Страница 11 из 40
— Но до Олимпийских игр еще шесть месяцев, — возразил Малко.
Джек Ерли посмотрел на него с иронической улыбкой.
— У вас будет время выучить корейский язык. Лично я глуп и дисциплинирован, и уже заказал вам билет на самолет в Сеул на сегодняшний вечер и номер в отеле «Силла». Не могу сказать, что я вам завидую: в это время года в Сеуле окоченеешь от холода.
Глава 6
Громадное светящееся панно мигало напротив City Hall[18] в Сеуле, показывая три цифры: 173. Малко наклонился к шоферу такси, который немного говорил по-английски.
— Что это означает?
Кореец повернулся с гордой улыбкой.
— Олимпийские игры, сэр. Через 173 дня.
Счастливый, он на полной скорости бросился в лабиринт большой площади. Один автобус задел их, взревев, как буйвол. Корейцы водили так же, как работали: как звери. Пять минут спустя они ворвались в туннель Комхва, один из многочисленных туннелей, превративших холмы Сеула в швейцарский сыр. Странный город, где небоскребы в центре напоминают Америку, автострады — Токио, а домики с разноцветными крышами — традиционную Азию.
Здесь было столько же холмов, сколько в Риме, некоторые покрывала скудная растительность, другие — миниатюрные строения... Но Джек Ерли ошибался: город купался в сияющем солнце, придававшем яркость его краскам.
Шофер снова обернулся, указывая пальцем на табличку:
— Согю-Тон!
Это была оживленная улица в западной части Сеула, усеянная сотнями магазинов. Квартал Маро-Гу тянулся до реки Ханган и не представлял особого интереса. Такси остановилось через сто метров, и шофер вернул Малко клочок бумаги с адресом, который ему дала Мина в Паттайе.
Малко оказался на тротуаре, напротив зоомагазина, в витрине которого были выставлены двенадцать пуделей. Дом под номером 45 по Согю-Тон был старым трехэтажным зданием с четырьмя магазинами на первом этаже. Он прошел через проход, который был прямо перед ним, где пахло чесноком, как и во всем городе. Впрочем, японцы и прозвали Сеул «Jarlic City» (чесночный город). За домом был двор, второй корпус здания, потом еще один проход и еще одно здание. Почтовые ящики с надписями на корейском языке, значит, совершенно непонятные...
Малко посмотрел вокруг.
Словно откуда-то должна была появиться Обок.
Его пистолет, доставляемый дипломатическим багажом, еще не прибыл. Перед ним проходили мальчишки, потом прошла женщина с маленькой корзинкой с провизией. Это был конец его путешествия.
Как использовать информацию? Не разговаривая по-корейски, это было практически невозможно. Сведения Мины нельзя было применить. Выйдя на улицу, он, раздосадованный, пошел прочь. Двадцать тысяч километров ради этого... Один из пуделей был привязан к фонарю, чтобы привлечь клиентов и покрасоваться перед ними. Малко удалился, перешел улицу и затем снова посмотрел на дом 45, безнадежно пытаясь найти выход. Даже если Обок там жила, она бы первой легко засекла его в этом квартале, где иностранцев практически не видно. Ничто не говорило о ее присутствии в Сеуле, где она была бы в смертельной опасности, к тому же за шесть месяцев до Олимпийских игр. Кроме фантазий людей из ЦРУ.
Простой здравый смысл требовал, чтобы полученную информацию отдали корейцам и они использовали ее с помощью классических методов.
Раздосадованный Малко принялся ловить такси. Десять минут спустя он все еще был там... Он стал ходить. Усталость давала себя знать. Он плохо переносил разницу во времени. Вторая половина рейса Бангкок — Сеул после передышки в Паттайе прошла в более спартанских условиях, чем в «Эр-Франс». За первый класс брали одинаковую цену во всех компаниях, только некоторые предлагали меньше комфорта. От Бангкока до Сеула Малко мечтал о шампанском, икре и диванах «Эр-Франс».
Наконец остановилось пустое такси. Шофер был в белых перчатках.
— American embassy[19], — сказал Малко.
Кореец с улыбкой покачал головой. Не понял. Малко безропотно рухнул в такси.
— Отель «Силла».
Это он знал. Двадцатиэтажная «Силла» из красного кирпича возвышалась напротив Намсан, громадного холма с телебашней, самого высокого места в Сеуле.
Посольство Соединенных Штатов располагалось в таком же доме, что и министерство культуры и информации, на большой улице Седжон-но, ведущей к Национальному музею. Рогатки, бетонные защитные стены и лес антенн на плоской крыше отличали его от соседнего здания. Малко представился дежурному морскому пехотинцу, и его проводили на четвертый этаж, где находился резидент ЦРУ под дипломатическим прикрытием второго секретаря посольства. Американец, полный жизнерадостный брюнет в очках в черепаховой оправе, похожий на торговца подержанными автомобилями, принял его тепло.
— Ну, — спросил он. — Что вы нашли в Маро-Гу?
— Ничего, — сказал Малко, совершенно разбитый. Тот выслушал его рассказ, играя канцелярской скрепкой, а потом вздохнул:
— Однако это надежный источник. В Макао...
— Нужно говорить по-корейски, — сказал Малко. — Почему вы не передадите эту информацию корейской разведке? Кроме того, это же их страна!
— Но атлеты наши, — поправил американец. — В данный момент в Лэнгли хотят, чтобы мы действовали аккуратно. Сбагрить им сведения всегда успеем. Они способны взять всех жителей 45-го дома, чтобы отправить их в «Бинго хоутел».
— Что это такое?
— Самый большой центр пыток корейской разведки в квартале Бинго. Они вырывают ногти, глаза... все, что можно. А потом люди признаются в чем угодно. В результате северокорейцы все снова наладят в каком-нибудь другом месте, и уже никто об этом не узнает.
— Во всяком случае, — заметил Малко, — сидеть перед дверью днем и ночью я не в состоянии.
Майкл Коттер ободряюще улыбнулся.
— Подумаем. Свяжемся с Лэнгли. А пока у вас другая работа. Расколоть эту шведку, беглянку из Пханмунджома.
— А разве этого еще не сделали?
— Сделали, но не мы. Это напрямую нас не касалось. Они нам передали английский перевод ее рассказа, я вам его дам.
— Интересно?
Майкл Коттер ухмыльнулся.
— Разумеется, они нам сообщили все, кроме главного... После того, что произошло в Вене, к этой шведке много вопросов. Кроме того, она была впутана в те же дела.
— Она в Сеуле?
— Сейчас да. В Южной Корее она стала национальной героиней. Постоянно занята во всех представлениях моделей. Посмотрите.
Он протянул ему пачку фотографий, снятых на просмотре моделей. Малко даже присвистнул: Анита Кальмар была просто великолепна. Необыкновенно длинные ноги, вторая Анита Экберг с большим ртом и голубыми главами, слегка вытянутыми над скулами. Создавалось впечатление, что ей трудно спрятать свою грудь под одежду. Рядом с ней корейцы казались карликами. Что же касается мужчин, то знаменитая восточная невозмутимость им изменила. Судя по их взглядам, можно было подумать, что у всех у них только одна мысль — уложить се в постель... Малко вернул фотографии.
— У нее есть здесь мужчина?
Майкл Коттер состроил неопределенную гримасу.
— Насколько мне известно, нет. Ее, кажется, больше привлекают женщины, чем мужчины. Рассказывали несколько забавных историй. Ее застали в примерочной кабине, когда она приставала к подруге.
— До какого времени она здесь?
— Редактор «Корса гералд», самой крупной газеты, выходящей на английском языке в Сеуле, посулил ей золотые горы, если она станет репортером на Олимпийских играх А пока ее разместили в номере отеля «Чосон» и осыпают золотом. Потрясающая операция по обработке общественного мнения. Нет ни одного приехавшего в Корею журналиста, который бы с ней не встретился. Она дает им гвоздь в номер, рассказывая о своем бегстве и пребывании в Северной Корее со страшными подробностями.
— Во всяком случае, это не будет неприятно, — заметил Малко, скользнув взглядом по ее длинным ногам.
18
Мэрия.
19
Американское посольство (англ.).