Гастроль без антракта

Кабель смотрелся, как длинная темная кишка, которая спускалась с борта катера по вертикали, а затем шла по дну, змеясь между камней. Ребята, которые его прокладывали, соображали, что внатяжку его класть нельзя, обязательно нужен большой запас слабины. Предусмотрели и такое дело, как оранжевые поплавочки — шарики размером с мандарин, которые были привязаны к кабелю через каждые двадцать метров. На случай, если мы потеряем сам кабель из виду.

Скутера нудно жужжали электродвигателями, двигаясь на манер самолетов в строю «клин». За нашими спинами оставались шлейфы из пузырьков, которые стремительно уносились вверх, радужно поблескивая в косых лучах солнца пробивавших зеленоватую воду до дна. Я еще раз пожалел, что любуюсь всем этим подводным миром не как турист-любитель. Мирная жизнь лагуны, нарушенная ударами глубинных бомб, только-только налаживалась. Те, кто угодил под гидроудар, но не получил смертельных повреждений, полежав немного на грунте, начинали трепыхать плавниками и хвостом, шевелить усами, тащить куда-то свои раковины и жрать тех, кто либо вообще не смог прийти в себя, либо несколько запоздал с реанимацией. Мне это показалось не столь уж безобидным. Хотя я точно не знал, где расположена та самая знаменитая Акулья отмель, куда красотка Соледад спровадила некогда старшего Купера вместе с гидропланом, но все-таки догадывался, что она не так уж и далеко. Вряд ли тамошние зверюги пасутся в каком-нибудь загончике и не имеют возможности далеко отплывать от своей кормовой базы. Тем более что Соледад уже давно переселилась в какой-то иной мир, покинув здешние места и оставив акул на голодном пайке по части человечины. Если верить россказням самой Соледад, то это сущий деликатес, и акулы, лишившись такой подкормки, могли самостоятельно начать его поиски. Ведь ездили же иногородние из Владимира в Москву за копченой колбасой. У акул чутье и на кровь, и на дохлятину, как известно, острое. Несмотря на то что в детстве я читал Жюля Верна, где капитан Немо акул ножом резал, я сильно сомневался, что нам помогут даже наши подводные автоматы советского производства. Во-первых, я лично из них не стрелял ни разу. Чудо-юдо, видно, решил, будто это дело «приложится», если я достаточно настрелялся на суше. Как снимать автомат с предохранителя и менять магазин, я освоил, но как целиться, когда на голове шлем, на роже стекло, а во рту загубник, я еще не знал. Ну и во-вторых, после фильмов «Челюсти», которые мы смотрели с Ленкой по видаку, я здорово разочаровался в возможностях применения огнестрельного оружия против акул. Там их долбили из мощных винтовок, но убивали, как правило, какими-то другими средствами. У пятой «мандаринки»-поплавка кабель ушел в подземно-подводный туннель. Среди нагромождения обросших водорослями подводных камней обнаружилась небольшая по площади воронка — не более трех метров в диаметре, на дне которой жутковато чернела прямоугольная дыра — метр на полметра примерно. Взрывное устройство скорее всего было кумулятивным, а взрыв должен был лишь вызвать затопление туннеля, но никак не его обрушение. Небось Лопес полагал, что удирает ненадолго, и не хотел полностью уничтожить туннель.

Скутерист, буксировавший Таню, осторожно развернул свой аппарат носом к дыре, включил фонарь и на малых оборотах погрузился в провал, следом за ним пошел скутер с Бетти, а наш — замыкающим.

Для начала это был спуск по сужающемуся колодцу вниз головой, причем примерно метра на четыре вниз. Я не хотел бы попасть сюда во время прилива и без акваланга. Наверняка тут крутится солидный водоворот, угодив в который есть все шансы попасть в туннель против своей воли и скорее всего навсегда.

Именно об этом я подумал, когда лобовой фонарь нашего скутера высветил впереди, то есть уже на дне туннеля, нечто похожее на человеческий череп. Возможно, этот гражданин до сих пор числился пропавшим без вести во время купания. Впрочем, его могли сюда определить и какие-нибудь добрые люди типа «койотов», мог он, в принципе, быть и каким-нибудь из преданных бойцов режима Лопеса, которому приказали подорвать заряд, не сообщив, что там, наверху, уже лагуна…

К счастью, рассматривать эту невкусную находку было некогда. Скутерист ловко отвернул от дна и двинулся по туннелю следом за впереди идущими.

Зрелище было очень клевое. Лобовой фонарь — фактически маленький прожектор — своим светом пробивал толщу воды метров на двадцать вперед. За одиннадцать лет, прошедшие с момента затопления, туннель оброс не очень сильно. Водорослям все-таки свет нужен, да и вода здесь была заметно похолоднее. Планктону тут тоже особо не жилось, а потому водичка была попрозрачнее, чем наверху. Поэтому и тюбинги, и рельсы, и шпалы, и гравийный балласт были видны прекрасно, их лишь кое-где успели облепить какие-то кораллы, моллюски и прочие донные жители. Всего-навсего позавчера мы с Танечкой ехали по этому самому туннелю на платформе, а потом с трудом выбирались по веревке через дыру в своде. А сегодня мы по туннелю как бы летели, не касаясь ни стен, ни свода, ни рельсов. Обалденное ощущение!

Прожектор головного скутера, как и свет фонарей, идущих за ним вслед, рассекал тьму ярким конусом света. Какие-то дуры-рыбешки шарахались в разные стороны, поблескивая чешуйками, стукались о тюбинги, метались туда-сюда. Пузырьки из выдыхательных клапанов роем уносились к своду туннеля, сливались, укрупнялись в большущие пузыри и скользили по потолку дальше, к дыре.

То, что туннель идет вниз, чувствовалось несильно. Думаю, что, если бы по уклону в 15 — 20 градусов мы катили на платформе или вагонетке, острых ощущений было бы больше, да и букса могла бы загореться. По времени должен был продолжаться прилив, поэтому течение в туннеле нам заметно помогало.

Давление тоже особо не беспокоило, чуть-чуть поприжало при спуске с катера и при проходе в туннель через колодец. А когда стали помаленьку заглубляться, двигаясь по дуге, то перепад особо не беспокоил, и дыхалка работала нормально. Правда, когда на глубиномере отметилось сорок метров и я представил себе высоту хорошего десятиэтажного сталинского дома, отделяющую меня от поверхности воды, да еще и несколько десятков метров скального грунта, то стало чуточку жутко. Хорошо еще, что змейка кабеля хорошо просматривалась и напоминала: «Не волнуйся, здесь ведь до тебя уже прошли люди…» Вот тем, наверное, было страшновато сюда лезть. Они-то еще не знали, что «признаков обрушения и минирования» не обнаружат.

Так или иначе, но с нами ничего не случилось. Все подводное путешествие продлилось не более двадцати минут. После сорока пяти метров глубина перестала расти и начала постепенно убывать, и в конце концов мы увидели под сводом пещеры овальную кривую — границу воды и воздуха. Чтобы сэкономить воздушную смесь, мы вывели скутера почти к самой поверхности и поехали, выставив головы из воды. Еще пару сотен метров мы ехали по затопленному участку, пока не обнаружили, что воды-то всего по пояс. Впереди нас замаячили фигуры тех троих, что ушли впереди нас с катушками. Кроме них, здесь, уже на сухом месте, находился автоматчик, охранявший скутера ранее прибывших групп.

— Пароль! — потребовал часовой.

— Хувентуд! — отозвался я. — Отзыв?

— Хустисиа! — морячок службу знал. Он тут же доложил по «уоки-токи» своему начальнику пример-субофисиалю Убеде. Тот сказал, чтоб мы оставили водолазное снаряжение около часового и шли к Убеде одной группой с теми, что несли катушки.

Идти пришлось недолго, но все время в горку. Лыжники и кроссовики такие пологие, но длинные подъемы называют тягунами, потому что силы вытягивают, а мы как-никак только что тыщу метров под водой проплыли. Пусть на скутерах, но и не по свежему воздуху. Тем более что в самом туннеле воздух был тоже не ахти какой.

Пример-субофисиаль, как и все его бойцы, вызывал уважение и ростом, и лицом, и объемом грудной клетки. Мне лично показалось, что у него там и на выдохе полкубометра воздуха остается. При его росте он запросто мог бы играть центрового где-нибудь в НБА, правда, он был для этого дела слишком белый.