Пожиратели сознания

Особая благодарность Шарлотте Эббот за множество ценных прозрений.

А также благодарю за толковые и умные советы привычную команду — Дэвида Харвелла, Коутса Бейтмена, Элизабет Монтелеоне, Стивена Спруилла и Альберта Цукермана.

Вторник

1

Кейт Айверсон на ходу выглянула из окна такси и прикинула, где же она оказалась. Нью-Йорк не был ее городом. Она знала определенные районы и днем еще была в состоянии представить, где находится, но сейчас, когда сгустилась темнота и лег туман, Кейт могла оказаться где угодно.

Она пустилась в дорогу тридцать минут назад, и теперь бог знает сколько миль отделяло ее от Западных двадцатых улиц, где начался сценарий «следуйте за этой машиной» — просто не могу поверить, что в самом деле это сказала, — который и заставил ее пересечь город и выбраться к магистрали ФДР[1]. Какое-то время ее успокаивало присутствие такой приметы, как Ист-Ривер, но когда сумерки перешли в ночь, река осталась где-то позади, уступив место темным очертаниям и расплывчатым огням, маячившим в тумане.

— Что это за дорога? — спросила она у водителя.

Из-за плексигласовой перегородки донесся голос с акцентом, в котором раскатисто перекатывалось «р»:

— Скоростное шоссе Брукнер.

Карточка водителя демонстрировала смуглое усатое лицо с блестящими черными глазами, сообщая, что водителя зовут Мустафа Салаам.

Она часто слышала название «Брукнер», когда нью-йоркское радио сообщало об уличных заторах, но не имела представления, что это за место.

— Бронкс, — уточнил водитель, предвидя ее следующий вопрос.

Кейт почувствовала острый приступ страха. Бронкс? В памяти у нее возникло зрелище сгоревших зданий и пространств, усыпанных битым щебнем.

Ох, Жаннет, подумала она, глядя на машину, за которой они следовали, куда же ты направляешься? Куда ты меня ведешь?

Кейт передала напарнице двух подростков, которых она наблюдала на педиатрической практике в Трентоне, и взяла небольшой отпуск, чтобы оставаться с Жаннет, когда та оправлялась после терапевтического лечения опухоли в мозгу. Экспериментальная методика принесла несомненный успех. Никаких болезненных проявлений… во всяком случае, лечащий врач Жаннет таковых не отмечал.

Но после завершения лечения Кейт заметила явные изменения в личности Жаннет. Та Жаннет Вега, которую ей довелось узнать за последние два года и глубоко полюбить, была теплым отзывчивым человеком, полным радости жизни, обладавшим своим мнением по любому поводу. Веселая пустомеля. Но она постепенно менялась. Новая Жаннет стала холодной и сдержанной; говорила она, только когда к ней обращались, а уходя из квартиры, ни словом не упоминала, куда идет, то и дело исчезая на долгие часы.

Сначала Кейт приписывала такое поведение острой депрессивной реакции. Почему бы и нет? Ведь медицинский диагноз может потрясти до основания весь твой мир куда глубже, чем наличие неоперабельной злокачественной опухоли мозга. Но ее поведение нельзя было объяснить одной лишь депрессией. Когда Жаннет в самом деле должна была испытать потрясение — услышав, что в мозгу покоится в буквальном смысле слова ее смертный приговор, — она не потеряла бодрости духа. А теперь после чудодейственного излечения, которое вернуло ей будущее, она стала другим человеком.

Может, это реакция на стресс. Или побочный эффект лечения. Как врач, Кейт гордилась, что следит за прогрессом медицины, так что она была знакома с ее последними достижениями, но отчет об эксперименте, который спас Жаннет, граничил с научной фантастикой.

Но тем не менее он сработал. Опухоль была мертва, а Жаннет продолжала жить.

Но сможет ли она жить без Кейт?

Вот это, признала Кейт, больше всего и волновало ее. Близясь к среднему возрасту — хотя Кейт сознавала, что для сорока четырех лет она в чертовски хорошей форме, — все же она была на шесть лет старше Жаннет и не могла не волноваться, что Жаннет найдет кого-то еще. Помоложе.

О прежней Жаннет этого нельзя было и подумать. Но вот эта новая Жаннет… как ее понять?

Жаннет была убеждена, что оставшееся ей земное существование исчисляется месяцами, а не десятилетиями; она не сомневалась, что видит последнюю рождественскую елку и вкушает последний обед Дня благодарения. И вдруг все вернулось. Да чья душа может без последствий пережить такое потрясение?

Возможно, это испытание и заставило Жаннет переоценить свою жизнь. Может, она посмотрела вокруг и спросила себя: «Этого ли я хочу?» И может, вглядываясь в перспективу, вернувшуюся к ней из небытия, она решила, что хочет чего-то иного. Чего-то большего. Другого.

Но по крайней мере, она могла бы поделиться со мной, подумала Кейт. Она столь многим обязана мне.

Жаннет не просила, чтобы Кейт покинула ее — она имела на это право, поскольку квартира принадлежала ей, — но из спальни, которую они всегда делили во время визитов Кейт, она перебралась в кабинет и спала там на диванчике. Сколько Кейт ни спрашивала ее, она так и не выяснила, в чем причина.

Это угнетало. Поэтому, когда Жаннет, не произнеся ни слова, скрылась за дверью, Кейт последовала за ней.

И за миллион лет ей бы не пришло в голову, что она будет ночью выслеживать женщину, которую любила. Но все изменилось. Ведь не так давно она и представить себе не могла, что полюбит женщину.

Идущая впереди машина Жаннет свернула с шоссе Брукнер, и дорожные знаки сообщили, что они едут по Бронкс-Ривер-парквей. А через несколько миль город внезапно исчез и они оказались в лесу… в Бронксе?

— Держитесь поближе, — сказала она водителю. — Вы их слишком далеко отпустили.

Проделав такой путь, она не хотела потерять ее.

Затем Кейт увидела вывески Бронксского зоопарка и Нью-Йоркского ботанического сада. После каждого очередного поворота новая дорога становилась уже предыдущей, пока наконец они не двинулись по обсаженной деревьями дорожке, ведущей к какому-то строению.

— Мы все еще в Бронксе? — спросила она, удивляясь ухоженным домам, тянувшимся по обе стороны.

— Да, в нем самом, — сказал водитель. Почему же его никогда не показывают таким по ТВ? — удивилась Кейт.

— Следуйте за ней, — сказала она, увидев, что машина Жаннет притерлась к обочине рядом с аккуратным кирпичным зданием колониального стиля.

В голове у нее крутились тысячи вопросов, продиктованных тревогой и беспокойством. Кто тут живет? Другая женщина?

Она заставила водителя остановиться в полуквартале от этого дома. Машина Жаннет высадила ее на тротуар и уехала. Когда Жаннет по дорожке направилась к зданию, Кейт открыла дверцу своего такси.

— Подождите здесь, — сказала она.

— Нет-нет, — забеспокоился водитель. — Вы должны рассчитаться.

Какое бы тут ни было ухоженное окружение, все же вокруг лежал Бронкс, а квартира Жаннет осталась далеко отсюда. Кейт не хотела бродить здесь в поисках машины. Она глянула на счетчик и извлекла из бумажника необходимую сумму.

— Вот, — понизив голос, сказала Кейт, протягивая водителю деньги. — Свои чаевые получите, когда мы вернемся в город.

Похоже, он согласился, потому что лишь молча кивнул, принимая деньги.

Кейт плотнее запахнулась в плащ. Слишком зябкая ночь для июня. Туман поредел, и теперь перед ней в отсветах уличных фонарей блестела влажная улица, в пустоте которой, казалось, усиливался каждый звук. Пробираясь вдоль улицы, Кейт порадовалась, что догадалась надеть кроссовки. Она старалась, чтобы ее отделяло от Жаннет хоть несколько машин. Осмелившись до предела сократить расстояние, она остановилась за деревом, наблюдая, как Жаннет поднимается по ступенькам крыльца у дома. У Кейт сжалось сердце при виде ее: просторный желтый дождевик и свободные джинсы скрывали женственные формы Жаннет; большая часть ее прямых и густых черных волос была заправлена под бейсбольную шапочку, но Кейт знала, какая фигура у Жаннет, и помнила клубничный запах шампуня, которым Жаннет мыла волосы.

1

ФДР — скоростная магистраль на восточном краю Манхэттена, названная в честь президента Франклина Делано Рузвельта.