Матиас Шандор

Луиджи схватил руки доктора, пожимал и целовал их, а Мария могла выразить свою признательность только слезами.

– Завтра я жду вас на борту! – сказал доктор.

И не в силах сдерживать овладевшее им волнение, он поспешно вышел, сделав Петеру знак, чтобы тот следовал за ним.

– Какое счастье, сын мой, когда есть кого вознаградить! – сказал он юноше.

– Да, это приятнее, чем наказывать, – ответил Петер.

– Но наказать всё-таки надо!

На другой день на борту своей яхты доктор поджидал детей Андреа Феррато.

Капитан Кестрик уже принял меры к исправлению повреждённых частей машины. Работа эта была поручена фирме "Семюэль Греч и К°", мореходной конторе на улице Леванте, и проходила весьма успешно. Тем не менее для ремонта яхты потребовалось пять-шесть дней, ибо необходимо было разобрать воздушный насос и конденсатор, некоторые трубы которого работали неудовлетворительно. Задержка очень огорчала доктора Антекирта, ибо ему не терпелось поскорее попасть на Сицилию. Поэтому он даже подумывал о том, не вызвать ли на Мальту яхту "Саварену", однако вскоре он отказался от этой мысли. И в самом деле, лучше было подождать ещё несколько дней и отправиться в Сицилию на более быстроходном и лучше вооружённом судне.

Однако из предосторожности, ввиду возможных осложнений, по подводному кабелю, соединявшему Мальту с Антекиртой, была отправлена депеша с приказом «Электро-2» немедленно направиться к сицилийскому побережью, в район мыса Портио ди Пало.

Часов в девять утра на яхту прибыли в лодке Мария и Луиджи Феррато. Доктор принял, их чрезвычайно радушно.

Он представил Луиджи капитану, офицерам и экипажу как помощника капитана, а моряк, до сих пор исполнявший эти обязанности, должен был перейти на "Электро-2", как только это судно прибудет к южному берегу Сицилии.

Достаточно было взглянуть на Луиджи, чтобы сказать: это прирождённый моряк. Вдобавок все знали, какую отвагу он проявил позапрошлой ночью в бухте Мелльеха. Его шумно приветствовали. Затем его друг Петер и капитан Кестрик показали ему судно, с которым он хотел основательно познакомиться.

Тем временем доктор беседовал с Марией и так хвалил её брата, что она была глубоко растрогана.

– Да, он – вылитый отец! – говорила она.

Доктор предложил ей на выбор: либо остаться на «Феррато» до конца намеченной экспедиции, либо отправиться на Антекирту, куда он брался её доставить; Мария предпочла ехать вместе с доктором в Сицилию. Поэтому было решено, что она воспользуется задержкой «Феррато» в Ла-Валлетте и приведёт свои дела в порядок, распродаст те вещи, с которыми у неё не связано воспоминаний, уложится и накануне отплытия устроится в предназначенной ей каюте.

Доктор поделился с Марией своими замыслами, которые он собирался привести в исполнение. Кое-чего он уже добился, поскольку ему удалось обеспечить детей Андрея Феррато. Оставалось, во-первых, разыскать Силаса Торонталя и Саркани, во-вторых, захватить Карпену. И доктор не сомневался, что это будет сделано! Он надеялся, что в Сицилии ему удастся напасть на следы банкира и его пособника. Карпену же ещё предстояло разыскать.

Выслушав доктора, Мария выразила желание переговорить с ним с глазу на глаз.

– Я хочу сказать вам нечто такое, что считала необходимым скрыть от брата, – сказала она. – Он бы не сдержался, и тогда бы нам несдобровать.

– Луиджи сейчас проверяет вахту, – ответил доктор. – Спустимся в кают-компанию, Мария, там можно поговорить, не опасаясь, что кто-нибудь нас услышит.

Когда дверь кают-компании затворилась, они сели на диван и Мария сказала:

– Карпена здесь, господин доктор!

– На Мальте?

– Да, уже несколько дней.

– В Ла-Валлетте?

– Больше того – он в Мандераджо, неподалёку от нас.

Доктор был и удивлён и весьма обрадован этим сообщением. Немного помолчав, он спросил:

– А вы не ошибаетесь, Мария?

– Нет, не ошибаюсь. Я хорошо запомнила его лицо. Я бы и через сто лет узнала его. Он здесь!

– Луиджи об этом не знает?

– Не знает, господин доктор, и вы, конечно, догадываетесь, почему я не сказала ему о своём открытии. Он бы пошёл к Карпене, вызвал бы его на ссору…

– Вы поступили правильно, Мария. Я сам расправлюсь с этим негодяем. Но как вы думаете: узнал он вас или нет?

– Не знаю, – ответила Мария. – Я раза два-три встречала его в переулочках Мандераджо; однажды он обернулся и как-то недоверчиво и пристально посмотрел на меня. Если он меня выследил, он мог справиться обо мне и узнать, кто я такая.

– Он ни разу не заговаривал с вами?.

– Ни разу.

– А известно ли вам, Мария, зачем он приехал в Ла-Валлетту и что он здесь делает?

– Одно могу сказать, что живёт он в самой отвратительной среде, какая только есть в Мандераджо. Он просиживает дни и ночи в самых подозрительных кабачках и якшается с самыми отчаянными головорезами. Деньги у него водятся, и он, видимо, подбирает шайку, чтобы совершить какое-то преступление.

– Здесь?

– Это узнать мне не удалось, господин доктор.

– Ну так я узнаю!

Тут в кают-компанию вошли Петер и Луиджи, и разговор оборвался.

– Ну как, Луиджи, вы остались довольны осмотром? – спросил доктор Антекирт.

– Что за чудесное судно "Феррато"! – воскликнул Луиджи.

– Я рад, что оно вам нравится, Луиджи, – продолжал доктор, – ведь вы будете на нём помощником капитана, а со временем и сами станете капитаном.

– Что вы, сударь!..

– Знай, дорогой Луиджи, что для доктора Антекирта нет невозможного! – заметил Петер.

– Да, он всё может, Петер, но только с помощью божьей!

Мария и Луиджи попрощались с доктором и Петером и отправились домой. Было решено, что Луиджи приступит к исполнению своих обязанностей лишь после того, как сестра его переберётся на яхту. Марию не следовало оставлять одну в Мандераджо, поскольку можно было опасаться, что Карпена узнал дочь Андреа Феррато. Когда брат с сестрой удалились, доктор вызвал к себе Пескада: он хотел с ним переговорить в присутствии Петера Батори.

Пескад немедленно явился и был, как всегда, готов выслушать приказ и в точности выполнить его.

– Пескад, ты мне нужен, – сказал доктор.

– Я и Матифу?

– Пока что – только ты.

– Что прикажете?

– Немедленно сойди на берег, отправься в Мандераджо, – это один из подземных кварталов Ла-Валлетты, – сними там какое-нибудь помещение, какую-нибудь комнатку или конуру, хотя бы в самом грязном притоне.

– Слушаю-с.

– Там тебе придётся следить за человеком, которого нам никак нельзя терять из виду. Но надо действовать так, чтобы никто не мог заподозрить, что мы с тобой знакомы. В случае надобности – переоденься.

– Это-то мне нипочём!

– Человек этот, говорят, набирает шайку, вербует самых гнусных, отъявленных негодяев, какие только имеются в Мандераджо. На чей счёт он это делает и с какой целью, пока ещё неизвестно, и вот об этом-то тебе и надо разузнать как можно скорее.

– Я узнаю.

– Когда ты все выяснишь – не возвращайся на яхту, за тобою могут следить. Отправь мне из Ла-Валлетты письмо по почте и назначь мне свидание где-нибудь в пригороде Сенглеа. Я туда приду.

– Будет исполнено, господин доктор! – ответил Пескад. – Но по каким приметам можно опознать его?

– Ну, это не трудно. Ты, друг мой, умён, и я рассчитываю на твою сообразительность.

– Но не скажете ли вы мне по крайней мере имя этого джентльмена?

– Его зовут Карпена.

Услыхав это имя, Петер воскликнул:

– Как? Испанец здесь?

– Да, – ответил доктор Антекирт, – и околачивается в том самом квартале, где жили дети Андреа Феррато.

Доктор передал всё, о чём только что поведала ему Мария, и Пескад понял, как важно разузнать, что затевает испанец в трущобах Ла-Валлетты.

Час спустя Пескад покинул судно. Чтобы сбить с толку соглядатаев, на случай если бы за ним следили, он стал прогуливаться по длинной улице Реале. Вечером он направился в Мандераджо.