Адская рулетка

Однако я благополучно прошел весь подъем, который вчера был для меня спуском и перешел на спуск, который вчера был тягуном. Как ни странно, тарахтение «Бурана», временами различавшееся очень отчетливо, постепенно куда-то потерялось. То ли ветер изменил направление, то ли гора отразила звук в другую сторону. Короче говоря, добраться до мостика через ручей я сумел, так и не увидев, кто ж там катается на технике.

Приятно было посмотреть на результаты своей ночной деятельности и убедиться, что это не было ни имитацией, ни кошмарным сном. Покошенные из «ПК» соловьевцы лежали на своих местах, заледеневшие и заметенные поземкой. Все шестеро, лишних не прибавилось и прежних не убыло. Это я смог рассмотреть примерно от того места, откуда вел огонь сперва по соловьевцам, а потом по «длинным-черным». Там был примят снег и вокруг валялось множество гильз.

А следы Лусии вели на мостик. Поехал.

Вблизи вчерашние мишени выглядели не больно аппетитно. Некоторым мозги по снегу раскидало, а крови на обледенелых бревнышках попримерзло тоже немало. Ничего, прошел, выкатил в начало просеки, ведущей на склон «Котловины».

Тут я решил отделаться от «ПК», который меня явно перегружал. Рядом с теми двумя, которых я подсек последними, лежал трехлинейный карабин. Он немного замерз, но его вполне можно было отогреть. Подергав затвор туда-сюда, я обнаружил, что дедовская техника все еще пригодна к стрельбе, хотя и без патронов. Это даже хорошо, потому что обычных патронов у меня было навалом. А вот с пулей, имеющей крестообразный распил, — только один. Тащить из-за него «ПК»? Загнав свой суперпатрон и ствол нетленного творения генерал-майора Мосина, я оставил детище другого русского оружейного гения лежать рядом с убиенными из него соловьевцами, а карабин повесил за спину прикладом вверх. И не пожалел об этом.

Следы Лусии вели вверх, должно быть, она даже не обратила внимания на убитых, хотя, будь я на ее месте — в смысле, если б уже пробежал к этому времени километров пять по морозу и голышом, — наверняка бы позаимствовал у жмуриков хотя бы валенки.

На эту узкую дорожку, ведущую наверх, я вступил без большого оптимизма. У меня была только одна надежда: может быть, успею догнать Лусию раньше, чем она добежит до края пропасти, то есть кратера сопки «Котловина», и прыгнет с высоты ста метров на зов «Черного камня».

Почему мне пришло в голову, что все будет именно так? Да потому, что если б я имел такие возможности морочить людям голову, то придумал бы что-нибудь в этом роде. Во всяком случае, замораживать бедняжку я бы не стал, постарался бы угробить ее как-нибудь по-быстрому.

Поднимаясь помаленьку, я вспоминал все ту же рассказку Лисова-старшего, как он отлавливал старика Кислова. Правда. там дело было ночью, а сейчас до заката было еще далеко. Но вверх по склону я поднимался медленно, вовсе не уверенный, что успею обернуться туда и обратно до темноты. Перспектива еще одну ночку пошляться по этому чертовому месту меня не очень устраивала. И вообще мне уже надоела вся эта экзотика. Несколько месяцев назад, вольно или невольно перемещаясь по теплым островам Карибского бассейна, я немножко скучал по снегу и прочей российской атрибутике. Сейчас мне очень хотелось хоть на часок смотаться на Хайди, чтобы чуточку отогреться, Следы пяток вели все дальше и дальше. Мне, правда, показалось, что бегунья сбавила шаг. Потом я заметил в одном из следов капельку крови. То ли Лусия порезала ногу о твердый наст, то ли рассадила ее о какую-то ветку. Стало заметно, что она прихрамывает, так как следы левой, здоровой ноги стали заметно глубже. Стало быть, она ощущала боль, но продолжала бежать. Это немного противоречило тому, что было со мной. Я-то сразу вышел из забытья, когда ударился ногтем большого пальца ноги, хотя ни капельки крови не пролил, не сорвал и даже не обломал этот ноготь. А порезавшая ногу Лусия, чувствуя, что ей больно наступать на пятку, тем не менее продолжала бег. Неужели ее даже боль не может разбудить?

Лыжня была хорошо накатана. Должно быть, вчера по ней ездили несколько человек. Видимо, соловьевцы все-таки добрались до поляны, а может, и провели там кое-какие поиски. Потом, вероятно, появились «длинные-черные», которые их напугали и заставили драпануть прямо под огонь моего пулемета. Чуть позже я увидел лыжню, уводящую с тропы в лес. Возможно, именно по этой лыжне отправились те двое, что ночью преследовали Лусию.

В этих размышлениях я продолжал свой путь и примерно через час выбрался на ту самую «проплешину», где до вчерашнего дня лежал «Черный камень». Вид у этой поляны, был не совсем такой, как я представлял себе по фильму Кулемина и рассказу Лисова.

Поляна была запечатлена на пленку 60 с лишним лет назад и с тех пор заросла кустами, елочками, и не только маленькими. Размеры ее заметно сократились, и теперь следовало бы говорить не об одной, а о нескольких полянках. К тому же съемка была сделана летом, а сейчас стояла зима. Сугробы тут были приличные, и лыжня здорово петляла между ними.

Место, где располагался «Черный камень», я обнаружил на третьей по счету мини-полянке из тех, на которые разделилась прежняя большая. На снегу оставался отпечаток огромного правильного параллелепипеда. Около него виднелись следы вертолетчиков. Тут я невольно почувствовал себя преступником. Ребята, которых Чудо-юдо прислал сюда с «Ми-26», немало поработали, а я все их труды пустил прахом, хотя и не по своей воле, а по злому умыслу гнусного «Черного камня».

Сесть на такой пятачок огромная машина не могла. Скорее всего винтокрылый гигант завис метрах в тридцати над поляной — зависать ниже, как мне представлялось, было опасно, так как можно было невзначай зацепиться за какие-нибудь елки-палки. С него по тросу съехала вниз десантная группа, главной задачей которой было застроповать «Черный камень». По-видимому, ее высадили загодя, до посадки вертолета в кратер. Они отчистили снег с краев, горным перфоратором наискось продолбили две дыры под «Камнем» и протащили через них стальные тросы с петлями. Потом вернулся вертолет, спустил крюк и потащил «Черный камень» в кратер. Наверно, для того, чтобы на время положить его туда, а затем перетащить в грузовой отсек. И возможно, это было уже осуществлено, и вертолет вернулся за стропальщиками, поднял их на борт, но тут появился паралет «Троди», с которого невменяемый Баринов открыл огонь из ГВЭПа…

Срамота! Вспоминать о том, как легко я угодил на крючок к super-Black Box`y, было тошно. Ну и, конечно, ощущалась жуткая вина перед теми, кто ни за понюх табаку гробанулся там, в кратере. Вот так меня пробило на покаяние при виде их следов.

Однако на той же полянке я обнаружил и другие следы.

Похоже, сюда еще до прилета «Ми-26» наведывались соловьевцы. Но «Черный камень» оказался им не по зубам. Появление большого вертолета их спугнуло, и они взялись за работу уже после того, как «Ми-26» был сбит.

Должно быть, они что-то искали. Причем надеялись найти это с помощьювзрыва. Поскольку я этого взрыва не слышал, он мог быть произведен тогда, когда я находился в отключке после взрыва вертолета и падения на дерево.

Эти козлы — другого слова не придумаю! — забурились чем-то в мерзлую землю, зарядили взрывчатку, шарахнули и выворотили несколько тонн грунта.

О том, что они взорвали «могилу», где некогда дед Кислов схоронил двух «длинных-черных», найденных среди обломков корабля, погибшего в августе 1936 года, я догадался, увидев обломки подгнившего деревянного креста.

Взрыв отрыл неправильной формы яму, в которой просматривались отпечатки двух огромных человекоподобных тел. Даже пресловутой трехпалой ступни с перепонками. Конечно, эти тела не разлагались. Просто лежали себе в земле, не получая приказа. Дожидаясь, пока «Черный камень» сочтет нужным его отдать. А тот, возможно, и не мог его отдать, ему что-то мешало. Скажем, крест, стоявший над этой «могилой». Но когда взрывом крест своротило — у «Камня» появилась возможность командовать своими «периферийными устройствами».