Страница 46 из 66
Глава 13
У Малко чуть было не возникло желание заставить его повторить сказанное. Кровь стучала в висках, словно у него была высокая температура. Он не верил в свою удачу и больше не замечал ни озера, ни деревьев. Малко видел перед собой лишь пару выцветших голубых глаз, пристально разглядывавших его с новым выражением. Затем любопытство вновь заставило его мозг работать.
– Но почему вы молчали? – спросил он. – Чего вы ждали? Что бы произошло, если бы я не заговорил с вами?
Ханс Мейер горько усмехнулся:
– Возможно, что ничего. Хотя, конечно, я знал, кто вы такой. Мой друг Йоргенсен предупредил меня. Но я колебался. На меня возложена большая ответственность. Очень большая. Я не имею нрава на ошибку. Я хотел узнать вас поближе. К тому же я ждал сигнала, который подсказал бы мне, что я могу передать вам мою ношу. (Он вздохнул.) Вообще вы появились, возможно, просто в удачное время. Я стар и очень устал. В любом случае нужно было найти кого-то мне на замену. Я предлагал Йоргенсену, но он отказался.
– Как, вы...
Ханс Мейер не дал Малко договорить. Он взял его за руку и повел по тропинке, идущей вдоль озера. Они были одни, не считая птиц.
– Негус всегда почитал меня своей дружбой, – объяснил он. – Я последовал за ним в изгнание в Англию, и мы вместе вернулись. В Аддис-Абебу... Это было невероятно... (Он нагнулся к Малко.) Мсье, когда мы проезжали деревни, крестьяне падали ниц, лишь завиден машину. Случалось, что я ехал в ней один... Хи-хи-хи...
Его смех походил на смех ребенка. Малко слушал его и недоумении. Какую роль играл этот странный тип в кровавой драме?
– Что вы делали при дворе?
Старик смешно выпятил грудь:
– Я был стихотворцем Его Императорского Величества и отвечал за львов... Я всегда любил львов. Это умные и душевные животные, они совсем не такие, как о них думают. Меня возвели в ранг Битвуддед, любимого, так Его Императорское Величество почтил меня своей дружбой.
Малко внимательно слушал. Еще не пришло время прерывать собеседника. Внезапно тот сменил тему разговора.
– Я не переставал следить за вами с тех пор, как вы приехали, – сказал он. – Люди раскрываются, когда считают, что за ними нет слежки. Я думаю, что вы честный человек. Это важно. Я хранитель золота, и мне предстоит отчитываться лишь перед Господом Богом, поскольку мой хозяин умер... Мне нельзя ошибаться. На свете столько людей, готовых на все ради золота...
– Не думаю, – искренне сказал Малко.
Ханс Мейер покачал головой с почти комической важностью.
– Я тоже не думаю. В вас видна порода. Надеюсь, что те, на кого вы работаете, сделаны из того же материала... Нельзя допустить, чтобы это золото было использовано в грязных целях...
Малко подумал о миниатюрной Саре Массава и о ее храбрости.
– Я думаю, что они извлекут из него пользу.
Старик наклонился к нему и с грустью прошептал:
– Я уже давал его. Людям, которые эмигрировали. Они мне сказали, что будут бороться, чтобы престол был возвращен королевской семье. Они ничего не сделали, а золото проиграли в казино.
Зачарованный, Малко слушал. Кто бы мог подумать, что этот старый оригинал, едва сводящий концы с концами, был хранителем сказочного богатства? Если бы не свидетельства Элмаз и Чевайе, он бы принял его за фантазера. Старик остановился и с неописуемым удовольствием принялся ковырять и носу указательным пальцем левом руки. В это время негритянка, сменившая бубу, вышла из тукуля и позвала его на сидамо. Ханс Мейер тут же повернулся к Малко.
– Я должен оставить вас. Валли приготовила мне клизму, ее нужно поставить немедленно. Я немного страдаю запорами. А потом я буду отдыхать. Увидимся завтра утром.
Он пошел, покачиваясь, как утка, и обернулся, широко улыбаясь:
– Приятных сновидений!
Потрясенный, пьяный от обмана и радости, Малко смотрел, как тот исчез в тукуле, спрашивая себя, не сон ли это.
– Чертовщина, – вздохнул Дик Брюс, – совершенная чертовщина.
– И я того же мнения, – поддержал его Малко.
– А если это просто старый псих? – предположила Элмаз.
Сара ничего не говорила, машинально протирая масляной тряпкой затвор «Калашникова», с которым никогда не разлучалась. Они сидели в тукуле Малко. Предположение Элмаз больно задело его. Но до тех пор, пока Ханс Мейер не решится провести их к золоту, не было другого способа узнать истину. Если только хранителем был он.
– Даже не знаю, где может быть это золото, – взволнованно сказал Дик Брюс. – Это скотоводческий район, здесь живут одни крестьяне. Если верить, что золото весит несколько тонн, то оно должно занимать довольно много места.
– Вдобавок, почему он так живет? – прибавила Элмаз. – У него даже нет приличной одежды. Он сам ловит рыбу в озере. Это невероятно. Вы видели эту сидамо – Валли. У нее нет ни одного украшения. Только челе. [18]
Воцарилось гнетущее молчание. Малко почти жалел, что рассказал о своей беседе, поскольку больше ничего не знал. Ему не хотелось тревожить старика до следующего дня. Бесполезно его торопить. Если это был он, то спешка могла заставить его изменить мнение, а если он всего лишь фантазер, ухватившийся за возможность придать себе важности, то это ничего не изменит... Вдруг раздался голос Сары Массава.
– А я верю, что он говорит правду, – сказала она. – Он старый мудрый человек, у которого не кружится голова от почестей. Он вам сказал, что был стихотворцем. А именно так ведут себя все поэты. Я думаю, что завтра мы узнаем, где находится золото.
– А я не верю, – сухо произнесла Элмаз, – и иду спать.
Она встала, ее примеру последовал Дик Брюс, и они вышли из тукуля.
– Почему вы так сказали? – спросил Малко у Сары, когда они остались одни.
Эритрейка поставила свой «Калашников» в угол и повернулась к Малко. Ее глаза блестели от искренней радости.
– Потому что я чувствую и знаю. Прошлой ночью мне снился сон. Мы нашли золото. Я очень верю снам.
– Ну что же, поверим снам, – вздохнул Малко.
Он хотел подняться с кровати, но застыл, вскрикнув от боли. Можно было подумать, что в левую почку вбили гвоздь. С перекошенным лицом, он снова упал.
18
Амулет, приносящий счастье (амх.).