Героин из Вьентьяна

– Почему «мертвых»?

– Потому что она построена на месте старого колониального кладбища, – просто сказала Юболь.

Они вышли на Лан-Ксанг.

– Вечером я пойду один, – сказал Малко, – это слишком опасно для тебя. Я знаю эту курильню, я уже был там со своим другом.

Юболь с удивлением раскрыла глаза.

– Но никто не хочет причинить мне зла. Может быть, за исключением Уильяма. Но он никогда не заглядывает в эти места.

Малко не преминул воспользоваться случаем.

– Ты знакома со многими летчиками «Эр-Америки»?

Юболь слабо ухмыльнулась.

– О да, со многими, благодаря Уильяму. Но моя подруга знает их лучше, чем я. Она работает в «Белой Розе».

– А что такое «Белая Роза»?

Лаоска с удивлением посмотрела на Малко.

– Ты не знаешь, что такое «Белая Роза»?

Она была явно шокирована. Это как если бы парижанин никогда не слышал об Эйфелевой башне. Малко пообещал восполнить этот пробел. Как только отыщет Кхо.

– Куда ты теперь? – спросил он.

– К себе домой, – гордо ответила Юболь. – Я тебе покажу дом, который я сняла, это совсем недалеко отсюда.

Они сели в «фольксваген». В конце улицы Лан-Ксанг Юболь велела Малко свернуть налево, на улицу Сайа Сеттатират, обсаженную веерными пальмами. Они проехали мимо французского посольства, затем она показала ему на небольшую улочку влево от них.

– Это там, третий дом.

Он остановил машину. Старая лаоска, мывшая в саду ребенка, подняла голову. Не желая вмешиваться в семейную жизнь Юболи, Малко открыл дверцу машины и произнес:

– Приходи ко мне в гостиницу примерно в полночь. Мы сходим в «Белую Розу» пропустить по стаканчику.

Юболь посмотрела него с беспокойством.

– Ты правда не хочешь, чтобы я пошла к тебе в гостиницу сейчас?

Она действительно хотела отдать ему свой долг.

– Нет, у меня дела.

Выходя из машины, она сверкнула точеными бедрами, пожалев, что не может сделать для Малко ничего больше.

Китайские рестораны вокруг Рынка уже закрывались. Пытаясь не замечать зловонного запаха, Малко смело пошел в глубь трущоб.

В целях предосторожности он засунул за пояс свой суперплоский пистолет и маленький электрический фонарик. Слабая поддержка в этом тошнотворном лабиринте.

Без всякого труда он отыскал деревянный настил, который петлял через эту клоаку, и осторожно вступил на скользкие доски. На этот раз с ним не было Ральфа Амалфи, который мог бы указывать путь.

Сначала он прошел мимо курильни, затем, узнав нужный дом, сошел с деревянных мостков, поднялся по небольшой лесенке и вошел в прогнившую галерею. Нервы его были напряжены до предела. Галерея была пуста.

Малко подошел к двери. Дверь тотчас же растворилась. Старый лаосец смотрел на него совершенно безразличным взглядом.

Малко заискивающе улыбнулся ему и обратился по-французски:

– Я ищу Кхо. Он не может быть здесь?

У Малко было такое чувство, что он говорит со стеной. Старик даже не моргнул. Малко повторил вопрос по-английски. Тот же результат. И вдруг дощатый настил галереи заскрипел. Из темноты выплыли какие-то тени и окружили его. То были одетые в лохмотья лаосцы с изможденными лицами, с выступающими наружу ребрами: курильщики кхая, притаившиеся между сваями, в ожидании возможности попасть в курильню. Они смотрели на Малко блестящими глазами голодных. Любой иностранец был для них символом удачи. Малко ощутил страх при виде этого жестокого и молчаливого отчаяния.

Один из них, молодой человек с густыми черными волосами, выступил вперед и произнес тихим приятным голосом на безукоризненном французском языке:

– Не могли бы вы, месье, одолжить мне немного денег? Малко посмотрел вниз. Правая рука парня плотно сжимала широкую рукоятку кинжала, направленного по горизонтали прямо в его живот. Были ясно видны все сухожилия его рук, но худые пальцы крепко сжимали оружие. Контраст между грубостью жеста и светскостью тона был настолько велик, что Малко с трудом подавил нервный смех.

Этот опустившийся человек, доведенный до крайности, должно быть, получил хорошее образование. И оно чувствовалось в нем, несмотря на его нравственное падение.

У Малко даже не было времени выхватить пистолет. Если бы он попятился назад, то упал бы в сточную канаву... не спеша, он полез в карман.

– С удовольствием, – сказал он как можно спокойней. Парень стоял как вкопанный, с застывшей улыбкой на губах. Он пошевельнулся только тогда, когда Малко вытащил из кармана купюру в тысячу кипов. Рука, свободная от кинжала, жадно потянулась к деньгам.

– Спасибо, месье, – произнес лаосец тем же мягким голосом.

Оттолкнув Малко, он стремглав бросился в курильню. Только одна мысль владела им: вдохнуть смертоносный дым кхая.

Нервное напряжение Малко спало. Но перед ним стояли еще три лаосца. Они пристально смотрели на него, не двигаясь, не произнося ни слова, еле дыша. Малко не мог вынести застывшего в их глазах горестного выражения попрошайничества. Быстрым движением руки он вынул из кармана еще три денежные купюры и раздал им их. Не произнеся ни слова, все бросились в курильню. На этот раз Малко последовал за ними.

Сначала он различал лишь неясные силуэты. Комната была освещена только тремя лампадами. Курильщики кхая расположились вокруг них. На Малко никто не обратил внимания.

Глаза его постепенно привыкли к полумраку, и он стал всматриваться в лица курильщиков. Все они были похожи друг на друга. И вдруг он подумал, что даже не знает лица Кхо! Тем не менее он всматривался в каждого лаосца, сидевшего на корточках.

Человек, угрожавший Малко ножом, нагнувшись над пламенем, растворял шарики в курильнице, по его лицу струился пот.

Малко посмотрел на своего соседа и почувствовал, что сердце его вот-вот остановится. Это был молодой человек с гладко выбритой головой, плоским лицом, вздернутым довольно-таки тонким носом и толстыми, выдающимися вперед губами. На нем были шорты и гавайская рубашка. Рубашка была расстегнута. Малко не мог оторвать глаз от голубой татуировки на его груди. Христос, распятый на кресте, – Малко видна была только его голова!

Малко подошел поближе к нему, но не вступил в круг света, отбрасываемого лампой. И тихо позвал:

– Кхо!

Человек вздрогнул, поднял голову, и Малко увидел его огромные, донельзя расширенные зрачки. Это длилось одно мгновение. Человек неожиданно вскочил, побежал к двери и исчез в темноте.

Через какую-то секунду Малко бросился за ним. Человек бежал по деревянному настилу. Слышалось только «флок-флок» его босых ног. Малко выхватил пистолет, но выстрелить не решился. Что даст ему смерть Кхо?

Вдруг дорога резко свернула, и Малко потерял из вида преследуемого. Он остановился перед вытянувшимися в ряд темными домами, осторожно поднялся по ступенькам на веранду первого дома и толкнул дверь. Она заскрипела и отворилась. Внутри дома было темно, как в безлунную ночь. Малко взял левой рукой фонарь и осветил помещение.

Это был ангар для лодок. Рядом с канистрами с бензином лежали подвесные моторы, оснащенные длинным карданным валом, как это принято у таи.

Кхо здесь, на первый взгляд, не было. Малко прошел немного вперед. Сзади него послышался шум, и он резко обернулся.

За дверью на корточках сидел Кхо. Руки у него дрожали, он смотрел на Малко, как побитая собака. Малко преградил ему дорогу к двери.

– Кхо, я не причиню вам зла, – сказал он.

Лаосец не ответил, а только еще больше сжался. Малко наставил на него пистолет. Лаосец не двигался, он замер, готовый к прыжку, словно затравленный зверь. Ребра его выступали вперед, являя собой кошмарную картину, весил он, по всей вероятности, не более сорока пяти килограммов.

И вдруг, вместо того, чтобы броситься к двери, он побежал внутрь ангара. Малко увидел, как он схватил в охапку один из подвесных моторов, который весил больше, чем он сам. Но наркотик удесятерял его силы. Левой рукой он дернул за шнур запуска мотора. Мотор затарахтел, выпустив облако синего дыма. Все мускулы Кхо вырисовывались точно на анатомическом рисунке. Кхо был готов к бою с Малко.