Выход на бис

— А парни?

— Здесь тоже не очень ясно. Мы им сделали по семь уколов из восьми: Ване

— «Зомби-8», а Валету — «331-й». Еще весной сделали. А они как вошли в состояние абсолютной управляемости, так и не вышли из него. Но есть и масса иных сложностей, которые надо изучать. Так что пока о всяких глобальных планах надо забыть. Надо изучать, думать, работать… Как говорится, обещанного три года ждут. А нам, может быть, десять лет ждать придется…

В это время появился Кубик-Рубик, который, широко улыбаясь, сообщил, что все готово и можно приступать к водным процедурам.

Суженая-ряженая

Да, Восток — дело тонкое. Не знаю, все ли у Кубика в хозяйстве стопроцентно соответствовало арабским обычаям и законам ислама, но баню его ребята организовали на высшем уровне, и массаж какие-то приятные девахи в купальничках сделали на совесть, безо всякого такого, но приятно. А уж подстригли, причесали и побрили и вовсе классно. Ни в жисть не скажешь, что вчерашней ночью с духами общался. Потом приодели. Правда, не в пошитое, а в готовое, но сидело клево. Может, и не так шикарно, как на Хайди, когда я с президентом Соррильей встречался, но прилично. В Москве, пожалуй, по такому прикиду и за «крутого» сойдешь.

После всех этих отделочных работ, наверно, меня можно было хоть на прием к эмиру вести.

На последнем этапе, то есть при подборе костюма, сам Кубик присутствовал. ЦУ раздавал так, что народец его пулей летал. В Москве его бойцы тоже слушались, но там он так не гавкал. То ли по-арабски звучало крепче, то ли просто здешний народ еще не разбалдел до такой степени, чтобы таких начальников посылать на хрен. В прежнем заведении Кубика его, конечно, не посылали, потому что дисциплину он держал. Но если бы он там вздумал плюхи раздавать за пустяки, то его могли бы и не понять. Наш человек если обижается по-настоящему, то в суд не подает. Ему проще замочить, чем адвокату заплатить.

Так или иначе, но Кубик трудами своих холуев остался доволен и пригласил меня на обед в то же помещение, где угощал нас с Хрюшкой перед прилетом Чудо-юды. Мне даже как-то грустно стало. В последний раз ее тут видел. Где она теперь, мадемуазель Шевалье? Долетела до Куракина или нет? А то, может, Чудо-юдо ее отдать-то отдал, да вот забыл предупредить, чтобы авиационных катастроф остерегалась? Ну, это вряд ли… А вот автомобильную подстроить по дороге из Орли — может. Хрен его, бородатого, знает! Может, и зря я о нем плохо думаю? Мы с Кубиком уселись за стол.

— Батя будет? — спросил я.

— Сейчас явится, — ухмыльнулся «шейх». — Начальство, сам понимаешь, не опаздывает, а задерживается.

— Жрать-то можно уже?

— Минут пять потерпи, а?

— Ладно, терплю. Но если сдохну, ты отвечаешь.

— Отвечу, отвечу… — Гражданин Абу Рустем явно что-то знал и аж лопался от восторга, что может меня маленько помурыжить. Ух, азият чертов!

Секрет оказался самый что ни на есть полишинельский. Открылась дверь, и галантный Чудо-юдо пропустил в столовую некую молодую даму. Глаза бы мои ее не видали!

Нет, не потому, что она была уж очень страшненькая. Даже вовсе нет, если точнее.

Наоборот, будь эта дама мне незнакома и не знай я про нее много-много самого разного, я бы, пожалуй, проявил к ней самый живой интерес. Правда, не

сейчас, когда пребывал в расстройстве от разлуки с Хрюшкой, а как-нибудь в другой обстановке, в веселом настроении. Но, к сожалению, я об этой даме знал жутко много. Например, знал, что она может без всякого стыда и совести трахнуться сразу с тремя мужиками при солнечном свете и в присутствии двух баб. Знал, что она может с пятиста метров угодить в лоб человеку, мирно пьющему чай на балконе дачи. Или расстрелять шесть человек в упор из автомата. Или легким, незаметным ударом вырубить сильного и тренированного мужика, а потом пристегнуть его наручниками к водопроводной трубе.

Конечно, можно было о ней и приятное вспомнить. Например, что она на скрипке играет, причем очень даже неплохо. И готовить, не в пример Хрюшке, несмотря на свой холостой образ жизни, умеет. И все ее боевые навыки, если их применять не против меня, а наоборот, — вещь очень ценная. Наконец, будучи одним из участников той самой групповухи на полянке, я хорошо знал, какие страсти эта дама может учудить в области секса.

В общем, это была Таня-Кармела-Вик. Нынешняя гражданка Виктория Рэймондовна Баринова, надо полагать. Наследница тридцати семи миллиардов долларов с копейками и моя официальная жена, которая два года назад едва не замуровала меня в «Бронированном трупе».

Не, выглядела она на уровне. Ей сделали короткую стрижечку а-ля гарсон или как-то еще, короче — я такую когда-то видел в одном французском фильме. Мордочку очень солидно подштукатурили и, по-моему, даже убрали с нее все рябинки, морщинки, веснушки. В ушки вдели сережки с голубыми камушками — боюсь, что с натуральными аквамаринами. Золото тоже, по-моему, не самоварное было. Платье ей выдали голубое, довольно свободное, с воланчиками на плечах и вырезом. Симпатичная, если чисто внешне. Не красавица экстра-класса, но и не замухрышка. Конечно, скрипичного футляра с винторезом у нее на сей раз не было, имелась только золотистых тонов сумочка на тонком ремешке, которую она положила на столик у двери.

При прошлых встречах она мне не часто улыбалась. А тут улыбнулась, тепло эдак, по-доброму. Будто у меня с ней был долгий-предолгий роман, о котором вспомнить приятно.

Тем не менее посмотрел я на нее мрачновато. Дескать, чего ты скалишься, Танюшка? Издеваешься, что ли? Ясно ведь небось и самой, что наш брак, если так можно выразиться, будет собой представлять. Как всегда, кто кого обдурит, кто кого подловит. У нас это получалось в прошлом с переменным успехом. И то, что твоя микросхема, если ее Чудо-юдо не заблокировал, стучит товарищу Сарториусу, я знаю. Надо было мне тебя оставить в горящем доме у Толяна, царствие ему небесное, чтоб ты вместе с ним на воздух взлетела, и проблем бы не было…

Странно, но похоже, что ей этот мой мрачный взгляд очень даже понравился. Мне показалось, что если бы я ей тоже приятную улыбочку состроил, то она бы насупилась.

— Здравствуйте! — услышал я знакомый полудетский голосок.

— Прошу простить великодушно, — пробасил Чудо-юдо, — наша единственная дама хотела выглядеть неотразимой. Задержалась…

— Зато как выглядит, а? — сказал Кубик-Рубик. Если бы я не знал, что он при моей экипировке присутствовал, то подумал бы, будто он лично подобрал Танечке это платье и прочие аксессуары.

— Это вашей супруге надо сказать спасибо, — скромненько, хлопнув ресничками, произнесла Танечка. — Зулайка просто прелесть, все так подобрала! Прямо как для сестрички…

— Наверно, очень обрадовалась, когда узнала, что ты на место пятой жены не претендуешь, — сказал я не очень вежливо.

Танечка не обиделась, она еще разок отпустила мне нежную улыбку. На месте Чудо-юды я бы на нее обратил внимание. Если эта красотуля начинает охмурять, то ничего хорошего не жди. В Швейцарии, между прочим, горы есть — Альпы называются. Так вот, как пелось в одной старой песне, «если на гору залезть и с нее кидаться, очень много шансов есть с жизнию расстаться». Сам я, конечно, с горы кидаться не стану — хрен дождется, но вот если меня кинут — вполне могу разбиться. И это только один, самый примитивный вариант. Кармела из «Чавэлы» может и по-другому кинуть. В переносном смысле. А ежели там поблизости, допустим, Сергей Николаевич Сарториус окажется с его боевым чекистским опытом, то я и пикнуть не успею…

В разговоре, который вели за столом господин Баринов-старший, шейх Абу Рустем и гражданка Кармелюк-О'Брайен-Мэллори-Баринова, я участия практически не принимал. Даже не потому, что мне в нем не хотелось участвовать, и не потому, что боялся внести нервозность в эту дипломатическую куртуазность. Просто жрать очень хотелось. В конце концов, все свои за столом. Мы с Кубиком, помнится, водяру хлестали из горла, занюхивая мануфактурой. И с Танечкой, удирая от хайдийских коммандос, на платформе тушенку штурмовым ножом открывали. Да и с батей всяких протокольно-этикетных сложностей за столом избегали. Поэтому я взял подходящую ложку и принялся метать ею пищу в пасть. Почти как салабон в армейской столовой, опасающийся, что вот-вот будет команда: «Закончить прием пищи! Р-рота — встать! Выходи строиться!» Что ложкой не загребалось, брал руками. Чудо-юдо, по-моему, на мой плебейский стиль поведения не смотрел. Уж очень любовался он новой невесткой. Небось этот самый, с бородой, который Саваоф, выломав у бедняги Адама ребро и вырастив из него Еву, точно так же любовался на дело рук своих. Вообще-то кое-кто на моем месте, возможно, и заревновал бы. Если бы, конечно, этому кое-кому данная суженая-ряженая не была настолько по фигу, как мне. Мне лично было бы даже проще, если бы Чудо-юдо сам на Танечке женился. Правда, у него вроде бы своя жена имеется, которая даже, кажется, меня когда-то родила, только вот сыном до сих пор не признает почему-то…