Страница 32 из 41
— Во всяком случае, я закончил мои дела. — Я вставил сигарету в мундштук. — Думаю, наша поездка тю-тю.
— Как?
— Да так. Завтра утром могу ехать домой…
— Ну, знаешь!.. Из всех идиотов… — В ее черных глазах загорелась ядовитая злоба. — После того как я истратила кучу денег на такси и просидела здесь как дура полтора часа, ожидая тебя, ты являешься и начинаешь выпендриваться…
Бармен и те пять-шесть посетителей, которые находились в зале, обернулись и уставились на нас.
— Только не расстраивайся, Мэриан, — сказал я примирительно.
Она со стуком поставила бокал на стол.
— Прекрати, Христа ради, называть меня Мэриан!..
— Ну, ладно, ладно, прости, лапочка… — Я с беспокойством огляделся. — Давай лучше выпьем.
Я поманил бармена, который не пропустил мимо ушей ни одного слова, и заказал два мартини.
Прошло несколько минут, прежде чем Жюстин поостыла. Мы выпили снова и решили поехать еще куда-нибудь.
Хотя Жюстин не проронила ни слова, я заметил, что она по достоинству оценила мой «кадиллак». Мы проехали по берегу в поисках другого бара. Я делал вид, будто немного опьянел, и на стоянке попытался ее облапить. Она оттолкнула меня.
— Пошли обратно! — предложил я.
— Ах, заткнись лучше!
Мы вновь вошли в бар и заказали по новой.
Я заметил, что она почти не пьет.
— Почему мы не едем в мотель? — спросила Жюстин. — Можно выпить и там.
Я купил у бармена бутылку шотландского виски. Он не хотел продавать ее мне, но лишние пять долларов его убедили.
Мы поехали в мотель. В большинстве домиков было уже темно. Я развернул машину и, дав задний ход, поставил ее на автоплощадку между коттеджами. Я пошатывался и, нащупывая скважину замка, чтобы вставить ключ, уронил на ступени ее сумку.
— Осторожно! — бросила она в сердцах.
Войдя, я включил свет, поставил сумку и бутылку виски на туалетный столик и снова попытался ее облапить.
— Ты что, и минуты подождать не можешь? — возмутилась Жюстин.
Девушка сбросила платье, повесила его на плечики в стенной шкаф и сняла туфли с очень высокими каблуками.
Я сломал сургуч на бутылке и налил полбокала.
— Подкрепись, детка, — предложил ей.
— Пойду подолью водички, — ответила она и пошла в ванную, заперев за собой дверь.
Я осторожно приоткрыл ее дорожную сумку.
Конечно, там была еще пара туфель. Я вытащил нейлоновые чулки, пару трусиков, засунул их под матрац и закрыл сумку. Когда Жюстин вернулась, то по цвету напитка в ее стакане я сразу понял, что половину виски она выплеснула, долив недостающее водой.
— Опрокинем, что ли? — спросил я слегка заплетающимся голосом и проглотил часть виски.
Ее туфли лежали на ковре у ножки кровати. — Как насчет поцелуев? — Я шагнул к ней, при этом наступив на туфли, и услышал, как треснул один из каблуков.
Жюстин тоже услышала этот звук.
— Боже ты мой, идиот! Смотри, что ты наделал! — закричала она, вся вспыхнув. — Неуклюжая большеротая обезьяна!
Я покачнулся, пригвоздив ее ледяным взглядом, и презрительным пинком послал туфли под кровать. Вытащив из кармана бумажник, я вынул из него бумажку в пятьсот долларов и бросил ее на кровать.
— Ступай, купи новые. Но только не за.., не задавайся. Я мог бы и всю тебя купить за гроши…
Я попытался затолкнуть бумажник обратно в карман, но он упал на пол. Потянувшись за ним, я рухнул сам. Она с презрением смотрела на меня.
Я поднялся, швырнул бумажник на стол и пошел в ванную. Пустив воду в раковину, я начал издавать звуки, имитирующие тошноту. Потом вымыл лицо. Когда я вышел, Жюстин уже улыбалась.
— Прости, дорогуша, — произнесла она. — Я сама виновата. Не надо было бросать их здесь. Дай я налью тебе еще немного.
— Хорошая мысль! — отозвался я. — Извини.
Даю тебе чес-слово. — Я отпил из стакана и свалился на кровать. — Пару минут… И я почувствую себя лучше.
Она улеглась рядом со мной и стала гладить мое лицо.
— Ну-ну, лапочка. Расслабься. Ты просто перехватил чуточку.
Я закрыл глаза. Минут десять мы молчали и лежали не двигаясь. Потом она сказала:
— Лапочка!
— М-м-м, — пробормотал я, слегка шевельнувшись.
Жюстин выждала минут десять, прежде чем повторила попытку меня поднять. Я продолжал тяжело дышать и не отвечал. Еще через несколько минут она осторожно отодвинулась от меня и встала. Я услышал шелест надеваемого платья, щелчок открываемой сумки, из которой она вынула вторую пару туфель. Я старался уловить звук открываемой двери, но услышал только, как она слабо щелкнула и закрылась.
Соскользнув с кровати: я раздвинул занавеску — не больше чем на дюйм — и выглянув в окно. Снаружи никого не было, кроме нее. Во всех домиках было темно, и владелица мотеля давно уже почивала. Жюстин добежала до ворот, повернула налево по направлению к центру города и исчезла из виду.
Она была слишком опытна, чтобы взять такси до Майами ночью, так что, скорее всего, отправилась к автобусной остановке. Она знала, что у меня есть ее адрес, и едва ли собиралась оставаться в этих местах. С женатым человеком Жюстин, пожалуй, рискнула бы потягаться, ибо могла его шантажировать, но она была уверена в том, что я холостяк. Я слишком часто жаловался на то, что меня донимают налогами именно из-за этого обстоятельства.
Я подошел к туалетному столику. Жюстин не взяла бумажник, только деньги. Я мог бы и не вынимать из него документы, но это была необходимая предосторожность. Через несколько часов имя Чэпмена появится на первых страницах многих газет, и если бы его документы вдруг обнаружились в мусорном ящике, то это кончилось бы для нас катастрофой.
Глава 12
Я вложил документы обратно в бумажник и посмотрел на часы. Без четверти два. Я прополоскал в ванной оба бокала и протер их полотенцем, чтобы ликвидировать отпечатки пальцев. В сущности, все это не имело значения — горничная в любом случае заменит их чистыми, обернутыми в вощеную бумагу.
После этого принялся за три чемодана, один из которых, открытый, стоял на полке для вещей. Они были из стеклянного волокна, и на них тоже могли остаться следы пальцев. Я тщательно обтер чемоданы полотенцем, а затем стал усердно оглаживать их пальцами и ладонями — особенно вокруг замков и ручек, так, чтобы следы пальцев были нечеткими, как бы размазанными. Таким же образом обработал затем дверные ручки, краны в ванной, поверхность туалетного столика. Бутылку виски я решил захватить с собой, а ту, что была у Чэпмена в чемодане, выбросил еще раньше.
Вытащив из-под матраса спрятанные мною чулки и трусики, я подержал их под струей воды, слегка отжал и на плечиках повесил на торчащий из стены крюк для душевого шланга. Потом задернул занавеску, чтобы они не были на виду.
Наконец, вытащил из-под кровати туфли. Сломанный каблук не отвалился, но шатался.
Выключив свет, я прилег на постель и закурил. Меня начало клонить ко сну, но спать было нельзя и выпить для храбрости — тоже. Я и так теперь пил больше, чем обычно. Прошло около часа. Не включая света, я поднялся, выскользнул через боковую дверь на автоплощадку и отпер багажник «кадиллака». Потом я вернулся в номер, вынес бутылку с виски и туфли. Спотыкаясь, я тяжело навалился на стенку машины, ударился об ограду стоянки и упал наземь. Пролежав молча по меньшей мере минут пять, поднялся, охая и шаркая подошвами. Потом опять налетел на автомобиль, бросил туфлю и бутылку виски в багажник, тихо опустил крышку и нажал на нее, чтобы щелкнул замок. Затем на цыпочках пробрался обратно в номер, закрыл дверь и снова прилеп Я проснулся в десять часов. Одежда моя была совершенно измята. С похмелья меня мутило.
Я обмыл лицо, но не побрился, и когда глянул на себя в зеркало, то увидел, что у меня вид человека, очнувшегося после двухдневной попойки.
Сунув в карман пустой бумажник, я надел очки, шляпу и в последний раз оглядел комнату. Все было в порядке. Не считая трусиков и чулок в ванной, ничто не говорило о том, что в номере была женщина.