Страница 5 из 27
Чудовище приближалось. Голова у него была медвежья, глаза красные, как пылающие уголья, на лбу два рога, уши длинные и мохнатые, когти как у льва, хвост змеиный, тело чешуйчатого грифа[7].
Тристан пустил на него своего коня с такой силой, что, хотя и щетинясь от ужаса, он прыгнул на чудовище. Копье Тристана, коснувшись чешуи, разбилось вдребезги. Тогда храбрец обнажил меч, занес его и ударил дракона по голове, но не оцарапал даже его шкуры; однако чудовище почувствовало удар: оно выпустило когти, вонзило их в щит и оборвало его застежки. С незащищенной грудью Тристан еще раз бросился на дракона с мечом и нанес в бок столь сильный удар, что он прозвенел в воздухе. Тщетно: ранить дракона он не может; а тот извергает из ноздрей потоки ядовитого пламени. Панцирь Тристана почернел, как потухший уголь; конь его пал и издох. Быстро вскочив на ноги, Тристан вонзил свой добрый меч в пасть чудовища. Он проник в него весь и рассек пополам сердце. В последний раз испустил дракон свой ужасный крик – и издох.
Тристан отрезал у него язык и спрятал в кармане; затем, шатаясь от едкого дыма, он пошел напиться к стоячей воде, которая поблескивала невдалеке. Но яд, сочившийся из языка дракона, нагрелся от его тела, и в высокой траве, которая окаймляла болото, храбрец упал без признаков жизни.
Надо вам сказать, что беглец с рыжими заплетенными волосами был Агингерран Рыжий, сенешаль короля Ирландии, и что он домогался руки белокурой Изольды. Он был трус. Но таково могущество любви, что каждое утро он садился вооруженный в засаду, чтобы напасть на чудовище; однако, еще издалека заслышав его рев, смельчак этот обращался в бегство. В тот день в сопровождении своих четырех товарищей он осмелился вернуться и, увидев мертвого дракона, павшего коня и разбитый щит, рассудил, что победитель где-нибудь испускает дух. Тогда он отсек голову чудовищу, отнес ее к королю и потребовал обещанную прекрасную награду.
Король не поверил его храбрости, но, желая поступить с ним по закону, пригласил своих вассалов явиться ко двору через три дня; перед собравшимися баронами сенешаль[8] Агингерран должен был представить доказательство своей победы.
Когда белокурая Изольда узнала, что ее хотят выдать замуж за этого труса, она вначале долго смеялась, потом загрустила, но на следующий же день, подозревая подлог, она взяла с собой своего слугу, верного белокурого Периниса, и юную служанку, свою подругу Бранжьену, и все направились тайком к логовищу чудовища. На дороге Изольда заметила следы подков странного очертания: наверно, конь, который здесь проскакал, не был подкован в ее стране. Потом она нашла обезглавленное чудовище и павшего коня; он был взнуздан не по ирландскому обычаю. Конечно, убил дракона приезжий человек; но жив ли он еще?
Изольда, Перинис и Бранжьена долго искали его; наконец среди болотистых трав Бранжьена увидела блестящий шлем храбреца. Он еще дышал. Перинис взял его на своего коня и тайно отвез в женские покои. Там Изольда рассказала обо всем своей матери и поручила ей приезжего. Когда королева снимала с него доспехи, ядовитый язык дракона выпал из его кармана. Приведя рыцаря в чувство с помощью какого-то зелья, ирландская королева сказала ему:
– Я доподлинно знаю, чужеземец, что ты убил чудовище. А наш сенешаль, вероломный трус, отрубил у него голову и требует в награду дочь мою, белокурую Изольду. Сумеешь ли ты через два дня доказать поединком, что право не на его стороне?
– Королева, – сказал Тристан, – срок очень короток; но вы, без сомнения, сумеете меня вылечить в два дня. Я добыл Изольду, убив дракона, – может быть, снова добуду ее, победив сенешаля.
Тогда королева, окружив его заботливым уходом, принялась варить для него сильно действующие настои. На следующий день белокурая Изольда приготовила ему купанье и нежно растерла его тело мазью, приготовленной матерью. Ее глаза остановились на лице раненого. Она увидела, что он красив, и задумалась: «Если его храбрость равна его красоте, мой боец, наверно, будет славно драться!» А Тристан, подкрепленный теплотою воды и силою благовоний, смотрел на нее и при мысли, что он завоевал златовласую королеву, усмехнулся. Изольда заметила это и подумала: «Почему усмехнулся этот чужеземец? Не сделала ли я что-нибудь такое, чего не подобало? Не пренебрегла ли какой-нибудь услугой, какую должна оказывать девушка своему гостю? Да! Он, должно быть, усмехнулся потому, что я не вычистила его доспехов, потускневших от яда».
И она пошла туда, где были сложены доспехи Тристана. «Вот шлем из доброй стали, – подумала она, – он не изменит ему в трудный час. И панцирь крепок, легок – вполне достоин, чтобы его носил мужественный боец». Она взяла меч за рукоять: «Вот добрый меч под стать храброму барону!» Она вынула из драгоценных ножен окровавленный клинок, чтобы обтереть его. Видит, он сильно зазубрен. Смотрит на форму зазубрин… Уж не этот ли клинок поломался о череп Морольда? Она колеблется, смотрит еще раз, хочет проверить свои подозрения; бежит в комнату, где хранила осколок стали, некогда извлеченный из черепа Морольда; прикладывает осколок к зазубрине: еле виден след полома.
Тогда она бросилась к Тристану и, занеся над его головой огромный меч, вскричала:
– Ты – Тристан из Лоонуа, убийца Морольда, милого моего дяди! Умри же!
Тристан сделал усилие, чтобы удержать ее руку, но тщетно: тело его было разбито. Однако ум сохранил свою живость, и он сказал находчиво:
– Хорошо, я умру, но выслушай меня, чтоб не пришлось тебе потом долго каяться. Знай, принцесса, что ты не только властна убить меня, но у тебя на то есть и право. Да, ты имеешь право на мою жизнь, так как ты мне дважды ее сохранила и возвратила мне. В первый раз это было давно: я – тот раненый жонглер, которого ты спасла, выгнав из его тела яд, которым копье Морольда его отравило. Не красней, девушка, что ты излечила эти раны: разве не получил я их в честном бою? Разве я вероломно убил Морольда? Разве не он меня вызвал и я не должен был защищать себя? Во второй раз ты меня спасла, когда разыскала возле болота. Ведь ради тебя, девушка, я сразился с драконом. Но оставим все это; я хотел только доказать тебе, что, спасши меня дважды от смерти, ты приобрела право на мою жизнь. Убей же меня, если думаешь снискать себе этим славу и честь. Без сомнения, когда ты будешь лежать в объятиях храброго сенешаля, тебе сладко будет вспомнить о твоем раненом госте, который подвергал свою жизнь опасности, чтобы добыть тебя, и добыл, а ты убила его, беззащитного, во время купанья.
– Странные речи я слышу! – воскликнула Изольда. – Почему же убийце Морольда понадобилось добывать меня? Потому, без сомненья, что, как некогда Морольд хотел увезти на корабле корнуэльских девушек, так и ты, в виде отмщения, похвастался тем, что сделаешь рабыней ту, которую изо всех девушек Морольд любил больше всего?..
– Нет, принцесса, – ответил Тристан. – Но однажды две ласточки, прилетев в Тинтажель, занесли туда твой золотой волос. Думал я, что они явились возвестить мне мир и любовь. Вот почему я и поехал искать тебя за море, вот почему не побоялся чудовища и его яда. Взгляни на этот волос, зашитый в золотые нити моего блио[9]: цвет золотых нитей исчез, но золото волоса не потускнело.
Изольда отбросила меч и взяла в руки блио Тристана. Она увидела в ней золотой волос и долго молчала, потом поцеловала в уста своего гостя в знак мира и одела его в богатые одежды.
Когда бароны собрались, Тристан тайно отправил к своему кораблю Периниса, слугу Изольды, передать своим спутникам, чтобы они шли ко двору, разодетые, как подобает посланным могучего короля, ибо он надеялся в этот же день довершить начатое.
Горвенал и сто рыцарей, уже четыре дня печалившиеся об исчезновении Тристана, обрадовались вести. Они вошли поодиночке в залу, где великое множество ирландских баронов уже собралось, уселись вместе в один ряд, и драгоценные каменья переливались на их богатых одеждах из шелка и пурпура. Говорят промеж себя ирландцы: «Кто эти великолепные сеньоры? Кому они известны? Поглядите на их пышные одеяния, опушенные соболями и расшитые золотом; смотрите, как на рукоятях мечей, на застежках шуб играют рубины, бериллы, изумруды и множество других камней, которых и назвать мы не сумеем! Кто когда видел такое великолепие? Откуда они, чьи они?» Но сто рыцарей молчали и не вставали со своих мест ни перед кем, кто бы ни входил.
7
Сказочное крылатое чудовище с головой орла и туловищем льва.
8
Высший придворный чиновник, ведавший судопроизводством; иногда – наместник короля.
9
Нечто вроде безрукавки, надевавшейся поверх рубашки, но под верхнее платье.