Душегубы

— А каски у тебя нет случайно? — поинтересовался он полушутя.

— Излишество, — хмыкнул Сорокин. — Если ляжет — каска не спасет. Но зимой, кстати, держит намного крепче. Если б еще лед плахи не разламывал — совсем нормально.

— А летом? Весной?

— Водичка немного хлыщет, иногда чурбаки вымывает. Не бойся, это только фасад. Дальше покрепче будет.

— Придется поверить, — вздохнул Фрол.

— Drum links — zwei, drei!

Drum links — zwei, drei!

Wo dein Platz, Genosse, ist?.. -

Мурлыкал Сорокин с некоторым надрывом. — Помнишь?

— Нет, — ответил Фрол, — пора это забывать. Может, проще «Дубинушку» в качестве вдохновляющего исполнить? А то мы все исполняем и исполняем интернациональный долг, а другие как-то не очень. То ли патроны берегут, то ли себя жалеют.

— Зря. Ну а вообще-то мы уже приехали.

Рельсы уперлись в некую выпуклую бетонную стену с прочной стальной дверью. Сорокин застопорил дрезину винтовым тормозом, слез с нее и подложил башмаки под задние колеса тележки с «буранами».

— Боишься, что уведут? — нервно пошутил Фрол. Сарториус вынул свою рацию, набрал код, и дверца почти бесшумно ушла вбок.

— У тебя тут что, электричество есть? — подивился Фрол.

— Есть. Тут много чего есть…

За отодвинувшейся дверцей оказалась еще одна, овальной формы. Но проделана была эта дверь уже не в бетонной стене, а в какой-то сварной стальной емкости.

Сарториус просто толкнул ее, и она открылась внутрь емкости.

— Затаскиваем! — приказал он, и опять пришлось тащить на руках тяжеленные снегоходы. К тому же в узкую дверь они пролезали едва-едва. Когда затащили — от обоих пар шел. Места в емкости было много, но при свете фонарика разглядеть все в подробностях Фрол не сумел.

— Посвети на дверь, — приказал Сарториус Катерине, державшей фонарь. Он закрыл дверь и герметически задраил ее штурвальчиком.

— Глухо, как в танке, — заметил Фрол.

— Поясняю для дураков, — сказал Сарториус. — Это шахтная клеть, только маленько усовершенствованная. Раньше была обычная, а теперь загерметизировали, сделали вроде батисферы. Чтоб можно было обходиться без подъемника.

— Это как? — удивился Фрол.

— А так, — ответил Сорокин, нажимая какую-то кнопку на щитке, от которой куда-то вниз, под железный пол, уходил толстый силовой кабель. Под потолком клети — она вообще-то изнутри сильно походила на снятую с платформы железнодорожную цистерну, поставленную на попа, — загорелась тусклая лампочка, а снизу послышалось мощное гудение и клокотание воды, перекачиваемой куда-то могучими насосами.

— Короче, — сообщил Сорокин, — сейчас наша бочка плавает на столбе воды, заполняющем ствол шахты. Насосы откачают воду, мы помаленьку спустимся на глубину в полсотни метров. Там наша кабина встанет на захваты, и мы из нее вылезем в хорошее, по-современному сделанное убежище. На случай ядерной войны делали, правда, так и не докончили, пришлось самим до ума доводить. Ну а после того, как задраимся в убежище, откроем заглушки. Клеть останется на дне, а наверху, ежели Чудо-юдо доберется, будет только водичка. Пусть ныряет… Сверху на нашу бочку намонтировано ложное дно. Щит такой стальной, на который положены песок, камни, порода. Почти впритирку к стенкам ствола. Можно десять раз нырнуть и не догадаться, что там, под этим дном, еще что-то есть.

— Ладно, — отмахнулся Фрол, — мне уже ясно, что ваша фирма веников не вяжет… Ты лучше скажи, что я у тебя делать буду?

— Не «я» буду делать, а «мы» будем делать, товарищ Фрол.

— Хорошо, что мы будем делать, товарищ Сорокин?

— Известно что: начинать все сначала! — без особой бодрости ответил Сарториус.

ПРИЛЕТЕЛ ЧУДО-ЮДО В ГОЛУБОМ ВЕРТОЛЕТЕ…

Коробок с тремя спичками, случайно завалявшийся в кармане у Насти, спас тех, кто остался на льду реки у обломков взорванной «газели», от перспективы провести ночь на морозце, который под утро доскакал до тридцати. Сначала думали, что именно так ночевать и придется. Лужи бензина на льду выгорели быстро, да и куски тента успели погаснуть раньше, чем самому предусмотрительному, то есть Васе Лопухину, пришло в голову позаботиться о костре. У всех, кто был привезен сюда в наручниках, карманы были пустые, Таня, Ваня и Валерка не курили. Зажигалка нашлась лишь у одного из убитых снегоходчиков, но именно в нее попала одна из пуль, и воспользоваться ею было невозможно. И вот когда все уже стали задумываться, не придется ли замерзнуть, Настя откопала у себя коробок. Именно этими спичками удалось разжечь костер, вокруг которого все, кто остался в живых, прокемарили до утра.

— Скоро за нами Сергей Сергеевич прилетит. На вертолете, — уверенно сказала Зинаида. — Он уже наверняка знает, что мы здесь.

— Это еще бабушка надвое сказала, — возразил Лопухин.

— Ничего не надвое. То, что самолет приземлился в Нижне-лыжье, ни от кого не утаишь. А у нас не в первый раз тут происходят неприятности.

— Это когда Димка попал к Сарториусу?

— Да. Сергей Сергеевич тогда в два счета убедил его, будто все происходило в искусственной реальности. А ведь их с Татьяной действительно похитили. И мне, и Ленке было приказано молчать, как партизанкам.

— Что ж Сергей Сергеевич тогда не прищучил Сарториуса?

— Во-первых, как я понимаю, некогда было. Во-вторых, сил не хватало лезть в шахту и искать его там. Там горные выработки начинались еще в 1859 году, продолжались до 1962-го. Сто три года рыли, двести пятьдесят-триста километров выработок. Одни обрушены, другие в аварийном состоянии, третьи затоплены. Водой какие-то пещеры промыло — в общем, темный лес. И потом — здесь, в этом районе, народу очень мало. Такая экспедиция внимание привлечет. Слишком много денег придется потратить, чтоб все глаза отвели. Так что дешевле было Димочку выкупить. Ладно, это детали…

— Значит, он хорошо знает, где Сарториус прячется?

— Вася, ты же понимаешь, что к каждой дырке, которых в этих горках десятки и даже сотни, человека с твоим дешифратором не поставишь. Тем более что дешифратор, который мы дали ребятам в Лутохино, не сработал. Или сработал, но плохо. Кроме того, он попал к Сорокину, и тот разработает для своих ГВЭПов новые программы, против которых твоя машинка не потянет. В общем, Чудо-юде ясно, что ловить его сложно. Если Сорокин захочет уйти — уйдет всегда. А вот если на что-то нацелится — тут появляется шанс. Поэтому гоняться за ним по всему миру нет смысла. Надо предоставлять ему шансы чем-либо разжиться — и тогда он сам приходит туда.

— Вот он и пришел. Разнес все вдрызг в Лутохино и «Куропатке», увез оттуда все, что хотел. Почти притащил нас в свое логово… Если б не удалось перехватить управление Таней и ребятами…

— Молодец, молодец, — попыталась улыбнуться Зинаида, — чую, что ждешь ордена за свой героизм. Учту. Высекут тебя на мраморной доске.

Она закрыла глаза, и Вася забеспокоился:

— Не спи, замерзнешь!

— Не успею. Слышишь, вертолет стрекочет?

Вертолет появился как-то внезапно, описал круг над речкой и пылающим костром, помигивая огоньком в чуть посветлевшем небе. Потом снизился, завис и медленно стал опускаться, стараясь приземлиться подальше от полыньи. Был этот вертолет, правда, не голубым, как в песне, а обычным, зеленым, хотя и не каму фляжных тонов.

— Ох, лишь бы лед выдержал! — воскликнула Настя.

— Ну, бегом, бегом! — скомандовал ей Лопухин. — Подхватывай Зину!

Вертолет благополучно сел, лед не подломился. Винты его продолжали вращаться, «вихри снежные крутя», а из отодвинутой двери «Ми-8» уже выпрыгнули на лед несколько человек и побежали навстречу тем, кто поспешал к ним от костра.

Вся спасательная операция заняла не больше часа. Зинаиду пристроили на носилках в салоне, остальных распихали по креслам. Дали по сто грамм для сугреву, а потом еще чаю из термоса. Обморозиться, правда, никто не успел, но от простуды профилактика требовалась. Тело Клары Леопольдовны упаковали в мешок из черного пластика и оттащили в дальний конец салона. Все остальные трупы, то есть трех убитых сорокинцев и то, что осталось от Мендеса, люди Чудо-юда, тщательно обыскав, спихнули в полынью. Вокруг собрали все, что могло представлять хоть какую-то ценность. Вертолет оторвался ото льда и взял курс на Нижнелыжье.