Франклин

Осенью 1779 года возле Чукотки появились неизвестные корабли. Царское правительство было настолько напугано этим нежданным визитом, что русскому послу в Париже поручили войти в контакт с Франклином, чтобы выяснить национальную принадлежность визитеров. Россия не считала нужным дипломатически признавать «американских бунтовщиков», и, очевидно, озабоченность в связи с этим неожиданным визитом была очень велика, если по распоряжению Екатерины II русский посол Барятинский уполномочивался пойти на прямые контакты с Франклином.

Лед тронулся. Царское правительство санкционировало, причем на «высочайшем уровне», установление связей с представителем революционной Америки. Примечательно, что первые официальные русско-американские дипломатические отношения, так же как и первые научные контакты между двумя странами, связаны с именем Бенджамина Франклина. Можно полностью согласиться с мнением советского историка Н. Н. Болховитинова, что «нам особенно приятно обратить внимание, что у истоков первых контактов между Россией и Америкой ярким немеркнущим светом сияют два великих имени – М. В. Ломоносова и Б. Франклина, освещая лучшие традиции прошлого и являясь символом будущего»,

Франклин интересовался работами русских ученых Г. В. Рихмана, М. В. Ломоносова, Ф. Эпинуса. Он достаточно хорошо знал экономику и историю России. Находясь в Англии, Франклин внимательно следил за развитием англо-русской торговли, имевшей важное значение для обеих стран. Происходивший в Англии промышленный переворот вызвал резкое увеличение спроса на железо, которое в большом количество ввозилось в Англию из России. При этом отнюдь не сократился импорт русских традиционных товаров – меха, пеньки, пшеницы и прочего. Франклин писал, что все товары, ввозившиеся в Англию, добывались в глубине России, перевозились на огромные расстояния, и тем не менее эта торговля была выгодна. Он подробно описывает пути транспортировки пеньки и железа и делает вывод: «Если железо, и пенька выдерживают расходы по перевозке из глубинных областей страны, то тем более их выдержат и другие товары; несомненно, их выдержит шелк, поскольку три пенса с фунта не превышают одного процента стоимости и составляют двадцать фунтов с тонны». Франклин анализирует развитие торговли между Англией и Россией сквозь призму экономических интересов североамериканских колоний Англии.

Франклин был знаком с многими выдающимися русскими людьми XVIII столетия. В Париже он встречался с княгиней Е. Р. Дашковой, блестящим переводчиком и способным литератором, широко образованным человеком и интересной собеседницей. 17 апреля 1783 года по предложению Франклина Дашкова была единогласно избрана членом Американского философского общества. Во врученном ей дипломе было написано: «Стремясь способствовать интересам общества привлечением к нему выдающихся ученых, избрали г-жу княгиню Дашкову, президента императорской Академии наук в С. – Петербурге, членом упомянутого философского общества…» Это была высокая честь для русской женщины: Дашкова была первой женщиной и вторым русским ученым, принятым в Американское философское общество.

Дашкова была инициатором приема Франклина в число иностранных членов Петербургской академии наук. Президент русской академии писала президенту Американского философского общества Франклину. «Вы были приняты в число ее членов (Петербургской академии наук. – Р. И.) при единодушных аплодисментах и радости».

Во время миссии Франклина в Париже он встречался с Д. И. Фонвизиным, знаменитым русским писателем XVIII века. В своих письмах из Парижа Фонвизин неоднократно упоминает имя Франклина и освещает вопросы, связанные с дипломатической миссией представителя США во Франции.

Первые произведения Франклина были переведены в России в 1778 году. Особой популярностью у русского читателя пользовался «Альманах „Бедного Ричарда“, который выдержал шесть изданий, и каждый раз в новом переводе. В 1791 году в России была опубликована автобиография Франклина, высоко оцененная Н. М. Карамзиным. Выдающийся русский писатель и историк писал об авторе этих мемуаров, что он „сделался известен, почтен в двух частях света, смирил гордость британцев, даровал вольность почти всей Америке и великими открытиями обогатил науку!“.

О Франклине восторженно, с глубоким уважением отзывался Пушкин. Великий русский поэт писал о символическом благословении Вольтером внука Франклина: «Вольтер умирает в Париже, благословляя внука Франклина и приветствуя Новый Свет словами, дотоле неслыханными». Речь шла о визите Франклина к Вольтеру в феврале 1778 года. Франклина сопровождал его восемнадцатилетний внук Уильям Темпл Франклин. По просьбе Бенджамина Франклина восьмидесятичетырехлетний знаменитый философ возложил руки на голову Уильяма и благословил его, сказав: «Люби бога и свободу». Встреча состоялась в покоях Вольтера в присутствии двадцати человек, и имеется, по крайней мере, четыре-пять версий благословения Вольтера, но чаще всего повторяются эти слова.

Работая над очерком «Александр Радищев», Пушкин изучил записки статс-секретаря Екатерины II Храповицкого. Имея в виду знаменитую книгу Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву», Пушкин писал: «Книга дошла до государыни. Екатерина сильно была поражена. Несколько дней сряду читала она эти горькие, возмутительные сатиры. Он мартинист, говорила Храповицкому (см. его записки), он хуже Пугачева: он хвалит Франклина. Слово глубоко замечательное: монархиня, стремившаяся к соединению воедино всех разнородных частей государства, не могла равнодушно видеть отторжение колоний от владычества Англии».

Знаменательно, что у Екатерины имя Франклина ассоциировалось с именем самого страшного для нее человека – Пугачева. Русская императрица считала Франклина не менее опасным врагом монархизма, чем Пугачев и Радищев.

Екатерина II писала, что Радищев «хвалит Франклина». Это было справедливое замечание. В своем «Путешествии из Петербурга в Москву» Радищев впервые выдвинул тему «Ломоносов-Франклин»; с тех пор к этому вопросу возвращались многие авторы и в России, и в Америке.

Радищев исключительно высоко расценивал заслуги Ломоносова в развитии русской науки и литературы, но, сравнивая двух выдающихся ученых, он отдавал все же предпочтение Франклину, как борцу за свободу, активному участнику Войны за независимость.

Известное изречение французского политического деятеля и экономиста Тюрго, его надпись к портрету Франклина: «Eripuit coelo fulmen sceptrumque tyra

Что касается самого Франклина, то он был искренне убежден, что Тюрго явно переоценил его вклад в революционную борьбу североамериканских колоний Англии за независимость. Франклин рассматривал революцию как мощное социальное движение широких народных масс, а не как результат деятельности талантливых одиночек. «Мне приписывается слишком многое, – отмечал он, – в первую очередь в отношении тиранов. Революция вершилась многими отважными и талантливыми людьми. Для меня будет большой честью, если за мной признают хотя бы скромное участие в ней».

Франклин поддерживал переписку с почетным членом Петербургской академии наук, русским послом в Гааге князем Д. А. Голицыным, человеком очень интересным, резко выделявшимся на общем сером фоне российского императорского чиновничества. Голицын был выдающийся дипломат, глубокий мыслитель, оставивший заметный след в науке своими работами по теории электричества, политической экономии, философии, минералогии, географии. Его научные заслуги были признаны во многих странах мира, где он был избран почетным членом академий и различных обществ. Этой чести его, в частности, удостоили академии наук Берлина и Стокгольма, Голицьш был знаком и поддерживал дружеские отношения с Вольтером, Дидро, хорошо знал труды физиократов.