Путч в Уагадугу

— Вот секретарь местного Комитета Защиты Революции, — сказал он, — товарищ Моара.

Товарищ Моара весь раздулся от сознания собственной значительности, но был настроен миролюбиво и полон решимости показать иностранцам вольтийскую Революцию с лучшей стороны. Он выслушал объяснения бородача из «Корпуса мира» и изрек:

— Товарищи, вы совершенно правы, что хотите увидеть озеро Ялонго. Но в настоящий момент кое-какие темные личности при пособничестве империалистов предпринимают коварные действия с целью вернуть гнет неоколониализма. Мы должны быть бдительными...

Как всякий негр, мнящий себя образованным, он изъяснялся выспренним слогом, делая акцент на необычных для этого края словах.

— Но почему нам нельзя проехать? — снова спросил бородач.

— Это приказ Комитета Защиты Революции Уагадугу. Ни один иностранец не должен быть допущен в зону, куда намеревается прибыть Товарищ-Президент. Но мы покажем вам, как добраться до озера другой дорогой.

Он обернулся к стоявшему поблизости мальчишке, что-то долго объяснял ему, затем сделал знак сесть в машину к белым. Крис и Милтон потеснились, внутренне похолодев от соседства негра, который наверняка был носителем самых ужасных бактерий.

Следуя его указаниям, они свернули на почти незаметную дорогу, миновали колодец, вокруг которого толпились женщины в бубу, и поехали напрямик через саванну. Повсюду играли ребятишки, гоняясь за козами, которые паслись где попало. Это была африканская глубинка. По знаку гида они остановились у старого голого баобаба, под которым сидел негр с зажатым между колен «Калашниковым». Здесь кончалась «запретная зона». Негр обменялся несколькими словами с мальчишкой, который не говорил по-французски, и сказал водителю:

— Езжай все время прямо, товарищ, через час выедешь на нужную дорогу.

Они двинулись дальше, трясясь и подскакивая на бесчисленных выбоинах, ухабах и глубоких рытвинах. Крис посмотрел на Милтона.

— Кажется, мы можем разворачиваться. Эти негритосы чертовски недоверчивы.

Милтона швырнуло на дверцу, и он сдавленно выругался.

— Черт! Надо выбраться на дорогу, иначе вернемся в разобранном виде...

Однако, чтобы не привлекать внимания аборигенов, им пришлось сыграть до конца свою роль безобидных туристов. На ровной и почти лишенной растительности саванне машину было видно издалека...

Малко с трудом продвигался по кишащей народом рыночной площади. Напротив отеля «Майкл» несколько негров, вооруженных железными прутьями и булыжниками, чинили самовольную расправу над распростертым прямо на мостовой человеком; полицейский косился неодобрительно, но молчал. Это было наказание за угон мотороллера: здесь такое не прощалось... Малко пересек холл отеля, украшенный эротическими картинами, и поднялся на второй этаж. Маленький бассейн был пуст. Он обошел его и оказался в коридоре, о котором говорила Элиана.

Из-под двери доносились звуки арабской музыки. Малко тихонько постучал, и дверь тотчас распахнулась. Элиана стояла перед ним, босая, ненакрашенная, с еще более детским личиком, чем в их первую встречу. Ее точеное тело было задрапировано в красную джеллабу.

— Входи, — выдохнула она.

Огромная комната была полна охотничьих трофеев. Прямо напротив двери голова буйвола с грустными глазами, по обеим сторонам которой висели две головы антилоп, казалось, смотрела на Малко с укоризной. Под буйволом стояла высокая кровать, заваленная разноцветными плюшевыми зверюшками, выделяющимися яркими пятнами на покрывале из белого меха. Малко чихнул. В жилище Элианы стоял арктический холод: кондиционер был включен на полную мощность. Затуманенные желанием и одновременно по-детски наивные глаза ливанки смотрели на него с восторгом. Она привстала на цыпочки, сцепила руки у него на шее и тихонько прижалась к нему. На ее лице появилось какое-то жалобное выражение. Казалось, она вдруг оробела.

Но робость быстро прошла, и острый язычок раздвинул губы Малко. По телу ее пробежала судорога наслаждения, она уже отдавалась — прямо так, стоя. Оба молчали, покачиваясь под висевшей над дверью головой льва; тела их познавали друг друга. Под джеллабой на молодой женщине ничего не было. Ладони Малко сжали груди, и он убедился, что они круглые и крепкие, как спелые яблоки. Элиана взяла его за руку и увлекла к белой кровати, смахнув на пол огромного черного кота и розовую пантеру, занимавших всю ее середину.

Она потянула за какой-то шнурок, джеллаба упала, и ее тело предстало во всей красе — стройное, загорелое, с бедрами в форме античной амфоры, тонкой талией и плоским животом. Она сама раздела Малко и набросилась на него с такой страстью, что ему стало не по себе. Ее рот приник к нему, словно плотоядное растение, отрываясь на короткий миг, чтобы издать урчание или стон. Стоило ему коснуться ее, как она начинала учащенно дышать и выгибалась, словно каждый миллиметр ее кожи содержал нервное окончание. Наконец она припала к нему всем телом:

— Возьми меня сейчас!

Как ни был возбужден Малко, он вошел в нее медленно, желая сполна насладиться этим нежданным подарком. Глаза Элианы закрылись, и она простонала: «Тише, тише...» Несмотря на вулканический темперамент, устье у нее было узкое, почти как у девочки, и Малко уместился в нем с трудом, хотя она вся истекала медом. Едва он начал двигаться, она застонала, извиваясь под ним, как змея, потом, впившись ногтями в его грудь, закричала так, что задрожали стены. Решительно, климат Уагадугу оказывал благотворное влияние на женщин...

Малко вдруг вспомнил, что она говорила по телефону. Он отстранился и, пригнув ее голову, долго наслаждался ласками ее рта, потом осторожно перевернул ее на живот. Она выгнулась и сама задвигалась, прежде чем он успел к ней притронуться. Ее крутые бедра и округлые ягодицы колыхались, словно исполняя восточный танец. Малко снова вошел в нее, постепенно раскрывая, его руки сжимали ее бедра. Она опять закричала, кусая простыни и расшвыривая своих зверюшек. Тогда он вышел из нее и с поразительной легкостью проник в другое отверстие. Элиана лишь слегка вздрогнула, когда он погрузился в нее почти до самого основания. Ощущение было головокружительное. Он и не ожидал такого от первой встречи с этой полунезнакомкой... Она задрожала всем телом, судорожно сжимая ягодицы, и принялась кричать, между тем как Малко проникал все глубже.

— Я умру! — стонала она. — Умираю...

Но от оргазма, даже такого долгого, еще никто не умирал. Ее реакция все сильнее распаляла Малко. Элиана выгибалась навстречу каждому его движению, крик ее перешел в хриплый вой.

Малко редко удавалось достичь такой степени наслаждения. Когда его семя разлилось в ней, он еще долго не уходил; ее тело продолжало судорожно вздрагивать. Наконец, успокоившись, она закурила сигарету.

— Уже много месяцев со мной такого не бывало, — призналась она. — Вот в Бейруте у меня был классный любовник... Он с ума сходил по мне.

— Почему бы вам туда не вернуться? — спросил Малко.

— Мой отец не хочет, — вздохнула она. — Он боится, что меня там убьют. Но здесь нечего делать, я подыхаю со скуки. Поэтому целый день ем и толстею. Я чудовищно расплылась.

— Ну, не совсем, — улыбнулся Малко.

Эта передышка помогла ему расслабиться. Пока Элиана нежно поглаживала его, он мысленно подводил итоги. Он приближался к тому моменту, когда надо было принимать окончательное решение, после которого операцию уже нельзя будет повернуть вспять. Если он даст добро на приезд полковника Уэдраенго, машина закрутится, и ее уже не остановить. Вся ответственность лежала на нем. Однако смутная тревога не давала ему покоя, мешая собраться с мыслями.

Перспектива убийства капитана Санкары претила ему, но он знал, что это неотъемлемая часть игры... Нет, решительно, передышка пришлась очень кстати. Сексуальная гимнастика оставила приятную легкость в теле и прояснила мозг. Это была пауза в смертельно опасной, игре. Он ощутил, как теплые губы Элианы вновь сомкнулись вокруг него: гонг, возвестивший второй раунд. Молодая ливанка в самом деле изголодалась по любви.