Багдадские повешенные

Джемаль выглянул в окно:

– Вот он.

По тротуару к ним подходил усатый араб, зябко кутающийся в пальто. Джемаль и Малко вышли из «мерседеса». Последовало краткое совещание между Джемалем и незнакомцем, затем все трое направились к стоящему неподалеку старому «шевроле». На нем краснел опознавательный знак такси.

Через четверть часа машина остановилась у небольшой виллы в конце безлюдной улицы. Араб щелкнул замком, впустил их во двор и закрыл за ними ворота. Вскоре они оказались в комнате, где мебель заменяли лежавшие на полу подушки и в воздухе витал слабый запах ладана. Джемаль, казалось, чувствовал себя здесь как дома.

Они уселись на подушки, поджав под себя ноги. Какая-то старуха внесла медный поднос с чаем и сигаретами. Джемаль указал на сигареты:

– Это гашиш. Не увлекаетесь? Сейчас они покажут нам девочек. Если они нам не понравятся, мы заплатим всего 250 филсов[8] и уедем, но это спутает наши планы.

Малко взял чашку чая и стал с легким беспокойством ждать. Старуха вернулась и поставила на старый проигрыватель пластинку с арабской музыкой. Почти сразу же вслед за этим на пороге появилась первая девушка, одетая в диковинный костюм в стиле «Тысячи и одной ночи», состоявший из прозрачных вуалей, под которыми блестели трусики и лифчик из золотистого шелка. У нее было довольно красивое, хотя и очень типичное лицо со вздернутым носиком и большим ртом.

За ней вошла вторая. Ее можно было назвать почти худой, что в арабских странах встречается довольно редко. Лицо ее имело любопытную треугольную форму; пухлые губы были вызывающе накрашены, а в левой ноздре красовался золотой гвоздик.

Ей не было и пятнадцати лет!

Обе девушки сделали нечто вроде реверанса и стали ждать, опустив глаза.

Джемаль повернулся к Малко.

– Ну как? Похоже, «парикмахер» здорово постарался: это лучшее, что сейчас можно найти в Багдаде.

Мысленно извинившись перед Александрой, Малко вздохнул:

– Что ж, начнем...

Пути ЦРУ порой столь же извилисты, сколь и неисповедимы.

Джемаль объявил девушкам радостную новость. Они широко заулыбались: вечер пройдет не впустую.

Будто подталкиваемые одной пружиной, они одновременно начали танцевать. Двигаясь с откровенной чувственностью, дня бешено виляли бедрами и недвусмысленно вращали тазом, бросая на мужчин обольстительные взгляды. Джемаль, похоже, был искренне восхищен, но Малко временами едва сдерживал смех – настолько карикатурным было это примитивное представление.

Пластинка закончилась, и девушки сели рядом с клиентами. – Вашу зовут Лейла, – сказал Джемаль. – А мою – Суссан.

Суссан была та, что казалась на вид совсем юной девочкой. Это, однако, не мешало ей чувствовать себя совершенно свободно.

Лейла сняла лифчик. У нее была очень красивая грудь с огромными сосками. Она ласково взяла руку Малко и положила себе на грудь. Кожа ее оказалась теплой и упругой, и только теперь равнодушие Малко стало отступать.

Призывно глядя на него, девушка принялась гладить свою грудь, массируя сморщенные соски кончиками пальцев. Суссан опять поставила ту же пластинку, и они продолжали танец, на этот раз еще более раскованно. Суссан тоже обнажила грудь, только гораздо меньшего размера, а соски ее были выкрашены в темно-красный цвет.

Эта оргия с чаепитием выглядела довольно грустно. Однако девушек, казалось, музыка все больше возбуждала. Не прекращая танцевать, они освободились от трусиков и остались в одних прозрачных вуалях.

И снова, лишь только смолкла музыка, девушки присели рядом с мужчинами. Одна из них поставила новую пластинку, другая прикурила две сигареты с гашишем. Они принялись глубоко затягиваться дымом, задерживая дыхание как можно дольше. Так продолжалось около десяти минут. Выражения их лиц постепенно изменилось, глаза заблестели, движения сделались неуверенными.

Лейла обняла Малко за шею и поцеловала долгим поцелуем, прижимаясь к нему всем телом. Затем, словно обидевшись на то, что он до сих пор не раздет, принялась ласкать его. Малко покосился на Джемаля. Препоручив себя умелым рукам своей случайной подруги, тот восседал на подушке в одних носках и казался в превосходном настроении.

В дверь постучали, и в комнату заглянул араб, который привел их. Обращаясь к Джемалю, он спросил, не желают ли клиенты похлестать девочек плетьми. Джемаль вежливо отказался. Араб исчез, но через минуту появился вновь, держа в руках небольшой кинопроектор. Оказалось, что в качестве бесплатного приложения им предлагали посмотреть порнографический фильм.

– А это обязательно? – спросил Малко.

Джемаль улыбнулся:

– Да, по крайней мере на этот раз. Иначе о нас могут невесть что подумать.

Лейла оторвалась от Малко и включила фильм, затем, устроившись на подушках, снова взяла его руку и положила себе на грудь.

Из-за языкового барьера они не говорили друг другу ни слова.

Фильм оказался довольно любопытным. В течение десяти минут какой-то бородатый верзила давал отпор, если можно так выразиться, двум достаточно неаппетитным дамам. Малопривлекательный вид его партнерш внушал еще большее почтение к исполинскому атрибуту, которым наградила бородача природа. В фильме преобладали крупные планы.

Теперь в полумраке слышалось только шуршание ткани. Суссан издавала негромкое восклицание, а Джемаль запыхтел, как паровоз. Малко повернул голову и увидел, что он усадил девушку на колени лицом к себе и покусывает ей грудь. Фильм, видимо, оказывал на него значительное воздействие. На экране огромный член бородача ритмично входил в тело одной из женщин. Внезапно Джемаль, как безумный, повалил Суссан животом на подушки и лег на нее сверху.

Малко почувствовал, как волосы Лейлы защекотали ему живот, и передал инициативу в ее руки. Этот способ крайне тесного общения показался ему более подходящим, поскольку привычка египтянок к водным процедурам вызывала у него серьезные сомнения.

Его партнерша выполнила свой долг как раз в тот момент, когда закончился фильм, и, взяв на себя дополнительные обязательства, принялась поглаживать его бедра.

Изрядно помятая Суссан на минуту вышла и вернулась с полотенцами. Малко поглядел на Джемаля: тот был волосат, точно горилла.

– Люблю молоденьких девочек, – признался он Малко. – Такие иногда приходят ко мне по утрам. Родители думают, что они в школе. Одно плохо: приходится рано вставать.

– А этой-то сколько? – спросил Малко.

– Двенадцать, – спокойно ответил курд. – Она – сестра того человека, который нас привез.

Джемаль неторопливо и тщательно приводил себя в порядок, будучи не менее аккуратным, чем Малко. Девушки удалились и вскоре вернулись уже в разной одежде, неся поднос с чудовищно приторными лакомствами. Джемаль зажег сигарету с гашишем, рассеянно поглаживая Суссан. Сурьма на веках девушки слегка размазалась, но она была по-прежнему очаровательна. Джемаль курил, лаская под вуалью ее послушное тело.

– Что означает этот герб? – спросил он у Малко, указывая на его перстень. Малко в двух словах обрисовал свою родословную. О строящемся замке он умолчал, поскольку эта деталь не вязалась бы с возможностями его журналистской работы.

Теперь уже Суссан оказывала Джемалю настойчивые знаки внимания, а тот рассказывал Малко, как его отец тридцать лет назад сражался в горах Курдистана против англичан.

Улучив момент, Малко спросил:

– Вы не забыли о моих планах?

Джемаль улыбнулся.

– Сегодня уже слишком поздно. К тому же мне еще нужно кое с кем связаться. Если все пройдет удачно, можете готовиться на завтра. Завтра же мы снова приедем сюда, а потом займемся делами.

– Как, сюда нужно являться каждый вечер?.. – вздохнул Малко.

Курд от души расхохотался.

– Другой бы вам только позавидовал. Ведь вы мой гость... Ну ладно, завтра просто попьем чаю. Я договорюсь с братом Суссан. Девушки заплатят ему как положено, и он останется доволен. Даже не станет нас сопровождать во время дальнейших визитов, поэтому никто не узнает, куда мы поедем отсюда. Кстати, можете не сомневаться, что этот египтянин завтра же сообщит полицейским, что мы здесь побывали. Они проследят за нами, увидят, что мы снова сюда приехали, и успокоятся. Я уж знаю этих кретинов.

8

Динар, филс – денежные знаки Ирака. 1 динар равен 1000 филсов.