Бетонный фламинго

Я это сделал:

— Когда он прыгал и метался, то закрутил лидер. А проволока, когда ее перекручивают, всегда ломается. Но такое с каждым может случиться.

— Понятно, — проговорила Мэриан глубокомысленно.

Рыбная ловля ее совсем не интересовала. Сейчас она вслушивалась в мой голос, и только.

Я не мог найти объяснения этому факту и тем не менее был уверен, что прав. Все оставшееся время я внимательно наблюдал за ней, проверяя свое впечатление, и обнаружил, что Мэриан постоянно, как только я начинал говорить, прислушивалась к моим словам все с тем же сосредоточенным и внимательным выражением. О себе она почти не рассказывала. Сообщила только, что она личный секретарь одного дельца в городе Томастон, в центральной части штата Луизиана. Что ж, подумал я, может быть, это и правда, несмотря на дорогие часы. Может, получает подарки всякий раз, когда ей захочется. Теперь я уже не сомневался в том, что рыбная ловля наводит на нее скуку, Она поймала и тут же упустила парусника, и это так же мало огорчило ее, как и история с дельфином. Я подцепил шестифунтового парусника. Он был почти невредим, крови было совсем малость, так что мы выпустили его на волю. Вот и все наши достижения за целый день — если не считать пары мелких дельфинов и одной скумбрии.

В четыре сорок пять мы уже были на берегу.

Мы заплатили за лодку, и я отвез Мэриан обратно в мотель. Перед дверью с номером 17 она протянула мне руку и улыбнулась:

— Это было восхитительно. Просто наслаждение — с первой до последней минуты.

— Может быть, повторим завтра?

— Пожалуй, не стоит два дня подряд жариться на таком солнце.

— А как насчет того, чтобы пообедать вместе?

И получил такой же прохладный и вежливый отказ, как накануне.

— Честное слово, не могу! Но тем не менее большое спасибо!

Я отправился в свой номер. Приняв душ, переодевшись в серые фланелевые брюки и легкую спортивную рубашку, я сел перед кондиционером, закурил сигарету и стал мысленно перебирать все, что произошло с той минуты, как я заметил, что она подслушивает. Зачем она приглядывалась ко мне? И чего ей нужно на самом деле? Приключений? Новых впечатлений? Но что бы это ни было, я в чем-то не дотянул…

В этот момент зазвонил телефон.

— Я как раз готовлю коктейли из мартини, — сказала Мэриан дружеским тоном. — Почему бы вам не прийти, мистер Гамильтон, и не выпить со мной за вашего парусника?

Вот и пойми их, этих женщин, подумал я. Опустив трубку на рычаг, я в два прыжка очутился за дверью.

Волнуясь, я переступил порог 17-го номера. На миссис Форсайт уже была черная плиссированная юбка и белая блузка. Она выглядела очень-очень нарядной и очень-очень привлекательной, начиная с гладкой прически и кончая плетеными домашними туфлями. На стеклянной поверхности туалетного столика стояло ведерко со льдом, и Мэриан размешивала мартини.

Она с улыбкой пригласила:

— Садитесь, пожалуйста, мистер Форбс!

Глава 2

На секунду я оторопел, но по тому, каким тоном были произнесены эти слова, понял, что блефовать нет смысла. Я закрыл за собою дверь и прошел в комнату. Ее номер был абсолютно схож с моим: коричневые ковер и портьеры, две одинаковые кровати, накрытые желтыми покрывалами, туалетный столик и справа от двери — письменный стол со стеклянным верхом. Телефон стоял на письменном столе, а рядом с аппаратом лежали два листа фирменной бумаги мотеля, испещренные стенографическими значками. Среди этих закорючек и черточек мне бросились в глаза два имени, написанные нормальным шрифтом: Маррей и Форбс.

Я взглянул на Мэриан:

— Только что получили?

Она холодно кивнула и разлила мартини по стаканам.

— Несколько минут назад.

— И все это время вы знали, кто я? Фактически вы мне сказали об этом еще в баре.

Она улыбнулась:

— Не могла устоять. Вы так невыносимо задирали нос… А мне хотелось посмотреть, как вы отреагируете на это.

— Вы из полиции?

— Конечно нет! — Она придвинула мне бокал с мартини и взяла свой. — За вашего парусника!

Или, может, лучше выпить за живучесть мистера Маррея? Или за высокую цену, назначенную за преступника?

— Что с Марреем? — — спросил я.

— Разве вы не слышали?

— Откуда? Я боялся связаться с кем-нибудь на побережье. А в газетах — тех, что я мог достать, — об этом не было ни слова.

— Значит, вы все еще боитесь, что убили его?

Я отпил мартини, внезапно почувствовав, что мне это просто необходимо.

— Нет, я знал, что с ним так просто не разделаешься. Но избиение, спланированное заранее, уже само по себе чертовски серьезная вещь. Считается уголовным преступлением. Что вы об этом знаете?

— Пожалуйста, передайте мне со стола записи.

Я взял листки и протянул ей. Все это так обескуражило меня, что я теперь фактически ничего не чувствовал. А она прошла между кроватями, села на ту, что была подальше от меня, подвернув под себя ногу и аккуратно расправив на коленях плиссированную юбку.

Сделав глоток мартини, Мэриан сказала что-то похожее на «гм-м» и начала читать стенограмму.

Потом поставила бокал на ночную тумбочку и потянулась за сигаретой. Я поднес ей зажигалку.

Она улыбнулась и кивнула в сторону кресла, стоявшего у изножья кровати.

— Садитесь, пожалуйста.

— Так что с Марреем? — нетерпеливо повторил я.

— Перелом челюсти, — с готовностью ответила она, просматривая стенограмму. — Легкое сотрясение мозга, еще что-то с каким-то синусом, то есть, видимо, с решетчатой костью. Рваные раны на голове. Различные мелкие травмы. Ущерб: долларов сто пятьдесят — его кинокамера и двести — обстановка номера в мотеле. Сам он успешно поправляется, а муж той женщины, видимо, старается замять всю историю и избежать огласки. Попадись вы им в руки, они легко могли бы вас посадить, но состава особо тяжкого преступления нет. Ничего такого, за что вас могли бы объявить в розыск.

Я вздохнул с облегчением.

— Очевидно, вам не очень-то нравятся частные сыщики? — поинтересовалась она.

— Откровенно говоря, я от них не в восторге, — отозвался я. — Рыскают повсюду, все высматривают, шельмы! Как бы то ни было, мне до зарезу нужен был этот фильм. А поскольку я никак не мог добиться, чтобы Маррей внес меня в график неотложных работ, оставил заявку на его голове.

— Ваше счастье, что все кончилось именно так.

Могло быть и хуже.

Я закурил сигарету.

— Может быть, вы мне все-таки скажете, кто вы и как все это понимать?

— Я же говорила вам, кто я, — ответила она, отпив из своего бокала. — Меня зовут миссис Мэриан Форсайт.

— Личный секретарь какого-то бизнесмена из Луизианы, — продолжил я, — Только прошу вас, не заливайте!

— Но я действительно личный секретарь. Или, точнее, была секретарем… Однако дайте мне закончить с этим досье. И поправьте меня, если у меня будут неточности. Ваше полное имя — Джером Ленгстон Форбс. Обычно вас называют Джерри, вам двадцать восемь лет, и вы действительно из Техаса. Во всяком случае, там родились.

Вы холостяк, пьете умеренно, но слишком предаетесь азартным играм и дважды были замешаны в истории с замужними женщинами. Учились в юридическом институте и в Техасском университете, но не закончили ни того, ни другого. Насколько я понимаю, в институте у вас были неприятности из-за азартных игр, а университет вы оставили, когда ушли на флот во время войны с Кореей. Мягко говоря, вы, по-видимому, не из тех, кто изо дня в день трудится в поте лица, чтобы заработать себе на жизнь. После увольнения из армии в 1953 году держали бар в Панаме, сочиняли рекламы для двух или трех агентств в Сан-Франциско, были «жучком» на ипподроме, а во время этой последней истории в Лас-Вегасе пропагандировали какого-то дельца по части подержанных автомобилей в Лос-Анджелесе. Ну как, все правильно?

— Кроме одной незначительной детали. Я не был «жучком». Просто человеком, который стоял за «жучком». Я его создал. Так, небольшой опыт в области общественных отношений. Впрочем, какое это имеет значение?.. Как вы все это обнаружили?