Страница 27 из 47
— Господа! Желаете приятно провести время?
— Да, — сказал Малко. — Нам сказали, что полковник получил нечто очень интересное, даже исключительное.
Кукарача расплылась в улыбке и начала:
— Si, si, pero...[58]
Она внезапно остановилась, встревоженная опасным блеском в золотистых глазах Малко.
— У нас есть очень молоденькая гаитянка, — продолжала она. — Она здорова. У нее великолепная грудь. Но ведь вас двое.
— Говорят, у вас есть иностранка, — сказала Малко, — это очень возбуждает.
Лицо блондинки замкнулось.
— Нет, сеньор, здесь нет иностранки.
Она отступила и нажала на кнопку, спрятанную под драпировкой. Через несколько секунд в дверь ворвались двое усатых мужчин в рубашках, оба с пистолетами за поясом.
— Господа, — бросила Кукарача, — я думаю, что вам здесь делать нечего.
Оба головореза со свирепым видом поглаживали рукоятки своих пистолетов. Милтон Брабек с невинным видом скользнул рукой но своей спине.
Через четыре секунды они уже таращились на «узи», и обстановка существенно изменилась.
— Чего вы хотите? — прошипела Кукарача. — Денег? Учтите, полковник вам этого не спустит.
— Я хочу женщину, которую зовут Карин Норвуд, — сказал Малко. — И мне известно, что она здесь.
Один из двух усачей сделал едва уловимое движение, и Милтон произнес «пситт». Тот тут же остановился. Малко вежливо попросил:
— Не соблаговолите ли вы бросить ваше оружие на пол?
Они подчинились. Оба пистолета упали с глухим шумом. Глаза Кукарачи метали молнии.
— Полковник должен приехать пропустить стаканчик со своими друзьями, — сказала она, — он прикажет убить вас...
— Мы осмотрим заведение, — заявил Малко. — С вашей помощью.
Блондинка не сдвинулась с места.
В это же мгновение приглушенный крик, идущий из глубины мотеля, разорвал тишину. Женский крик. Милтон Брабек навел оружие на блондинку.
Малко почувствовал, что развязка приближается. Указательный палец Милтона Брабека опасно сжался на спусковом крючке «узи».
— Вам лучше подчиниться, — посоветовал он.
Кукарача была на волоске от вечности. Она перевела взгляд с обезоруженных усачей на дуло «узи», рот ее исказила гримаса гнева, и она внезапно вышла из комнаты; Малко и Милтон последовали за ней.
Карин Норвуд вытянулась на нравом боку, уткнувшись лицом в постель. Металлический браслет вокруг ее лодыжки, соединенный с кожаным ремнем, удерживал ее левую ногу в приподнятом положении, подобно стрелке компаса.
Колумбиец Хусто вытянулся рядом с ней, глубоко погрузив в нее свой мощный член, вцепившись руками ей в грудь. Полковник Мануэль устроился с другой стороны, ухватил ее за бедра и одним движением силой овладел ею сзади. Оба мужчины поочередно начали трудиться над ней, обмениваясь грязными шутками.
Кровать скрипела и трещала от усилий двух мужчин.
Хосефа, стоя рядом, суетилась возле четырех других, опьяневших от рома и стыда, готовившихся к своей очереди.
Неожиданно с легким поскрипыванием открылось окошечко. Голову повернула только Хосефа. Вместо светлых волос Кукарачи она заметила серые холодные глаза, от которых веяло смертью. Она тихонько вскрикнула и машинально сжала пенис, который держала. Его владелец, взбешенный, влепил ей пощечину, по, подняв глаза к окошечку, он почувствовал, как его эрекция улетучивается. Из окошечка высовывался черный ствол автомата, напоминающий глаз смертельного врага.
— Holy Cow![59] Смотрите!
Взглянув в окошечко, Милтон Брабек выпрямился, белый, как мел. Левой рукой он железной хваткой сжимал запястье Кукарачи. Когда Малко, в свою очередь, тоже наклонился к окошечку, у нее возникла дурная идея укусить американца.
Тот, взвыв от боли, ударил ее стволом «узи» и сломал нос. Из него хлынула кровь. Если бы Малко не удержал Милтона, он бы ее убил. Кукарача рухнула в кресло, закрыв лицо руками. Ударом ноги Милтон Брабек разнес в щепки дверь комнаты, в которой находилась Карин Норвуд. Прицелившись в потолок, он выпустил очередь из автомата.
Малко охватил взглядом всю эту сцену. Четверо остолбеневших мужчин с опадающими пенисами, оцепеневшая девочка, двое неистовствующих на Карин Норвуд и неожиданно замерших на месте...
Он шагнул вперед и, схватив колумбийца за плечо, оторвал его от Карин; тот свалился на пол. Поднявшись, он оказался нос к носу с дулом «ППК» и золотистыми, налитыми кровью глазами Малко. Он попятился, бормоча, онемев от страха. Полковник Мануэль, дрожа, выбрался из кровати самостоятельно и пробормотал:
— Что вам нужно?
Взгляды вновь пришедших заставили его умолкнуть. Малко повозился с путами, удерживавшими Карин Норвуд, и освободил ее. Она осталась неподвижно лежать на кровати. Милтона Брабека буквально била дрожь. Он испустил почти болезненный крик:
— Дерьмо! Подонки!
Не выпуская «узи», он ударом ноги выстроил шестерых совершенно голых, жавшихся друг к другу мужчин. Его серые глаза напоминали два осколка камня. Малко, занимавшийся Карин, замер. Что-то изменилось в атмосфере комнаты. Страх витал в ней. Он повернул голову, увидел гранитный профиль Милтона, сжимавшего пальцы на курке «узи».
— Милтон, нет!
Милтон Брабек медленно повернулся к нему. Шестеро мужчин затаили дыхание; все они поняли, что их жизнь висит на волоске. Стоящие в первом ряду колумбийцы стали как бы ниже ростом. Милтон издал что-то вроде стона.
— Их надо...
— Нет, — твердо сказал Малко.
Напряжение незаметно спало. Милтон Брабек со свистом выпустил скопившийся в легких воздух. Однако колумбийцу Хусто зачем-то понадобилось вылезти вперед с извиняющейся улыбкой.
— Господа, — начал он хриплым голосом.
Он не смог закончить фразу. Милтон Брабек всем своим девяностопятикилограммовым весом бросился вперед. С невероятной силой он ударил колумбийца ногой в низ живота. Тот испустил безумный вопль и рухнул. Милтон, как глухой, с безумным взглядом продолжал избивать пятерых голых мужчин. Ногами, прикладом «узи», кулаком. Ни один не защищался, они падали один за другим под ударами американца. Не было произнесено ни единого слова. Только глухие звуки разрывающейся плоти, тупые удары ногой в живот и более четкий звук удара прикладом, раскраивающего череп. Он остановился, задыхаясь, только тогда, когда все шестеро лежали на полу.
— Подойдите! — приказал Малко. — Помогите мне.
Милтон безмолвно протянул ему свой «узи» и взял Карин Норвуд на руки. Она вроде очнулась и слабо застонала, показывая пальцем на стоявшую на полу сумку. Малко подобрал ее и бросил туда плейер. Наклоняясь, он встретился с неподвижным взглядом распростертого на полу колумбийца.
Мертв.
Удар ноги Милтона разорвал ему брюшину. Его приятели кое-как поднимались, еще не оправившись от шока... Кукарача в соседней гостиной все еще пыталась унять кровь, льющуюся из сломанного носа. Когда они проходили мимо, она бросила па них взгляд, полный непреодолимой ненависти. В тот момент, когда Малко и Милтон осторожно укладывали Карин Норвуд в «тойоту», на автостоянке припарковалась еще одна машина.
Это был черный «БМВ», из которого вылез высокий мужчина с сигарой во рту. Он подошел и весело спросил:
— Хорошо позабавились, господа?
Милтон Брабек медленно выпрямился и повернулся к нему лицом. Полковник Гомес отступил под взглядом его серых глаз.
— Вы полковник Гомес?
От его голоса содрогнулся бы и айсберг. Малко обрадовался, что оставил «узи» у себя.
— Да, — ответил офицер не очень уверенно. — А что?
Вместо ответа Милтон Брабек грубо схватил его за ворот рубашки и поволок к «тойоте», ткнув носом в Карин Норвуд.
— Кто, кто... это? — каркнул офицер, судорожно хватаясь за свой ремень.
Милтон Брабек дал ему сначала кулаком в челюсть, одним ударом разбив обе губы. Вторым ударом он сломал ему нос. Затем телохранитель ЦРУ стал методично избивать его, нанося удары поочередно обеими руками. Приподнимая Рикардо Гомеса каждый раз, как тот соскальзывал вдоль корпуса «тойоты». До тех пор, пока его лицо не превратилось в кровавое месиво. Никогда уже у него не будет человеческого лица. Все кости надбровных дуг, челюсти, хрящи носа были сломаны, превращены в месиво. Брызги крови летели во все стороны.
58
Да, да, но... (исп.).
59
Пресвятая дева! (англ.).