Стукач

– Ваша правда.

– В наше время все может случиться. Никто не застрахован, ни я, ни вы. – Бабаев так пристально глянул на Бизона, что тому стало не по себе. На что намекал генерал этими словами?

Кореец с Соленым явно опарафинились, коли не смогли выручить Монаха из передряги, не прибегая к помощи генерала. Это ясно. Но ведь и сам Бизон ничего не смог поделать. Выходит, он вот так, запросто расписался перед ментом в своей собственной беспомощности? Выходит…

«О, времена! О, нравы!» – воскликнул бы классик.

Бизон молча подлил Багаеву в рюмку. Тот с удовольствием выпил и закусил долькой лимона, чуть сморщившись – то ли от терпкого вкуса коньяка, то ли от кислого лимона….

– Сучье время! – сокрушенно произнес Бизон.

– Но, я вам скажу, человек по природе своей неприхотлив и вынослив. Не стоит отчаиваться. Нужно уметь приспосабливаться к любым временам.

– Хм-м! – невесело усмехнулся Серегин. – У вас есть конкретные предложения?

– Есть, – уверенно ответил генерал. – Но, не скрою, если вы прибегнете к моему совету, вам придется поступиться частью своих собственных интересов.

– Эх! Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Говорите, Иван Иванович, – махнул он рукой. – Я готов подумать над вашими предложениями.

– Первое, что необходимо сделать, – отчеканил генерал, будто отдавал распоряжение, – это объединиться с. корейцем. Другими словами, перетянуть его из Средней Азии сюда, в Ленинград…

Бизон удивленно захлопал глазами. Позиция Багаева в этом вопросе полностью совпадала с его собственной. Но ведь он никому об этом не говорил! Не мог же генерал прочесть его мысли! Интересно, что он еще скажет.

– И не просто предоставить ему здесь широкое поле для деятельности, а поставить его работу в России под жесткий контроль. Как говорится, «ты мне, я – тебе». Вы ему даете возможность выжить в сложной обстановке, а он полностью подчиняется вам. Только так. Иначе он отхватит от вашего пирога здоровущий кусок.

– С этим – понятно, – проговорил Игорь Иванович, стараясь не показать нахлынувшего волнения. – А что со всего намеченного хотите поиметь лично вы, Иван Иванович?

– Мне много не надо, – снисходительно улыбнулся генерал. – Маленький домик где-нибудь в пригороде, обеспеченная старость – мне ведь скоро в запас уходить, и, – тут он выдержал небольшую паузу, – пятнадцать процентов от вашей общей прибыли.

Бизон чуть не задохнулся от возмущения. Действительно, аппетит Багаева показался ему чрезмерным. Он поднялся с кресла и нервно заходил по комнате, озабоченно потирая подбородок и стараясь унять дрожь в пальцах.

– Не многовато? – спросил он наконец, не глядя на генерала.

– Я бы даже сказал, что слишком скромно, – ничуть не смутившись, ответил Багаев. – Судите сами. Мне ведь придется полностью взять на себя организацию безопасности вашего, с позволения сказать, бизнеса. И если с блатными вы в состоянии разобраться сами, то с органами власти неизбежно возникнут серьезные проблемы. Кореец с Соленым привезут в Ленинград крупные деньги, и этот факт не останется незамеченным фискальными органами. Тут же последуют проверки, вызовы к налоговикам и все такое прочее. Трудно будет легализовать поступившие ниоткуда сотни тысяч долларов, не так ли? Крыть Бизону было нечем.

– Я согласен, Иван Иванович, – сказал он, уже значительно успокоившись. На самом деле, лучше уж потерять, пятнадцать процентов и при этом спокойно спать, чем каждую секунду ожидать катастрофы.

– В таком случае предлагаю выпить за дальнейшее плодотворное сотрудничество! – Багаев по-хозяйски разлил коньяк и протянул рюмку Серегину.

Узбекская ССР. Ташкент

В доме корейца Кима праздновали освобождение Иннокентия Всеволодовича. Хотя определение «праздновали» не совсем точно отражало суть происходящего. Скорее всего, Ким, Солонов и Монахов отходили от пережитого за сутки.

– Ничего не понимаю! – горячо восклицал Соленый, скривившись от только что выпитого стакана водки и торопливо закусывая сочным куском жареной баранины. – Кто мог на тебя с этими бабками ментам стукануть?

– Как же! Узнаешь! – с иронией отреагировал на его слова Ким.

– Да, братаны, – покачал головой Монахов, – вижу, плохи здесь ваши делишки, если даже разузнать ничего не можете. Опять же, приехал вот к вам в гости и – попал, как кур в ощип. А вы сидите ровно, ничем помочь корешу не в состоянии.

– Монах прав, – поддержал Соленый. – Наши дела здесь хреновые. Может, в натуре, рванем отсюда, а? – предложил он Киму. – Схавают ведь, паскудники.

– Много проблем-то? – поинтересовался Монахов. И кореец с горечью в голосе обрисовал ему сложившуюся обстановку. Из рассказа следовало, что в скором времени им в Ташкенте вообще места не будет.

В тот вечер и постановили единогласно, что из Средней Азии пора делать ноги. Не мудрствуя лукаво, за две недели спешно свернули дела. Срочность не была на руку. В суматохе понесли большие убытки. Но, как говорится, из двух зол выбрали наименьшее. Каждый день промедления, если вспомнить дедушку Ленина, был смерти подобен. И уж конечно, лучше потерять часть денег, но успеть убраться отсюда подобру-поздорову.

Итак, решение перебазироваться из Средней Азии в Россию созрело у корейца окончательно. Взвесив все «за» и «против», он пришел к однозначному выводу: здесь житья не дадут. Очень уж ополчились на них все вокруг. Взятки и связи перестали «работать». Многие из партнеров попросту отказались продолжать контакты. Даже братва опасливо сторонилась. Чертовщина, в общем.

Поначалу Ким и Соленый уповали на старое воровское братство и непоколебимость традиций уголовного мира – всегда и во всем помогать равному. Но очень скоро на собственных шкурах убедились, что традиции эти в конце восьмидесятых стали очень даже поколебимы, если не сказать шатки. Плевать на все традиции хотели те, кто не по дням, а по часам набирал силу – бывшие спортсмены, бывшие сотрудники МВД-КГБ, бывшие… Короче, всяких разных набралось немало, и все они – ПЛЕВАЛИ! Да и настоящих, законных воров на территории Узбекистана практически не было, так что помощи ждать ни от кого не приходилось.