Ей рогулькой угрожая...

Александр Власенко

Ей рогулькой угрожая…

На мой взгляд, цена этой собаки равнялась стоимости ее шкуры минус себестоимость выделки. А что шкура облезлая, я успел разглядеть и за ту долю секунды, в течение которой ее носительница с визгом исчезла из моего поля зрения и забилась в будку. А я чего, я ничего – просто захотел взглянуть своими глазами на новое приобретение старшего инспектора Гусева, произведенное в целях комплектации поголовья караульных собак. Шумно и мгновенно испарившееся существо звалось, насколько мне помнится, Найдой и представляло собой одну из агонических конвульсий чистокровного разведения бесчисленного количества выродков, в ту пору гордо именовавшегося породой «восточноевропейская овчарка».

Хороший человек старший инспектор Гусев и хороший начальник. Но любой знает: не бывает человека без слабостей, а тем более – начальника без недостатков. Ну и мы с Гусевым, пусть и нечасто – где-то раз в год, – а бывало, что общий язык тоже не сразу находили. То он рогом упрется, то я. Ему, как хозяйственнику и прагматику, хочется, чтобы все делалось постепенно, дешево и бесконфликтно, а мне нужно – глобально, радикально и в сжатые сроки, невзирая на потери. Потому, случалось, и ругались, но в целом, надо сказать, друг друга вполне уравновешивали и относительного консенсуса рано или поздно достигали. Я ему не давал увязнуть в тине, а он мне – наломать дров. Поскольку конечными результатами нашей работы вышестоящее начальство всегда оставалось довольно, задним числом можно предположить, что оно осуществляло достаточно грамотную политику в кадровых вопросах.

В тот раз не поладили мы со старшим инспектором из-за траты денег на закупку собак. Соответствующая статья бюджета отдела охраны предусматривала не бог весть какие щедрые финансовые расходы, поскольку работал наш питомник согласно наставлению, утвержденному годами двадцатью пятью ранее, а с тех пор закупочные цены успели заметно возрасти. Достаточно сказать, что балансовая стоимость выращенной в питомнике взрослой собаки составляла тридцать шесть рублей, в то время как приличный щенок немецкой овчарки в любительском клубе продавался примерно в пять, а «кавказеныш», бывало, и в десять раз дороже. Здорово выручало то, что разведение немецких овчарок я наладить уже успел, и хоть это были не совсем те собаки, которые меня бы целиком и полностью устраивали, но для службы они в большинстве своем годились, а главное – пользовались неплохим спросом у любителей. И мало того, что «ремонт» поголовья патрульно-розыскных собак питомник проводил уже своими силами, но и для караульной службы на полученную «немчуру» путем многоступенчатого бартера можно было выменять «кавказцев», покупать которых за деньги мы позволить себе не могли. «Кавказцев» же нам требовалось много, и не абы каких, а приличных, пригодных на племя. Ситуация осложнялась нормативными ограничениями, согласно которым численность племенных собак не должна была превышать не помню уж какого, но мизерного процента от общего размера поголовья. Официальный путь решения наших проблем выглядел долгим, затратным и ненадежным, А точнее говоря, провальным без вариантов. Судите сами. Нам следовало предварительно раздуть сверх всякой потребности и здравого смысла штатное количество собак, потратив на закупку чего попало совсем не лишние деньги; затем где-то раздобыть дополнительные средства на легальное приобретение сук-производительниц породы немецкая овчарка; мотивировать полезность их приобретения потребностью в дальнейшем увеличении и улучшении поголовья; получить от купленных производительниц щенков нужного качества; найти желающих «особачиться» и продать им щенков; убедить областное начальство в необходимости таковой продажи ввиду низкого качества щенков и достаточного числа имеющихся по штату собак; на вырученные деньги купить «кавказят»; опять же мотивировать выгоду данного действия обратными доводами; выбраковать и списать собак, ранее взятых в питомник только лишь для обеспечения численности, и этому также найти серьезные обоснования; и наконец, ни разу не превысить установленных пределов стоимости, кои и рядом с реальными ценами не стояли. В общем, типично советская система: круглое полагается носить, квадратное – катить, правое ухо чесать левой ногой, а гланды удалять через противоположное окончание пищеварительного тракта. Чтобы усомниться в положительном исходе подобного рода эпопеи, довольно будет представить себе хотя бы одного начальника, позволившего подчиненному навязать ему четырежды подряд каждый раз радикально отличающуюся точку зрения на одно и то же явление. Всякий скажет: не встречается в природе таких начальников ни при одной социально-экономической формации, и это факт неопровержимый.

Разрешить столь запутанную коллизию возможно было лишь исключительно использованием способов, не предусмотренных ни одним руководящим документом. Каковые авантюры мне приходилось регулярно придумывать и воплощать в жизнь под отважным прикрытием своих начальников. Вследствие чего, с одной стороны, нам удавались, ко всеобщему благу и удивлению, почти любые прожекты, к тому же безо всяких добавочных расходов, а с другой – каждая ревизионная проверка для всех нас непременно заканчивалась наложением служебных взысканий.

Вот и тут обдумывал я очередную хитрую комбинацию, связанную с арендой и фиктивной перепродажей пары «немочек», за что нам светило почти дармовое обретение очень интересной «кавказявки», а то и двух. Но кое-какие деньги поначалу заплатить все-таки требовалось, а финансы наши были в том году уже изрядно пощипаны, и остатков их едва-едва, в обрез, хватало на осуществление моего замысла, отчего я по-кощейски дрожал над каждым червонцем. Как назло, именно к этому моменту в отдел охраны чередой потянулись граждане, предлагающие за символическую плату избавить их от ненужного и надоевшего шавья, обычно «восточников», и пополнить таким образом штатное поголовье питомника. И день за днем бледно-чепрачный полуживой хлам, от одного вида которого меня тошнило, стал все более и более заполонять питомничьи вольеры. Гусев, вручая мне акты о приемке, виновато отводил взгляд:

– Ты ж понимаешь, у нас некомплект. А скоро опять ревизия!

Что ревизия не за горами, для меня не новость. Но настолько ли то важный резон, чтобы навозом по горло загружаться? И денег по понятой причине жалко, да и списывать-то потом это добро как?

– Ну знаешь… – говорит, – за пять-то рублей…

А по мне и по пять рублей за поганого «водостока» платить – неоправданное расточительство.

– Когда понадобится, – уверяет, – сразу и спишем без затруднений, не бойся.

И тут дошла до меня наконец его логика. Ведь и впрямь, купленную за гроши собаку списать легче, нежели дареную. Дареной балансовая стоимость проставляется такая же, как и выращенной в питомнике – тридцать шесть рублей. А за пятерку взятая так пятирублевой во всех бумагах и значится. А стало быть, определенный бюрократический резон, четко вписывавшийся в окружавшую нас социалистическую действительность, здесь присутствовал несомненно.

Ну, в общем, поголовье быстро прирастало, а денежки потихонечку таяли. И, в принципе, я уже готов был смириться с неосуществимостью свежеизобретенной своей комбинации, если бы не появление этой самой Найды. Другие «водостоки» хотя бы для видимости годились. Для тех постов, куда и так никто не полезет. А Найду на пост не выставишь: переполненная панической трусостью вкупе с истерической злобой, она и в руки-то не давалась. Не так уж много на свете собак, которые, как Найда, улепетывая изо всей мочи, одновременно блажат с пронзительной силой, скалятся, мелко лязгая зубами, и фонтанируют вдоль маршрута содержимым своего кишечника.

Посмотрев вслед промелькнувшей и пропавшей белокурой бестии и немного послушав продолжающие доноситься из будки ее едва ли не предсмертные вопли, я направился взглянуть в глаза своему начальнику. Вижу, он явно не в своей тарелке.