Псион

Они сели рядом со мной и рассказали мне кучу всего о резонансе, который вызвали события на Синдере, даже больше того, что мне хотелось узнать.

— Гэлисс и другие псионы Рубая находятся в заключении, где-то в отдаленных колониях, и им грозит большой срок, если их не казнят…

Я подумал, что пощады им не ждать хотя бы потому, что они псионы.

— А как насчет тех синдикатов, которые финансировали Рубая?

— Их тайна умерла с ним. Даже Гэлисс не знает о них. — Зибелинг прислонился к окну. — У транспортников есть подозрения — и полное отсутствие доказательств. Даже они ограничены в действиях, пока вина не доказана наверняка.

— Нет доказательств? — Я посмотрел на Джули, отчетливо помня, что она и я слышали от Рубая о Транспортном Управлении Центавра.

— Нет. — Она решительно покачала головой, отвечая на незаданный вопрос. — Есть более важные вещи, а также связи, которые разорвать невозможно, цепи, из которых не вырваться. И, возможно, в этом и заключается конечная истина.

— Да, наверное. — Я вновь подумал о Дире. — Вы спасли их задницы… А велика ли разница между ними и Рубаем?

— Небольшая, — усмехнулась она. — Дома мне, конечно, не предложили того места, которое я занимала раньше, но они дали мне ощутимую компенсацию за то, что я забуду обо всей этой истории и буду придерживаться версии транспортников.

— Тебя попросту купили, — сказал я.

Она кивнула и ничего больше не добавила. Я откинулся на диване.

— Ну вот, пожалуй, и все.

Что теперь? Федерация осталась жить благодаря нам. И разработки телхассия на Синдере в том числе. Каторжники на Синдере продолжали умирать — по нашей милости. Гидраны остались притесняемым народом, который был под наблюдением, а Дира Кортелью нет. Я разглядывал шрам от клейма на запястье и чувствовал, что спешно построенные барьеры в моем сознании рушатся, не выдержав острой боли. Ну что ж, большой герой… Я скомкал грамоту и отшвырнул в дальний конец комнаты.

— Будь я проклят, — прошептал я чуть слышно.

— Неужели ты думаешь, что мы сделали зло? — спросила Джули.

— Не знаю. Если бы те, благодаря кому вращается эта грязная вселенная, получили что-то взамен, тогда — да. Но наши «подвиги» ничего не изменили.

— Может, что-то все-таки изменилось. — Зибелинг нежно прикоснулся к Джули и улыбнулся. — К тому же, Кот, не забывай — вселенная жива именно благодаря нам. По крайней мере, существуют люди, которые способны обуздать безумные прихоти психопатов типа Рубая. Этот мир был бы в сто раз хуже, не было бы границ нищеты и боли, если бы не мы…

Я гневно посмотрел на него, но его голос был слишком горек, и, вспомнив, что Федерация сделала с его семьей, я понял, чего стоили ему эти слова.

— Между прочим, — он посмотрел в окно мимо меня, — Служба Безопасности объявила о поиске кандидата на место Кортелью. Они дают нам возможность для сотрудничества.

— Я не Дир. — Закрыв глаза, я попытался представить себе его лицо. — А вы?

— Нет. — Зибелинг посмотрел на меня. — Насколько я понимаю, ты имеешь в виду безопасность Галактики, поскольку обвинить тебя в лицемерии трудно.

— Да. Так что вы собираетесь делать? Возвращаетесь в Колонии?

Джули покачала головой:

— Наоборот, мы думаем остаться в Куарро.

Используя деньги, полученные от ее семьи и Федерального Транспортного Управления, они намеревались проводить исследования с псионами. Не только с теми, кто в состоянии платить, как до этого делал Зибелинг, но и с теми, кому действительно нужна помощь, для кого жизнь в Старом городе превратилась в ад.

Таких было множество; некоторые из них не могли совместить в себе псиона и человека. Я вспомнил о сыне Зибелинга, и подумал о том, не надеется ли он…

Впрочем, если они даже никогда не найдут его сына, они заменят его кем-то достойным. Я улыбнулся.

— Для этого мы и пришли, Кот. Мы подумали, не захочешь ли ты работать с нами. — На его лице отразилось нечто большее, чем профессиональный интерес, но я не мог читать его мысли и эмоции.

— Работать с вами? — Моя улыбка улетучивалась. — Как раз то, что нужно, ходячий инвалид… Попытайтесь, и потом передадите мне мнение пациентов…

— С твоей пси все нормально, — возразил Зибелинг. — Проблема в том, что сейчас ты держишь ее в узде, не будучи готов применить ее снова. Я не могу вмешиваться, по крайней мере, пока, — это не мое право. Ты сам должен решить, что тебе сейчас нужно. Но я думаю, ты вновь обретешь телепатическую силу — когда будешь готов, когда пройдет достаточно времени для излечения.

Мои руки сжались.

— Я рад, что потерял это. И мне плевать почему. Я сыт по горло этим Даром, это выше моих сил… — Думать о том, что я некогда обрел смысл жизни, вознесся на вершины мастерства и из-за этого потерял все. Внутри стала нарастать боль и вдруг оборвалась. Я больше ничего не чувствовал, потому что уже умер. — Скорее всего, я совершенно не подхожу, — выдавил я из себя.

— Наоборот, ты как раз находка для нас, — возразил Зибелинг. — Больше, чем кто-либо. Ты никогда не забудешь о том, как это трудно — быть псионом. Если ты даже никогда не используешь больше свою пси, помни, что для тебя всегда есть место.

Я уставился в пол, прожевывая остатки кислой конфеты.

Через минуту я услышал, что они собираются уходить.

— Твое дело, Кот, — сказал Зибелинг. — Что бы ты ни решил, отныне все зависит только от тебя. — Он улыбнулся.

Джули посмотрела на него, он кивнул и отошел в сторону, оставив нас одних.

— Кот. — Она тронула рукой мое лицо, и кольцо вспыхнуло на свету. — Я знаю… — Она отвела руку. — Еще не все потеряно. То, что связало нас, сильнее тех причин, по которым мы теперь расстаемся. И это неизменно для нас троих. Ты знаешь, где нас найти. Неважно, зачем ты придешь, просто зайди проведать нас, ладно? Не забывай нас, пожалуйста… — Она отвернулась, как будто разговор причинял ей боль.

Зибелинг вновь подошел, обнял Джули, затем вытащил что-то из кармана и протянул мне на вытянутой ладони. Кристаллический гидранский шарик, который в своей прошлой жизни я некогда украл у него. Я взял шарик неуверенным движением.

Он был теплым, точно живым, каким он казался мне всегда. Сейчас я увидел в нем растущий ночной цветок — лепестки загадочно светились серебряным светом, как далекие звезды.