Перекрестья

Лютер не видел выхода. Заключив сделку, он потеряет свободу, но сохранит жизнь. При любом исходе свобода ему не светила, а в худшем случае его ждала смерть. Лютер решил, что лучше уж она, чем провести остаток жизни за решеткой.

— Никаких сделок. — Он вскинул голову и в упор посмотрел на Файнмана. — Невиновный человек не вступает ни в какие сделки.

По крайней мере до тех пор, пока фотографии не выплыли на поверхность. И он молился, чтобы те силы, которые до сих пор вели его, и дальше не позволяли бы им появиться на свет.

Среда

1

Эйб принялся изучать свежий, с пылу с жару экземпляр «Лайт».

Ниже по улице был газетный киоск, и Джек болтался около него, дожидаясь первой доставки. Как только обвязка пачки была разрезана, он купил номер и, читая на ходу, направился к Эйбу.

Всю первую полосу занимали четыре слона:

СПЕЦИАЛЬНЫЙ ВЫПУСК

ДЖЕЙМИ ГРАНТ

Первые пять страниц были заполнены трогательными материалами о погибшей коллеге. Но начиная с шестой страницы газета обрушивалась на Лютера Брейди, говоря, что, если даже он лично и не имеет отношения к смерти Джейми Грант, тем не менее именно он взрастил безжалостное и мстительное отношение ко всем критикам дорменталистской церкви, создав атмосферу, в которой любой, кто признан врагом церкви, не имел никакой возможности нормально существовать.

И затем — окончательный удар: отредактированные фотографии какого-то мужчины — но при близком рассмотрении было ясно, что это Брейди. — с двумя мальчиками. Газета сообщала, что фотографии были получены позавчера. К ним была приложена записка, специально написанная человеком, в убийстве которого обвиняли Брейди. И фотографии и записка были переданы в полицию.

Эйб поднял глаза от газеты:

— И ты имеешь ко всему этому отношение, не так ли?

Джек попытался состроить невинный вид:

— Кто, я?

— Ты думаешь, что я куплюсь на твою простодушную физиономию? И не надейся. Когда я нашел тебе «беретту», ты обещал мне, что ты... Минуту. — Эйб прищурился и ткнул в Джека толстым пальцем. — Не девять ли миллиметров получила в грудь предполагаемая жертва Брейди?

— Так я слышал.

— И не из «беретты» ли вылетели эти девять миллиметров? — Вытянув руки ладонями кверху, Эйб стал сгибать пальцы, как бы подзывая Джека к себе. — Так что выкладывай. Давай-давай-давай.

Джек выложил ему краткую версию относительно событий вечера воскресенья и утра понедельника.

Когда он кончил свой рассказ, Эйб снова сел на стул и махнул рукой на разложенные страницы «Лайт».

— Значит, это сделал ты? — охрипшим голосом сказал он. — Самолично уничтожил всемирную секту?

— Я бы не сказал, что уничтожил. Она не исчезла. И сомневаюсь, что она когда-нибудь вообще исчезнет.

— Но ты поставил ее на колени.

— Да, хотя у нее все еще более чем достаточно людей и средств, чтобы продолжать закапывать свои колонны.

Дорментализм, как таковой, получил сокрушительный удар, и его ряды смешались — но механизм, созданный Брейди, продолжал существовать. Пройдет не так много времени, прежде чем будет выбрано место очередного захоронения, и другие фанатики из Высшего Совета начнут готовить новую колонну... заталкивая в нее облюбованную жертву.

— Они объявят мораторий. Слишком много глаз смотрят на них. А без их руководящего факела...

— Да, надеюсь, его надолго изымут из обращения.

— А если нет, за тобой дело не станет. В твоем лице дорменталистская церковь...

— Сократись, — отрезал Джек. — И сделай радио погромче. — Ему показалось, что он услышал имя Брейди.

У Эйба всегда было включено радио, настроенное на один из новостных каналов.

Да, Джек не ошибся. Прокурор округа Бронкс сообщил, что в деле об убийстве Кордовы он будет требовать для преступника смертной казни. Кроме того, Лютеру Брейди отказано в освобождении под залог и сегодня же утром он будет доставлен на Рикерс-Айленд.

— Поздравляю! — просиял Эйб. — Можешь докладывать своей почтенной подруге.

— Не сомневаюсь, она и так узнает.

Но позвонить Герте — это хорошая идея. Джек извлек сотовый телефон и набрал ее номер.

Ответа не последовало.

Может, вышла за покупками... но какое-то беспокойство заставило его подняться.

— Думаю, что сообщу ей лично.

Махнув Эйбу на прощание, он выскочил на улицу и почти бегом двинулся в сторону Коламбус-авеню.

2

— Она пропала! — Эстебан был неподдельно взволнован.

Джек пытался сохранить спокойствие, но ему было не по себе.

— Что значит пропала? Когда она вышла?

— Она не выходила, она уехала. Явились люди, упаковали ее вещи, и она уехала. Ее квартира пуста.

— Вы уверены, что она уехала по своей воле? Не могли ли ее похитить... или что-то в этом роде?

Эстебан покачал головой:

— О нет. Она оставила мне любезную записку и очень щедрый подарок. Мне будет не хватать ее.

— И куда же она направилась?

Пожатие плеч.

— Она не сказала. Знаю только, что она не отказалась от аренды, потому что за нее заплачено до конца года.

Ее что-то испугало? Или заставили сняться с места мои действия?

Джек стиснул зубы. У него все еще оставалось без ответа слишком много вопросов.

— Она была прекрасной женщиной, — сказал Эстебан.

— Да, была. — Джек похлопал швейцара по руке. — А вы были хорошим другом для нее. Я знаю, она ценила вас.

Расставшись с просиявшим Эстебаном, Джек направился в сторону Первой авеню. Ему нужно было такси, чтобы добраться до взятого напрокат «бьюика». Прежде чем он вернет машину, следовало заехать еще в два места.

3

Когда Джек отошел от заваленной цветами могилы сестры Мэгги, он услышал, как кто-то окликнул его:

— Джек! Не уделите ли мне немного времени?

Обернувшись, он увидел отца Эдварда Хэллорана, напоминавшего пожилого эльфа в сутане с белым воротничком, который шел к нему через травянистую поляну. Отец Эд провел надгробную службу, к которой Джек опоздал, и вознес последнюю молитву. Джек был тронут, увидев сотни залитых слезами, скорбящих лиц прихожан, которые пришли из Нижнего Ист-сайда, чтобы отдать дань уважения любимой учительнице.

— Что произошло, Джек? — тихо спросил священник. Глаза его были полны слезами. — Да простит меня Господь, но по этой земле никогда не ступала более милая, обаятельная и богобоязненная женщина...

Джек смотрел на голые деревья, окаймлявшие пожухлую зелень лужайки, на резьбу надгробий старого кладбища в Куинсе.

— Да, она была необыкновенной личностью.

— Но кто же...

— Теперь это уже не имеет значения.

— Конечно же имеет! Он должен... — Голос священника прервался. — Вы хотите сказать, что он избежал людского суда?

— Я предпочитаю, чтобы вы сами сделали вывод.

— Конечно... и я хотел бы узнать, что случилось с тем человеком, к которому какое-то время назад я попросил вас присмотреться. С тех пор вы что-нибудь слышали о нем? Или видели его?

— Только не я.

Отец Эд вздохнул:

— Понимаете, я не хотел бы прощать такие вещи, но если справедливость свершилась, то, значит, быть по сему. Бедняжка... что ей пришлось пережить. Мы должны были хоронить ее в закрытом гробу.

Джек вспомнил, как выглядела Мэгги в пластиковом мешке.

Он набрал в грудь воздуха. Он собирался сегодня во второй половине дня или завтра встретиться с отцом Эдом и кое-что обсудить с ним. Но может, лучше это сделать прямо сейчас.

— Ради сестры Мэгги... могу ли я создать фонд ее имени?

У отца Эда расширились глаза.

— Почему вы хотите это сделать?

— Она мне кое-что рассказывала... о девочке Фине, которой придется оставить школу Святого Иосифа из-за проблем с деньгами.

— Серафина! Да, сестра Мэгги хотела, чтобы дети Мартинес остались в школе. Вы их видели?