Наследники

— Кажется, у меня на четыре назначена встреча с доктором Клейтон, — обратился он к стройной миловидной чернокожей женщине в регистратуре. На именной табличке значилось просто «Тиффани».

— Как вас зовут, сэр?

— Джек.

— Джек... а дальше?

Хотел было сказать «просто Джек», но это неизбежно повлечет за собой дальнейшие расспросы, а дальнейшие увертки запечатлеют в ее памяти его личность. Из памяти же предпочтительно изглаживаться бесследно.

Изобразив улыбку, принялся подыскивать фамилию на "Н". В последний раз спрошенный назвался Мейером, решив придерживаться алфавитного порядка.

— Нидермейер. Джек Нидермейер.

— Хорошо, мистер Нидермейер. Доктор Клейтон пока занята. С репортером. Знаете, нас тут вчера ограбили.

— Правда? И что украли?

— Все подаренные к Рождеству игрушки.

— Да что вы!

— В самом деле. Полиция сейчас ищет. По-моему, должна... А, вот и доктор Клейтон. Видно, освободилась.

Джек взглянул на стройную брюнетку в белом халате, которая шла в его сторону вместе с субъектом, похожим больше на разносчика, чем на репортера. Проводила его до дверей, выглянула на улицу, словно что-то высматривала. Что в это ни было, обратно возвращалась с таким видом, как будто ничего не увидела. Или увидела. В любом случае не обрадовалась.

— Доктор Клейтон, это мистер Нидермейер, с которым у вас на четыре часа назначена встреча.

При ближайшем рассмотрении доктор Алисия Клейтон выглядела получше, хотя все-таки... простовато. Черты лица тонкие, правильные — острый нос, четко очерченные губы, не слишком тонкие, не слишком полные; серо-голубые глаза. Чудесные волосы до подбородка, черные-черные, причем не тусклые, не варварски крашенные, а настоящие черные, пышные и блестящие.

И никакой косметики. Женщина с такими ухоженными волосами должна подчеркивать и другие достоинства. Только не доктор Клейтон.

Ну, по крайней мере, выглядит без макияжа чистенькой, только что вымытой. Пожалуй, для врача вполне допустимо.

В глазах что-то прячется... Страх? Гнев? Возможно, отчасти и то и другое?

Доктор Клейтон протянула руку:

— Мистер Нидермейер, добро пожаловать.

Рукопожатие крепкое.

— Зовите меня просто Джек.

— Хотите, наверно, взглянуть на место преступления?

— Как раз собирался просить разрешения.

Времени попусту не теряет. Деловая женщина. Неплохо.

Центр абсолютно не соответствовал его ожиданиям. Светлые коридоры выкрашены веселыми желтыми, оранжевыми красками.

— Вы педиатр? — спросил он на ходу.

Она кивнула:

— Специализировалась по инфекционным заболеваниям.

— И моя сестра педиатр.

— Неужели? Где она работает?

Джек мысленно отвесил себе оплеуху. Какой черт дернул его за язык? Никогда не представлял себе сестру врачом. Или брата судьей. Видно, дело в отцовских звонках.

— Точно не знаю, по правде сказать, — промямлил он. — Мы не часто общаемся.

Доктор Клейтон бросила на него странный взгляд.

Знаю, конечно, звучит плоховато, но родной сестре со мной лучше не связываться.

Заглядывая по дороге в открытые двери, он видел множество малышей, которые смеялись, бегали, играли. На больных не похожи.

— Нечто вроде амбулаторного детского сада, — объяснила доктор Клейтон. — Здесь ВИЧ-инфицированные дети общаются с другими ВИЧ-инфицированными детьми, причем никто не опасается заражения.

Перед ними затормозил выскочивший из палаты мальчонка.

— Доктор Элис! — закричал он. — Глядите на мою голову! Жутко колючий ежик!

— Хорошо, Гектор. Только, знаешь, из комнат нельзя выходить.

Четырехлетний Гектор весил всего фунтов тридцать. Очень коротко стриженные светло-каштановые волосы почти такого же цвета, как смуглая кожа. Из-под пигмента проступает бледность, но улыбка торжествующая.

— Потрогайте голову, — не унимался он. — Колючий ежик.

В дверь палаты с трудом протиснулась плотная фигура женщины в распахнутом халате.

— Заходи, Гектор, — велела она. — Пора на облучение.

— Нет. Пускай доктор Элис потрогает ежика!

— Его сейчас остригли, — пояснила женщина, — и он нас всех из-за этого сводит с ума.

Доктор Клейтон с улыбкой провела рукой по остриженной голове.

— Ладно, Гектор, потрогаю ежика, но потом... — Улыбка исчезла, рука легла на лоб мальчику. — По-моему, у тебя небольшой жар.

— Да ведь он тут носился как бешеный. «Потрогайте голову, потрогайте голову!» Наверно, немножечко разгорячился.

— Возможно, Глэдис, но все-таки приведите его ко мне в кабинет, прежде чем отпускать домой, хорошо?

Гектор бросился к Джеку, подставил макушку:

— Потрогайте жутко колючего ежика, мистер!

Тот заколебался. Безусловно, симпатичный малыш, однако симпатичный малыш с ВИЧ-инфекцией.

— Ну, мистер!

Он быстро взъерошил колючий затылок. Самому не понравилось, с какой поспешностью отдернул руку.

— С ума сойти, правда? — похвастался Гектор.

— Не то слово, — согласился Джек.

Глэдис утащила Гектора в палату, а они с Алисией проследовали к другим, не столь веселым отделениям. За стеклянными дверями дети лежали под капельницами.

— Клиническое отделение. Здесь они проходят амбулаторную терапию, мы делаем им вливания, следим за состоянием, отправляем домой.

Дальше подошли к огромному стеклянному окну до потолка от уровня груди.

— Здесь мы размещаем бездомных и брошенных, — продолжала Алисия. — За ними присматривают и ухаживают добровольцы. Обреченные нуждаются в особом уходе.

Джек заметил вдали за стеклом Джиа с младенцем на руках, однако не задержался, не желая попасться ей на глаза.

— Немало вы здесь делаете, — сказал он на ходу.

— Да, у нас тут и клиника, и детский сад, и дневная лечебница, и сиротский приют.

— Все из-за одного-единственного вируса.

— Мы боремся не только с вирусом, — возразила Алисия. — У многих детей не просто наследственная ВИЧ-инфекция — если насчет ВИЧ-инфекции можно сказать «не просто», — но и врожденная зависимость от крэка или героина. Они появляются на свет точно с таким же криком, как другие младенцы, выброшенные из уютной теплой матки, а потом вопят до смерти, требуя дозы.