Большой шухер

— Многовато, по-моему… — усомнился Сэнсей.

— Не перебивай. Он знал, за что платил. Конечно, не отказался бы, наверно, и за сто долларов купить, но Черный, должно быть, пронюхал про эту икону достаточно много. Дело в том, что эта самая икона, во-первых, была контейнером для ключей от сейфа в одном из швейцарских банков, а во-вторых, была сама по себе паролем, точнее, одним из паролей, предъявление которого открывало доступ к этому сейфу. На ней имеется шестнадцать опознавательных знаков подлинности, и если хоть одного не найдут при экспертизе, то к сейфу никого не допустят. Но и это не все: его надо открыть непременно двумя ключами, один из Ключей лежал в иконе, второй — в окладе.

У этой иконы долгая история. Ее и воровали, и теряли, и находили, и дарили. Века с XIV по XIX можно пропустить, к настоящему делу они не относятся. В 1912 году икона находилась у отставного генерал-майора Воронцова, кстати, хозяина той самой территории, где сейчас городской парк находится. Там было его имение, небольшой конный завод стоял. Генерал-майор икону подарил Ново-Никольскому монастырю. Потом советская власть установилась, генерала расстреляли, монастырь закрыли, а икону изъяли и повезли в Гохран. Оклад из золота и бриллиантов как-никак. Но не довезли, поскольку на поезд с ценностями напала банда Графа. Графа чекисты отловили, банду перебили, но иконы у них не нашли. Позже оказалось, что икону сумел украсть некий пан Самборский и вывезти в Польшу. А сын расстрелянного генерала Воронцова, Михаил, ушел за кордон с белыми, вывез семью и осел в Берлине. В 1926 году он от последствий ранений и от расстройства по поводу того, что большевики все никак не свергаются, помер. У самого Михаила Воронцова остался сын Николай, который натурализовался как немец, сдружился на почве антибольшевизма и антисемитизма с фашистами и усердно работал на германские спецслужбы против СССР.

В 1939 году после захвата Польши он нашел там Самборского с похищенной иконой, пана ликвидировал, а икону прибрал. В 1945 году Николай Воронцов, или Воронцофф, как его уже тогда называли, сумел отправить жену и сына — того самого Рудольфа — в Западную зону, а сам удрать не успел и попался смершевцам. Его задержали, а потом как немецкого холуя шлепнули. Перед этим он много чего интересного рассказал, в частности, о том, что имел отношение к тайному вывозу немецких и награбленных ценностей в Швейцарию. Он использовал анонимные счета, куда поступала наличность, и несколько абонентских сейфов, в которые закладывались драгоценности. Если в Германии будет возрождаться очередной Reich, ему надлежало эти финансы вернуть и поставить на службу идеям национал-социализма. Но поскольку Николас фон Воронцофф шибко жить хотел, а в возрождение национал-социализма ему не очень верилось, то он понадеялся купить себе жизнь. А потому рассказал чекистам насчет иконы и ключей. Но оказалось, что квартира Воронцова уже ограблена мародерами. Икону они, правда, не тронули, потому что цены ей не знали, но оклад сняли. Поэтому в руки чекистов попал только один ключ, оставшийся в иконе. В торце доски было сделано углубление, куда был вложен ключ в войлочном чехольчике, чтобы не брякал внутри иконы, а поверх торца прибита планка. Чекисты этот ключ нашли, Воронцова расстреляли за ненадобностью, а потом десять лет искали оклад, но так и не нашли. Даже след взять не смогли, потому что воины наши в Германии барахолили в массовом масштабе, трофеили все, что подвернется, и на все это начальники, мягко говоря, смотрели сквозь пальцы — сами тырили все, что придется. Только уже не вещмешками и чемоданами, а вагонами, самолетами и эшелонами. И многие, кстати, самые ценные вещи у солдатиков выкупали, выменивали или просто отбирали. Так что какой-нибудь ефрейтор или рядовой этот оклад спер, а майор интендантской службы или полковник, пригрозив трибуналом или канистру спирта выставив, прибрал его к месту. А доказать солдатику, деревенскому пацану, что оклад не золотой, а медный и что в окладе не бриллианты, а ограненные стекляшки, не так уж сложно. Стукачи, конечно, были, могли бы «Смершу» доложить, если бы близко оказались. Но тогда части по Германии с места на место переводили, старшие возраста начали увольнять, несколько дивизий на Дальний Восток отправились самураев добивать. Так никто и не знает, как этот оклад в Россию добирался. И почему его не разломали, не расковыряли бриллианты — тоже никто не ведает. Барыга, у которого Черный взял оклад, уже ничего не скажет.

— Послушай, — Сэнсей воспользовался тем, что «источник» на минуту замолк, переводя дух, — значит, у Черного были в руках икона и оклад с ключом? И он знал все насчет Швейцарии?

— Не спеши. Насчет Швейцарии он не сразу узнал и далеко не все. И икона, и оклад у него были, но насчет всех нюансов он получил информацию только после того, как стал искать возможность сбыта. Нашел в Москве спецов во главе с неким Гешей Лопаревым. У Геши был выход на бывшего гражданина СССР Леву Резника. Тот работал на какую-то хитрую конторку, занимавшуюся промышленным шпионажем по заказам частных фирм и различных интернациональных мафиозников. У Левы, в свою очередь, был друг по прошлой жизни в Одессе — Харитон Домициану, который контрабандой икон занимался профессионально, имел толковые связи с коллекционерами и скупщиками. Вот через него-то и вышли на Рудольфа фон Воронцоффа. Стали помаленьку торговаться. Не напрямую, конечно, а через Домициану и Лопарева. А со стороны Вовы Черного переговоры вели Сережа Коваленко. и первый зам Черного Слава Кузяков, он же Кузя. Коваленко, напомню, — друг Ростика. Осторожничали, конечно, щупали, кто и что знает, уточняли, что нынче почем, пытались заинтересовать партнеров всякими там комиссионными. Одни хотели настоящую цену узнать, другие — купить подешевле. В общем, Коваленко и Кузякову удалось выяснить, что иконка не простая, а с секретом. И про то, что главное в этой иконе ключи, они узнали. В окладе ключ нашли, а в самой иконе — только пустое место. Потому что тот ключ, который лежал в иконе, чекисты еще в 1945 году изъяли, и он находился в следственном деле, которое было заведено тогда же, а потом, когда оклад искать перестали, в 1956-м сдали в архив. Второй ключ, тот, что лежал в

окладе, был спрятан в небольшой полости между золотыми пластинками и размером был совсем маленький — фиг найдешь. Поэтому ни барыга, ни прочие люди до этого ключа за сорок пять лет не докопались. Но Черный все-таки нашел. А то, что второй ключ, скорее всего, находится в КГБ, его не напугало. Время было сразу после путча, КГБ находился в стадии расформирования, бардак и бедлам царили. Нашел одного отставника, который был вхож в архив, поскольку еще при Горбачеве получил разрешение написать книгу об истории контрразведки «Смерш», и предложил ему пять тысяч долларов за ключ. А ключ, как это ни смешно, просто был подшит к делу вместе со своей войлочной упаковкой. Этот самый дед, назовем его Максимыч, вынул ключ из упаковки, а на место положил другой, с похожим ушком. Сотрудница, которая у него это дело принимала после просмотра, разглядывать ключ не стала. Так Черный получил второй ключ.

— А как он, интересно, узнал, что покупает тот самый ключ, а не ключ, допустим, от старого сарая? — поинтересовался Сэнсей. — Ведь элементарно могли кинуть. Небось Вова этого ключика ни разу не видел?

— Ну, тут не совсем так. Во-первых, Вова пообещал Максимычу, что с его семейством, ежели что, начнут несчастные случаи происходить. А во-вторых, в это время у них отношения с ребятами, представлявшими фон Воронцоффа, уже совсем наладились. Лева Резник сумел заинтересовать своего патрона мистера Генри Сноукрофта, который для Воронцоффа немало сделал. Удалось согласовать общую цену покупки — три миллиона баксов. Западники дали Черному описание ключей. Примерную форму, без точных размеров. Потому что и сами этих размеров не знали. Иначе, наверно, давно бы эти ключики сами сварганили. Решили, что сделка пойдет по такой схеме: сначала Коваленко отвезет в Москву икону с окладом, где ее как эксперт осмотрит Домициану. После этого, ежели все в порядке, Воронцофф открывает в одном из иностранных банков счет на полтора миллиона баксов и сообщает часть реквизитов, а Домициану по своим каналам вывозит икону сперва в Молдову, а потом в Румынию, где ее фиктивно покупает через комиссионный магазин Резник и вывозит в Германию по липовым документам. Затем должен был наступить второй этап — продажа ключей. Сначала Черному на его заграничный счет переводится 750 тысяч баксов, после чего он передает оба ключа Резнику. Резник передает ключи Воронцоффу, и, если все сходится, Воронцофф переводит остаток в 750 тысяч на Бовин счет и сообщает Черному остальные реквизиты счета. Не очень выгодные были условия: у Воронцоффа имелось много возможностей кинуть Вову. Но прокол произошел совершенно по другой причине.