Страница 3 из 4
В холле он снял рюкзак, я предложил ему мягкое кресло, а сам расположился напротив. В ту минуту я не чувствовал ни смущения, ни беспокойства, ни даже особой почтительности — словно бы ко мне в гости зашел один из старых друзей. Теперь я мог смотреть ему прямо в лицо, но это ничего не прибавило — и лицо было самым обыкновенным. Он выглядел человеком из плоти и крови — от седых волос в бороде до рыжеватых выгоревших ресниц.
Неожиданно меня охватило неприятное чувство, что я стал жертвой какой-то мистификации.
— Что-нибудь выпьете? — спросил я.
— Стакан томатного сока, если можно, — ответил он спокойно.
Томатный сок и правда был в холодильнике.
— Добавить немного водки?
— Нет, только сок…
— Вы знаете, что еще есть в холодильнике?
— Да, набит основательно, — шутливо отозвался он. — И кроме всего прочего, там блюдо мелкой жареной рыбы.
Это было верно. Несколько дней назад я наловил рыбы в верховьях Искыра. Я сам ее жарил, но поесть еще не успел.
— Кстати, — сказал я обрадованно, — хотите достану?
— Нет, нет, спасибо, я не голоден…
— В конце концов, ведь вы, в точности как я, из плоти и крови… И, конечно, можете испытывать голод…
— Не совсем верно, — возразил он. — Тот, кого вы видите перед собой, скорее великолепная имитация…
— Как это понять?
— Вот так!
Он сосредоточился на миг, потом вдруг взмахнул рукой и ребром ладони ударил по круглому столику, разделявшему нас. Но вместо того чтобы стукнуться о стол, рука прошла сквозь твердый материал, словно была бесплотной. Я был поражен. Неизвестно почему, это произвело на меня даже более сильное впечатление, чем фантастический полет моей машины над бездной.
— Теперь вы видите, сколь странными свойствами может обладать материя, — по-прежнему шутливо заметил он. — Не правда ли, с ней можно сделать все, что угодно…
— Я где-то читал, — пробормотал я в изумлении, — что просто… это абсолютно невозможно…
— И я тоже об этом читал, — усмехнулся он. — Для вас действительно невозможно. Так же как и наши возможности не безграничны. Но во вселенной возможно все. Невозможно только, разумеется, создавать субстанцию. Она существует, и этим все исчерпывается.
Я молчал — не мог собраться с мыслями.
— Ну а как насчет вашего томатного сока? — спросил он.
Я встал и так же молча пошел на кухню, открыл холодильник. Прежде всего мне бросилось в глаза блюдо с рыбой. Я взял две жестяные банки томатного сока, два чистых стакана и вернулся в холл. Незнакомец сидел за столом все в той же позе и задумчиво смотрел в широкое окно. Пока я открывал банки с соком, он не произнес ни слова, и у меня было такое чувство, будто его вообще нет в этой комнате. Наконец я разлил сок и взял свой стакан.
— Давайте чокнемся! Хотя бы и томатным соком…
— Давайте чокнемся, — согласился он.
Стекло звякнуло, он поднес свой стакан к пересохшим губам. И как мне показалось, выпил с удовольствием.
— Позвольте задать вам еще один не слишком тактичный вопрос, — сказал я. — Насколько я понимаю, вы здесь, на Земле, не для того, чтобы своими знаниями помочь развитию нашей цивилизации. Тогда ради чего? Контролируете?
— Нет, конечно. Контролировать вас или помогать вам — значит вмешиваться в вашу жизнь. А мы никогда этого не будем делать. Я здесь в качестве обыкновенного наблюдателя от нашей цивилизации и беспристрастного информатора…
Не знаю почему, но это сообщение меня не удивило.
— Так я и думал, — пробормотал я.
Он с любопытством взглянул на меня:
— А именно?
— Логика очень простая, — ответил я. — Бесконечность вселенной предполагает неисчислимое множество форм материи. И разумеется, нельзя утверждать, что только здесь, на нашей маленькой планете, существует та единственная форма, которую именуют человеческим сознанием. По-моему, это абсурдно.
Он чуть заметно улыбнулся.
— Разве не так? — удивился я.
— Продолжайте, продолжайте…
— Итак, наша цивилизация существует всего несколько тысяч лет, и все же это единая развитая цивилизация. Скоро нога человека вступит и на другие планеты. А если бы она существовала несколько миллионов лет? Логика подсказывает вероятность существования во вселенной еще более развитой, могучей цивилизации; очевидно, для нее не представляло бы особой проблемы узнать о нас и войти в контакт с нами. Я не раз сам себе задавал вопрос, почему этого не происходит, почему так изолирована и одинока наша маленькая планета.
— Но я мог бы вам возразить, что время и пространство реально существуют, — ответил он спокойно. — И что масштабы, по которым живет ваша цивилизация, несоизмеримы с масштабами времени и пространства в нашей Галактике.
— Нет, такое утверждение представляется мне абсурдным, — сказал я. — Мне трудно поверить, что даже скорость света — предельная скорость, с которой мы можем передвигаться в пространстве. Все эти понятия крайне относительны. Абсолютна сама субстанция. И глубокое проникновение в ее сущность, наверно, откроет много возможностей для непосредственных контактов и обмена информацией. Тогда почему их нет? Очевидно, потому, что это не нужно и лишено смысла.
Я замолчал и посмотрел на него выжидающе.
Он тоже молчал и медленно, словно машинально покачивал головой.
— Следует признать, что ваши рассуждения отнюдь не лишены логики, — ответил он наконец. — И несмотря на это, они весьма произвольны. Приведу один простой пример. Если, как вы говорите, возможны любые комбинации материи, то разве нельзя предположить, что существует и такая комбинация — одна Галактика с одной человеческой цивилизацией?
— Почему же нет? — спросил я легкомысленно.
— Но тогда рушится ваша теория о непременных контактах.
Да, конечно, он был прав.
— И кроме того, — продолжал незнакомец, — не стоит приписывать всякому сознанию те качества, которые свойственны сознанию земного человека. Ведь возможно и такое сознание, которое отличается от вашего, и вы просто не заметите его, не обратите внимания. Или оно заметит вас, но окажется, что вы не находитесь в сфере его интересов. Разве вы замечаете муравьев, ползающих по вашему саду, хотя знаете, что это живые существа? И вы не стремитесь ведь чем-то помочь им?
— Но они же не разумные существа!
— А кто вам сказал? Может быть, это не столько абсолютно точный факт, сколько ваше о них представление? И, может быть, все совершенно не совпадает с вашей точкой зрения на то, что вы, люди, называете развитием? Кроме того, вы говорите о сознании вообще, в космическом масштабе, и не умеете отметить хотя бы одно постоянное и характерное его качество. Можно допустить, например, что самым существенным качеством сознания является недолговечность. Или самоуничтожение на определенном этапе развития. Тогда отпадает и ваш основной тезис о бескрайнем его совершенствовании на протяжении огромного периода времени.
— Да, вы правы, — ответил я смущенно. — Хотя сам факт вашего присутствия не говорит в пользу таких доводов.
— Я говорил сейчас не о фактах, а о вашей логике.
— Тогда я предпочел бы, чтобы мы поговорили о конкретных фактах.
Он снова покачал головой.
— К сожалению, конкретные факты мы с вами не будем обсуждать.
— Но почему? — спросил я с досадой.
— Я мог бы, конечно, вам объяснить… Но нужно, чтобы вы сами добыли свои знания. И своими собственными усилиями изменяли жизнь… Как вы не можете усвоить, что именно в этом смысл существования земного человека?
Голос у него был тихий, но глубокий, с каким-то странным тембром, и впервые мне пришла в голову мысль, что это не совсем человеческий голос.
— Вероятно, вы правы, — ответил я. — То, что вы сказали, я понимаю, но не могу вникнуть в сущность вашей нравственности. Ведь вот вы живете среди нас, видите страдания, ложь, насилие, видите, как, беспомощные, отчаявшиеся, бьемся мы иногда в заколдованном круге невежества. И в то же время хорошо знаете, как помочь укрепиться всему доброму и справедливому. Но не вмешиваетесь. Не искажает ли это смысл вашего существования?