Адская рулетка

После того как трапеза была завершена, встал вопрос о ночлеге. Я пощупал тюфяки, лежащие на нарах: они были сыроваты. Их следовало чуточку подсушить. У меня в хозяйстве остался довольно длинный кусок стропы от паралета, который удалось привязать к двум полусогнутым гвоздям-крючкам. Они, видимо, и прежде служили для бельевой веревки. Пять тюфяков сразу стропа не выдержала бы, но два — вполне потянула. Конечно, запашок от просыхающих тюфяков пошел не лучший. Однако на разморенную Лусию он не производил впечатления.

По мере того как прогревалась печка, в избе становилось тепло, даже жарко.

— Лучше маленький Ташкент, чем большая Сибирь, — сказал я, стаскивая комбинезон вместе с валенками. Валенки я надел обратно — температура пола не располагала к ходьбе босиком. Но бушлат и ватные штаны снял — упревать не хотелось. Остался в свитере и джинсах — для спанья на тюфяке без простыни этого было вполне достаточно. Лусия готова была заснуть в чем была, но комбинезон и верхнюю одежду, то есть стеганое утепление, я ее заставил снять.

Тюфяки высохли, и мы постелили их. Улеглись не головой к стене, как предусматривалось конструкцией нар, рассчитанных» на пятерых мужиков среднего роста, а ногами к печке, вдоль длинной стороны. Из стеганок соорудили изголовья, а укрылись шкурой медведя.

Перед тем как заснуть, я развесил на веревку комбезы, пододвинул валенки к печке. Убедился, что дровишки прогорели и угарных головешек не имеется, открыл заслонку и задвинул вьюшку печи. Внешнюю дверь заложил брусом, а для туалетных надобностей между двумя дверьми поставил помойное ведро — ничего удобнее не нашлось.

Лишь после этого, уже в третьем часу ночи, я залез под шкуру, где мирно посапывала, улегшись на бочок, Лусия. Никаких гнусных мыслей в отношении научной мышки у меня не было и не могло быть. Голова как бухнулась на подушку, так и прилипла к ней намертво. Организм не собирался мучиться дурью и пренебрегать своим правом на отдых. Я заснул без задних ног.

Сколько времени мне удалось продрыхать без сновидений — черт его знает. Скорее всего часа три-четыре. Все это время вырезано из памяти начисто. Но ближе к рассвету в моей голове принялись бродить сперва не очень ясные тени, потом стали проглядывать какие-то конкретные, не всегда узнаваемые физиономии, предметы и ландшафты. Все это перетасовывалось по нескольку раз. После чего промелькнули знакомые по прежним снам и пограничным состояниям отрывки из жизни людей, волею судеб оставивших куски своей памяти у меня в голове. Браун все никак не мог получить свой парашют от разгильдяя Суинга, негритенок Мануэль нырял с горящего фрегата, чтобы подогнать к его борту перевернутую шлюпку, капитан О`Брайен держал на ладони четыре перстня Аль-Мохадов, донья Мерседес каялась в грехах, Майкл Атвуд переживал кошмар подземного потопа, Вася Лопухин размышлял о возможности приема Петра I в члены ВЛКСМ. Все это быстро проскакивало перед глазами и исчезало. Но вот мельтешня образов и смена декораций закончилась.

СИБИРСКИЙ СОН ДМИТРИЯ БАРИНОВА

В качестве основного места действия установился странно знакомый интерьер

— некое помещение, похожее на церковь, переделанную в концертный зал. Без стульев и без публики. Два года назад, на Хайди, я увидел три «дурацких сна», которые одновременно со мной смотрела Таня-Кармела-Вик.

Теперь, правда, зал выглядел немного по-иному. Например, по краям его появились сводчатые арки, которые раньше были как бы заложены кирпичом, заштукатурены и побелены. Теперь в этих арках была загадочная темнота, и поначалу было непонятно, то ли проемы этих арок все-таки заделаны, но не освещены, то ли они открыты и за ними открываются дороги в какую-то космическую беспредельность.

Судя по всему, я вышел в этот зал через один из таких проемов. Логично было подумать, что сюда придет еще кто-то и, естественно, появится откуда-то из арок.

Почему-то мне казалось, будто опять явится Таня, точнее, Вик Мэллори, хотя и неизвестно с какой начинкой. Но на сей раз я ошибся.

Из двух диаметрально противоположных проемов, находившихся справа и слева от меня, вышли Чудо-юдо и Сарториус. Разумеется, виртуальность этих фигур для меня секретом не была. Оба бывших чекиста напоминали анимированные плоскостные фотографии. Это настраивало на какой-то несерьезный лад, тем не менее я не сомневался, что они имели более чем серьезный повод для встречи. Я был убежден, что им необходимо было срочно провести свои переговоры «на высшем уровне». Разыскивать друг друга в зоне, встречаться наяву, вызывая подозрения подчиненных, они не хотели. Им необходимо было пообщаться с полной откровенностью, и лучшего места, чем моя черепушка, они, конечно, подобрать не смогли.

Они понимали, что эта встреча на «моей» территории не может остаться абсолютно конфиденциальной. Но в данном случае их заботила не полнота секретности, а желание оказать на меня воздействие.

В чем это воздействие должно было заключаться, я понял довольно быстро. Но начало общения было неожиданным. На меня, то правлениям. Я прекрасно помню, как докладывал через три разных канала и все попусту.

— Ладно. Это не вернешь, это ушло. И мы ушли, понимаешь? Каждый в свои дела. Я здесь, а ты — там. Каждый понимал, что произошел чудовищный крах, и… не верил в то, что это всерьез. Вот ты говорил, будто не веришь, что я

— враг. Да, мне поначалу казалось, что мы все успокоимся, помиримся, найдем свои ниши. Но их оказалось мало, меньше, чем хотелось бы.

— И вы не догадывались, что на всех не хватит?

— Видишь ли, Сережа, тогда я думал, как занять свою нишу. И оказалось, что она многим приглянулась. То, что я оказался при козырях, а другие — в пролете, всего лишь удачная лотерея. Я боролся за выживание и вынужден был принять криминальные правила. У тебя же, после того как ты рубанул Чалмерса, особых проблем не было. Ты дружишь с хорошими людьми, твоя клиника процветает. И никто тебя не трогает, между прочим, хотя наверняка на тебя есть много всякого и в Интерполе, и в ФБР, и в ЦРУ, и в АНБ. Странно? Не то слово. Ты сам суешься в разные дела и делишки, мочишь направо и налево, вербуешь людей, носишься через границы, а тебя практически не тормозят. Даже из Грозного усвистал. Конечно, ГВЭП и прочие средства имитации ты применяешь артистически. «Прибор переселения душ», который ты невзначай «подарил» нам в прошлом году, — вообще шедевр. И все же, Серега, ты регулярно прокалываешься, а остаешься целым.

— Ну да, — теперь уже Сорокин ехидничал, — двойной агент, перевербованный провокатор. Это мне уже шили. Даже штатники. В этом-то и трагедия, Сергей Сергеевич. Я тоже держусь на криминалах. Мне приходится заниматься тем же, чем и вам. Поэтому вы правы, мне есть над чем подумать. Хотя стержня я не потерял. Поторопились вы с выводом.

— Выводов, скажем так, я еще не делал. Я только анализирую. На твоем месте, если б уж я взялся решать ту задачу, которую ты перед собой ставишь, то не разменивался бы на мелочи. Не лез бы в каждую дыру, а сосредоточился бы на главных направлениях. Возможно, перенес бы центр тяжести операций из России на тот берег Тихого океана. Или Атлантического, например. Присмотрелся бы к сепаратистским устремлениям в Штатах. Там такие прослеживаются. Тебе, конечно, на месте виднее, но мог бы поиграть с латинос

— их нынче в Штатах пруд пруди, а любят их англосаксы и иные европеоиды чуть больше, чем в России кавказцев. Искал бы тех, кто мечтает отделаться от ФБР, от Пентагона, который ограничивает продажу разных технологий тем, кто не нравится Белому дому. Пригляделся бы к фрицам — там вскоре опять пожелают быть «юбер аллес». Поискал бы корешков среди бывших «варшавян», ведь многие просто до поры попритихли. А когда увидят НАТО поближе и узнают, что атлантисты не только деньгами сорят, но и на шею садятся, — задрыгают ножками. На Балканах завел бы друзей — там тоже не разучились по-македонски шмалятъ. Наконец, если уж знаться с исламистами, то не с теми, которые нам поперек горла кинжал пристраивают, а с теми, которые его для янки приберегают. Пощупал бы «третий мир», негров, китайцев, всякие притухшие очаги. В России исходил бы не из желаемого, а из действительного. Не тряс бы пыльными знаменами, не вспоминал бы, как вчера было хорошо, а напирал бы на то, как сегодня хреново, и убеждал бы, что ты не во вчера зовешь, а в завтра. И уж только потом, когда разобрался бы, кому чего надо, а кому чего не надо, начал бы дело. Не спеша бы проанализировал все возможные заморочки из вышеперечисленных, прикинул, пару раз все процедил и взвесил. А потом уж с осторожностью выбрал два-три перспективных направления и взялся их разрабатывать. Причем так, чтоб поначалу ни пальбы, ни большого шума не было. И все свои краснознаменные причиндалы убрал бы в долгий ящик.