Эмбарго

Нафуд Джидда дышал, как морж, прижав широко раскрытый рот к кислородной маске. Он вдыхал глубоко, стараясь захватить как можно больше кислорода, но легким все было мало. Он подумал, что сейчас у него откажет сердце. Самолет уже стоял на взлетной площадке ранчо, а ему все еще казалось, что он задыхается. Он открыл глаза: над ним склонился Омар Сабет и неодобрительно смотрел на него.

– Я не нашел его, – сказал палестинец, увидев, что Нафуд Джидда открыл глаза.

Как только самолет приземлился, они стали искать портфель Нафуда Джидды. Внутри самолета творилось что-то невообразимое, как после Варфоломеевской ночи. Повсюду бумаги, кассеты, посуда, – что только не валялось на полу!

Кислородные маски свисали с потолка, как диковинные желтые цветы.

В душе Нафуда Джидды теплилась малюсенькая надежда на то, что портфель унесло потоком воздуха. Но и это было очень рискованно. Его душила злоба. Ричард Кросби предал его. Он был абсолютно уверен в этом особенно после того, как его не оказалось на ранчо. Он пытался заставить себя рассуждать хладнокровно, не поддаваться ненависти, кипевшей в его груди.

Он нацарапал телеграмму и протянул ее Омару Сабету.

– Отправить тотчас же.

В телеграмме содержался приказ остановить все отгрузки для «Мегуойл».

Он пытался проанализировать ситуацию. Он исходил из худшего: тайное соглашение, подписанное им с Лигой арабских государств, находится в руках американского правительства. Что из этого следовало? не говоря о том, что ожидало его лично, это означало конец эмбарго и сотни миллионов долларов, выброшенных на ветер. Зная, что конец эмбарго близок, американское правительство не уступит ни на йоту. Палестинцы во всем обвинят его, Нафуда Джидду. И единственное, чем он сможет искупить свою вину, – смертью.

Никакими деньгами он не сможет откупиться от них, уйти от их ненависти. Он провел рукой полбу. Паника охватила его.

Омар Сабет снова стоял рядом. Молчал. Нафуд Джидда протянул ему телеграмму:

– Зашифруй и передай немедленно.

Он не строил иллюзий. ЦРУ перехватит ее. Но, может, не сумеет расшифровать. Он живо представил себе реакцию стран, участвующих в эмбарго. Пожалуй, первой отречется от него родная страна.

Взбешенный, он отбросил кислородную маску, зашагал взад и вперед по салону. Ему хотелось выпить. Все провалить, когда финиш был так близко! И все из-за одного человека. Он ругал себя последними словами, что не пристрелил того, когда он садился в «ДС-9».

– Позови Мохаммеда, – сказал он Омару Сабету.

Палестинец пошел за пилотом-египтянином, беззаветно преданным делу палестинцев.

– Конечно, – подтвердил пилот. – Дверь не пострадала, к счастью, но в Хьюстоне следует ее проверить. Сменить иллюминатор, чтобы вернуться. Нам надо лететь на высоте не больше шести тысяч футов. Это абсолютно безопасно.

– Сколько времени займет замена иллюминатора?

– Два-четыре часа. Сколько человек будет работать...

– Хорошо. Постарайся поскорее. Самолет должен быть готов сегодня вечером. Мы заплатим. Вылетаем тотчас же.

Он взял телефон, стоявший позади него, вызвал номер в Вашингтоне. Высокого офицерского чина в Комиссии по закупке оружия Пентагона. Он сообщил ему, что подвергся нападению со стороны авантюриста, работающего на ЦРУ, который поставил под угрозу его жизнь и причинил огромный материальный ущерб, повредив самолет. Кроме того, важные конфиденциальные документы похищены. Генерал заверил его, что незамедлительно свяжется с ЦРУ и потребует начать расследование этого случая.

«ДС-9» катился по взлетной дорожке ранчо. Нафуд Джидда посадил Омара Сабета рядом с собой и стал диктовать ему инструкции. Начать надо с того, чтобы посадить Паприку в первый самолет, отлетающий в Европу. Теперь Нафуд Джидда будет бороться один на один с ЦРУ и ФБР. Ему понадобится весь запас энергии. Если он не выиграет сражение, то хотя бы отомстит.

Глава 22

В кабинете Центрального разведывательного управления царило чрезвычайное оживление. Бюро располагалось на седьмом этаже Кейтолик Дайосез Билдинг, на пересечении улиц Джефферсон и Сан Джейсинто, в центре Хьюстона. Человек шесть сотрудников, в том числе и Грег Остин, шеф радиостанции ДОД в Хьюстоне, буквально вырывали друг у друга телефоны. Время от времени все бросали нетерпеливые взгляды на закрытую дверь.

За дверью находился переводчик с арабского языка Хьюберт Ллойд – сотрудник ЦРУ, прибывший два часа тому назад из Лэнгли в Хьюстон.

Хьюберт Ллойд переводил документ из портфеля, «позаимствованного» у Нафуда Джидды. Надо было сделать все срочно. Малко ходил взад и вперед по комнате. Он ужасно волновался. Если в портфеле не окажется ничего, его репутация в ЦРУ может сильно пострадать.

– Марти Роджерс на 54-й, – окликнул его Грег Остин.

За прошедшие два часа шеф Ближневосточного отдела вызывал его уже в четвертый раз. Малко подошел.

– Давление поднимается, – заявил высший чиновник ЦРУ. – Друзья Джидды уже подняли бучу. Помощник Президента потребовал от ФБР начать расследование с целью выяснения обстоятельств нападения на «ДС-9» Джидды. Ну что, этот чертов Ллойд еще не закончил?

– Нет.

– О'кей. Позвоните мне, если будут новости.

Двадцать минут спустя дверь отворилась, появился переводчик.

Высокий мужчина в роговых очках с пачкой бумаг. Малко кинулся к нему.

– Ну что?

– Я считаю, что это подлинные документы. Я сравнил печати и некоторые подписи с теми, что имеются у нас.

Малко кипел.

– В этом я не сомневался. А содержание?

– Сожалею, сэр, – ответил Хьюберт Ллойд, – но этот документ имеет такое огромное значение, что я не могу дать вам его на ознакомление. Он безусловно будет храниться под грифом, разрешающим доступ к нему лишь шефам департаментов Компании. Извините. Я немедленно передам его содержание господину Роджерсу по телексу.

Он скрылся за бронированной дверью звуконепроницаемой комнаты, где находился телекс, связанный с Лэнгли. Это уж было слишком! Малко почти никогда не курил, но сейчас взял у Грега Остина сигарету: надо же как-то убить время!

Спустя минут десять зазвонил телефон. Звонил Марти Роджерс, от волнения он не мог говорить.

– Вы выиграли, – торжественно объявил он. – Письмо, которое вы добыли, есть не что иное, как секретное соглашение, подписанное странами – экспортерами нефти и Нафудом Джиддой. Страны-экспортеры не хотели сохранить полное эмбарго более чем на ста двадцать дней. Нафуд Джидда обязался заставить Соединенные Штаты пойти на уступки раньше этого крайнего срока. Но он умолчал о том, что будет прибегать к противозаконным методам. Вот в чем причина жестокости, с которой он действовал.

Малко не верил своим ушам. Теперь все встало на свои места.

– Это должно было принести ему целое состояние.

– Да, должно было бы, – Марти Роджерс поправил Малко, сделав ударение на «бы». – В случае успеха страны, подписавшие соглашение, выплатили бы Джидде стоимость всей продукции за период со дня прекращения эмбарго и до истечения крайнего срока в сто двадцать дней... Иначе говоря, если бы Джидде удалось нас обойти, на шестидесятый день он получил бы стоимость продукции за шестьдесят оставшихся дней. Посчитаем: при поставке в день 3,6 миллионов баррелей по цене 10,50 долларов Джидда имел бы 36 миллионов долларов в день, один миллиард в месяц.

Да, от этих цифр перехватывало дыхание. Не дав Малко прийти в себя, Марти Роджерс продолжал:

– Я вас сейчас оставлю. Теперь, когда мы это узнали, необходимо предпринять ряд политических шагов. Через десять минут Ларри О'Нил будет у меня. Он будет держать вас в курсе. Кстати, я не знаю, как вас вознаградить. То, что вы заработали в этой истории, увы, абсолютно несоизмеримо с тем, что заработал бы месье Джидда.

– Это цена добродетели, – вздохнул Малко.

Он повесил трубку, испытывая какое-то сверхъестественное чувство. Несколько подписей на листе бумаги могли наделать столько дел. Теперь Малко сможет освободить Аниту Диир. Никто больше не захочет ее убрать. Он спрашивал себя, что же ожидает Нафуда Джидду.