Атлантическая премьера

– Я пришла сказать тебе, Мэри, что все кончено! Между нами больше ничего нет! Ты сбила меня с пути, а сама, как только тебе подвернулся парень, хватаешься за него, как собака за сосиску! А днем ты ревновала не ко мне, а к нему! Ты старая, толстая и гнусная свиноматка! – и Синди всхлипнула, а затем заревела горькими слезами. Мэри стояла в растерянности, я тоже не знал, как поступить в такой ситуации. Если бы девчонка приревновала меня к Мэри, это было бы для меня более просто, а с фактами, когда женщина ревнует женщину за измену с мужчиной, я еще не сталкивался.

– Успокойся, – сказал я, – уверяю тебя, ничего страшного не произошло.

– Ну да, – хныкала Синди, – эта гадина увлекла меня, из-за нее я мучила своего бедного Джерри, сделала его чуть ли не посмешищем, а сама, как только ей приспичило, лезет под мужчину! А еще врала, что любовь женщины к женщине

– самая чистая и верная…

– Во всяком случае, беременностей зарегистрировано не было, – произнес я, поддакнув Синди.

– Не надо об этом, – проворчала Мэри, которую сильно озаботила последняя фраза.

– Надо! Надо! – злорадно завопила Синди. – Он тебя натянул, напакостил внутрь и у тебя будет пузо! Здоровенное! Брюхатая! Брюхатая!

– Дура! – взревела медведица. – Заткнись, или я вышибу из тебя дух!

– Брэк! – заорал я, пожалев, что оставил автомат в рубке. Хорошая очередь в воздух могла бы их охладить. Рискуя получить ранение ногтями с обеих сторон, я сыграл роль войск ООН и разъединил готовую к драке пару. Они пытались еще пару раз наброситься друг на друга, но я все-таки сумел их остановить и сказал:

– Постойте, девочки. Надо как-то договориться. Мне очень жаль, что все так получилось. Я ручаюсь, что не желал вашей ссоры. Просто нам нужно найти сейчас какое-то уравновешивающее значение, ибо, как сказал великий вождь и учитель товарищ Мао Цзедун, «надо заботиться о том, чтобы солдаты, проходя через сытые районы, не обжирались, а проходя через голодные – не голодали»,

– не знаю, как и когда я смог запомнить эту цитату.

– Ваш Мао – великий осел, – проворчала Мэри.

– Я все поняла! – отряхнув слезы с глаз, воскликнула Синди. – И я согласна!

– Что ты поняла и с чем ты согласна? – пробурчала Мэри.

– А то, что раз он тебя оттрахал, то теперь пусть трахает меня! – выкрикнула Синди. – Это будет справедливо, и солдаты не обожрутся и не будут голодать!

Честно говоря, я не ожидал, что идеи Мао Цзедуна смогут произвести такое революционизирующее действие.

– Ха-ха! – хмыкнула Мэри. – Пожалуйста, можешь попробовать. Он за эту ночь успел поиметь и Марселу, и меня. Если у него еще что-то осталось, то ты проведешь приятную ночь.

– Я попробую! – вызывающе подбоченилась Синди. – Убирайся в каюту и оставь нас вдвоем. Но если ты попробуешь разбудить Марселу, я перегрызу тебе глотку!

– Очень нужно впутывать сюда Марселу, – скорчила рожу Мэри. – Если хочешь, мы можем даже запереть ее в каюте и задраить иллюминатор снаружи. Идем!

Разгоряченные девицы ушли, а я уселся на шезлонг и стал смотреть вперед, туда, куда был устремлен нос яхты. На востоке уже светлело, но до рассвета было еще порядочно. В трусах у меня царило спокойствие и умиротворенность, я был твердо убежден, что никакой любви и тем более секса мне уже не нужно. Больше всего я хотел спать в самом прямом и изначальном смысле этого слова.

Я уже задремал в шезлонге, поскольку никто не возвращался довольно долго. Мне даже казалось, что Мэри и Синди помирились и легли спать вместе. Однако, когда мои глаза уже начали сами собой закрываться, на верхней палубе послышались шаги. Разлепив глаза, я увидел Синди. Точнее, сначала мне показалось, что я вижу призрак. В лунном свете по палубе ко мне приближалась фигура, с ног до головы закутанная в черное. Я протер глаза, сон куда-то улетучился, но фигура не пропала. Глухой голос, лишь отдаленно напоминающий тот, каким разговаривала Синди, сказал:

– Сиди спокойно в своем шезлонге. Я действую, ты не мешаешь, я желаю, ты

– исполняешь, я хочу, ты – любишь!

Эта замогильного тона сентенция была произнесена так, что я испытал какое-то странное, не то гипнотическое, не то магнетическое воздействие. Конечно, пробудить во мне желание подобная фраза не могла, но она пробудила чисто зрительский интерес к спектаклю, который собиралась разыграть малышка Синди.

Она подошла к спине шезлонга, и обе руки легли на мою голову так, что большие пальцы оказались на затылке, а ладони – мягко прижались к вискам.

– Не оборачивайся, не смотри на меня, смотри вперед, на волны, на нос яхты, – вещала Синди. – Ты видишь силу воды, которую побеждает сила корабля, волны стремятся навстречу ему, но он раздвигает их, идет, движется к цели, упрямо и непреклонно. Соберись, забудь прошлое, стремись к новой цели, верь, что она будет лучше и прекрасней, лучше и прекрасней! Что бы ни лезло в голову, думай о новой цели! Думай! Думай! Думай!

Руки ее, маленькие и очень нежные, тревожаще гладили мне волосы, и я думал, что вчера днем, во время поисков трусов, вполне можно было сделать то, что сегодня ночью вряд ли удастся осуществить. Я вспоминал золотистые волосы и стройную, длинноногую фигурку в алом купальнике, покрытую нежным загаром… Да, жаль, что я начал не с нее, но…

– Почувствуй запах ее волос, ее лица, ее рук, – ворковала Синди, – ощути нежность ее души, ее кожи, ее поцелуев…

Чтобы эти слова были мной получше восприняты, Синди, едва касаясь меня, провела ладонями по моему лбу, щекам, шее, плечам, локтям, нависая надо мной, и ее волосы, поблескивавшие в лунном свете, заколыхались у меня перед лицом. И я ощутил их запах, будьте покойны!

– Вообрази себя победителем! Ты можешь! Можешь! Можешь! – почти прорычала златокудрая бестия, и в моей порядком выгоревшей и ни на что уже вроде бы не пригодной душе что-то загорелось, затеплилось… Безо всякого кофе, между прочим.

– Ты Бог и ты Дьявол, ты всесилен! Ты можешь все! – прошептала Синди каким-то свистяще-шуршащим шепотом. От этого у меня по коже прошел сперва какой-то озноб, а потом, наоборот, легкий жар, который постепенно стал спускаться по телу от головы к животу… Не надо долго объяснять, где он остановился. И в это время Синди в своем черном одеянии неслышно выпорхнула у меня из-за спины. Уперевшись мне руками в плечи, она высоко подпрыгнула, перемахнула через спинку шезлонга и мою голову, затем оседлала мои бедра. Полы ее одеяния закрыли от меня лунный свет и небо, зато тело ощутило жар ее нежной наготы. Очень приятной, надо вам сказать! Я почувствовал, как ловкие пальчики спускают с меня плавки, а маленькая ручка подвергает тестированию загипнотизированную штуковину. Синди чуть-чуть привстала и с ловкостью профессиональной медсестры, набившей руку в постановке клизм, ввела себе предмет, который я считал и считаю своей неотъемлемой частной собственностью. Впрочем, Синди использовала его отнюдь не в качестве клизмы. Все, как и в случае с Марселой, было проведено по обычному ритуалу.

Я полулежал на шезлонге, с головой накрытый черной тканью, ощущая приятное давление на живот. На редкость гладкая и мягкая попочка этой юной ведьмочки, подчиняясь азарту необыкновенно пружинистых ножек, ритмично подрагивала. Ладонями она уперлась мне в колени. Упоительное трение, которое происходило где-то в таинственных глубинах, окончательно согнало с меня сон. Я положил руки на невидимые мне скользкие бока Синди, потом провел ими снизу вверх и натолкнулся на прелестные зыбкие полушария, наполнившие влажным жаром мои ладони. Затем я повалил Синди на себя, подогнул колени, оторвав пятки от палубы и уперевшись ими в край шезлонга. Теперь я сам взялся за дело – откуда только силы появились на исходе бессонной ночи.

– Синди, ты прелесть! Ты маленькое прекрасное чудовище! – урчал я, как кот, пожиравший свежую рыбку. – Я съем тебя с потрохами!

Черная ткань уже мешала, в ней можно было задохнуться. Общими усилиями мы сбросили ее и, голые, свободные, подставили тела лунному свету.