Страница 28 из 40
У Мьюриэл задрожал подбородок.
— Вы видели его? Вы сказали ему, что я здесь?
Он не отважился сказать ей правду.
— Видел. Но сказать не успел.
Лицо Мьюриэл просияло.
— Я знала, что он жив! С ним все в порядке?
— Да-да, все хорошо.
И тут женщина заметила красные полосы на теле Ирены и испуганно посмотрела на австрийца.
— Какой ужас! Что с ней сделали? Похоже, ее избивали плетью...
Малко предпочел умолчать о том, кто это сделал и почему.
— Идите-ка отдыхать, — мягко посоветовал он. — Утро вечера мудренее. Завтра я вам обо всем расскажу. Обещаю.
Мьюриэл молчала. В ее глазах стояли слезы.
— Я ничего не понимаю... — прошептала она.
Малко подумал, что для нее это, пожалуй, самое лучшее...
Глава 14
Берт Мински схватил тяжелую хрустальную пепельницу и в бешенстве вышвырнул ее в открытое окно. Пепельница несколько раз перевернулась в воздухе и воткнулась в белый песок пляжа.
Запершись в комнате на втором этаже “Клуб-хауса”, служившей ему кабинетом, Папаша неистовствовал с самого утра. Всю первую половину дня он безрезультатно ждал звонка Ирены. Затем, узнав о случившемся, запер Вернона Митчелла в его бунгало в компании Стива, не забыв приставить к двери охранника.
Его блестящий план рушился на глазах. Восстановление контакта с русскими заняло бы слишком много времени. Кроме того, теперь он знал, что его решили обмануть. Американцы обнаружили, что Митчелл находится в Литтон-Кей, и теперь могли прибегнуть к помощи властей.
У него остался лишь этот болван Митчелл, который к тому же требовал вернуть ему десять тысяч долларов в случае, если отъезд на Кубу не состоится. Да и тот уже заподозрил неладное: уж слишком много вопросов он задавал насчет Ирены.
Берт обхватил голову руками. Он был на распутье. Что делать? Ликвидировать Вернона Митчелла и тем самым распрощаться с миллионом долларов, или же оставить его в живых и попытаться снова связаться с русскими? Если последние будут медлить, он успеет бросить Митчелла на съедение акулам. В обоих случаях присутствовала одна и та же мысль: существует один-единственный человек, который видел здесь Митчелла собственными глазами, и он, этот чертов агент ЦРУ, может дать показания...
Глаза Мински возбужденно заблестели под толстыми стеклами очков. Старые методы всегда оказывались самыми надежными. Будь он чуть помоложе, он взял бы это на себя.
Агента нужно было убрать как можно скорее. Дальнейший способ действий определит время.
В дверь кабинета несмело постучали.
— Войдите, — буркнул Мински.
Его лицо прояснилось, когда он увидел на пороге массивный силуэт Джима О’Брайена. Накануне Мински велел позвонить О’Брайену в Майами. Тот приехал очень быстро, что показалось Берту хорошим предзнаменованием.
— Привет, — сказал ирландец, грузно опускаясь в кресло. Не теряя времени, Мински изложил О’Брайену всю историю.
Тот слушал внимательно и спокойно, машинально теребя усы.
Узнав о происшедшем, О’Брайен спросил:
— Значит, этот тип принадлежит к ЦРУ?
— Во всяком случае, работает на них, — проворчал Мински. — Скорее всего, он “стрингер” — временный агент. Кстати, похоже, он чуть ли не самый опытный сотрудник оперативного отдела. Я наводил справки в Майами. Ну что скажешь?
— Нет.
Ирландец отказывался от контракта впервые за двадцать лет!
— Да ты что? — изумился Берт. — Я заплачу тебе вперед. Ты же меня знаешь!
— Я еще не сошел с ума. За тобой ведь уже гонялось ФБР. А ЦРУ — это гораздо хуже. Они даже не потрудятся меня арестовать, а просто подставят под пули кубинцев. В Майами их полно; ЦРУ выплачивает кое-кому из них ежемесячное жалованье.
О’Брайен встал.
— Пока. Поскольку ты мне друг, транспортные расходы беру на себя.
О’Брайен вышел, а Берт Мински остался с разинутым от удивления ртом. Когда он наконец дал волю своему гневу, сидевшая в соседней комнате секретарша решила, что начался циклон. Мински безостановочно выкрикивал ругательства и изо всех сил колотил кулаком по столу.
Он оказался в тупике, и выпутываться приходилось самостоятельно.
Мински пулей выскочил из кабинета и ринулся к бару. Бармен, которого звали Ринго, не спеша протирал стаканы. Верзила весом в сто десять килограммов хотя и не обладал хладнокровием О’Брайена, но все же считался одним из лучших подручных Папаши.
— Слушай, Ринго, — шепнул ему Мински, — есть одна работенка. Если справишься — получишь пять сотен.
Он не стал уточнять, что в случае неудачи Ринго сможет получить лишь отличный надгробный венок. Зачем подрывать человеку его боевой дух?
Мьюриэл давно уже перестала напускать на себя надменный вид. Сидя напротив Малко на террасе отеля “Ройял-Виктория”, она нервно курила одну сигарету за другой. Сейчас девушка казалась Малко намного привлекательней, чем во время их первой встречи. Она была одета в простую шелковую блузку и черную юбку.
— Скажите мне правду...
Ее голос слегка дрожал. Малко с жалостью посмотрел на нее. Сказать правду было очень нелегко...
— Боюсь, что Вернона вы больше не увидите, — проговорил австриец.
Она вздрогнула.
— Его нет в живых?
Малко покачал головой.
— Нет, он чувствует себя хорошо. Пожалуй, даже слишком хорошо.
Мьюриэл сгорала от тревоги и нетерпения. Ей хотелось задать Малко тысячу вопросов, но она сдерживала себя. Малко, стараясь придать своему лицу как можно больше мягкости, склонился над столом и взял ее за руку.
— Митчелл не хочет возвращаться к вам, Мьюриэл. И, наверное, для вас так будет лучше.
Он увидел, как у нее задрожали губы. Она изо всех сил старалась сдержать слезы, но безуспешно. Мьюриэл тихо спросила:
— Какая она из себя?
Малко, помедлив, ответил:
— Поверьте, женщины здесь ни при чем...
В глазах Мьюриэл блеснула надежда.
— Но, в таком случае...
— Нет, Мьюриэл. Это намного серьезнее, чем женщина.
— Значит, он просто сделал какую-то глупость! — с горячностью заключила она. — Но это не страшно, я ему помогу! Скажите ему, что я его выручу! Мой отец может многое...
Весь этот разговор был нелегким испытанием для Малко. Чтобы взбодриться, он залпом проглотил дайкири. Мьюриэл умоляюще смотрела на него, как будто ее судьба зависела от одного его слова.
— Мне нужно с ним встретиться, — упрямо сказала она.
— Он не хочет вас видеть, — мягко ответил Малко. Мьюриэл в отчаянии сцепила пальцы.
— Но почему, почему? Ему стыдно? Но я готова все ему простить! Я его люблю...
Смущенный Малко осторожно спросил:
— Вы не замечали ничего необычного в его... э-э... интимном поведении?
Она широко распахнула глаза и покраснела:
— Что вы имеете в виду?
Несчастный Малко сидел как на иголках. Он никак не ожидал, что когда-нибудь из разведчика он превратится в психоаналитика.
— Был ли Митчелл влюблен в ваше тело? Или же инициатива принадлежала вам?
Она бросила на него испуганный взгляд:
— Как вы угадали? Да, действительно, иногда он был довольно равнодушен ко мне. Но ведь у него так много работы... Он все время думает о своих шифрах, все время что-то записывает в блокнот...
— Так вот, — мягко произнес Малко, — суть проблемы именно в этом.
Мгновение они молча смотрели друг на друга; Мьюриэл тщетно пыталась что-нибудь понять. Наконец она сказала:
— Малко, скажите мне всю правду. Даже если она ужасна...
Скосив глаза на огромный трехсотлетний баобаб, гордость гостиничного комплекса, Малко пробормотал:
— Мьюриэл, ваш Вернон — гомосексуалист. Он ушел от вас не с женщиной, а с мужчиной. Ушел для того, чтобы получить долгожданную возможность жить по своему усмотрению. Он хочет уехать на Кубу. Ему кажется, что там он сможет делать все, что захочет. К несчастью, он попал в руки опасных людей, которые поощряют его наклонности, преследуя собственные цели. Они работают на иностранную разведку. Я же должен любой ценой помешать Вернону покинуть остров Нью-Провиденс.