третьего захода лётчик блестяще посадил самолёт на небольшую ледяную площадку. Пассажиры нас уже ждали. Не выключая мотора, взяли на борт заплаканную женщину и дрожащего от страха мальчонку.

– Ни за какие блага не сяду больше на такой пятачок, – пробурчал командир корабля. Но вскоре пришлось!

После взлёта самолёт стал набирать высоту, так как впереди был большой отрезок открытого моря. Вот и две тысячи метров. «Хватит», – подумал лётчик и немного резко толкнул штурвал от себя. Самолёт провалился вниз, словно упал в яму. Сильно тряхнуло.