Малыш

— Завтра? Право, не знаю… я, вероятно, буду занят…

А на другой день Грип опять появлялся, и лицо его становилось все белее и белее…

Казалось, наступило самое подходящее время, чтобы заговорить опять с Грипом относительно перемены службы, что и собирался сделать Малыш, выжидая лишь удобного случая.

— Ну, как дела? — спросил как-то Грип.

— Дела наши стали еще лучше с тех пор, как Сисси находится в магазине.

— Это не удивительно. Во всей Ирландии не найдется девушки, у которой было бы приятнее покупать. А что Бальфур?

— Бальфур здоров.

— Я не о здоровье его справляюсь! — ответил Грип немного раздраженно. — Что мне за дело до его здоровья?

— Но для меня-то оно важно, Грип! Ведь Бальфур мне очень полезен.

— Он разве понимает дело?

— Прекрасно понимает.

— Немного староват?..

— Нисколько!

Лицо Грипа выражало уверенность, что Бальфур, если еще не стар, то должен будет состариться со временем.

Разговор этот, переданный Малышом Кет и О'Бриену, заставил их обоих лукаво улыбнуться.

Даже Боб и тот стал подшучивать над Грином.

— Знаешь, Грип, — сказал он раз, — когда ты пойдешь опять на «Вулкане», то у тебя котел закипит от одного твоего взгляда.

Дело в том, что глаза кочегара метали искры. Это происходило, вероятно, оттого, что Сисси, проходя по магазину, часто обращалась к нему:

— Грип, пожалуйста, дайте мне коробку с шоколадом… я не могу ее достать…

И тот доставал коробку.

— Грип, подымите, пожалуйста, эту голову сахара, на очень тяжела.

И он подымал сахарную голову.

Говоря правду, Грип не существовал, а мучился, точно муха, бьющаяся об абажур лампы. Ему поэтому было лучше уехать, что он и сделал 22 июня.

Во время отсутствия Грипа фирма «Малыш и Кo » вошла в соглашение с одним изобретателем, купив у него патент на продажу придуманной им игрушки.

Игрушка произвела вскоре сенсацию, и все великосветские дети же тали иметь ее, прежде чем уехать на купание. Боб и Малыш едва успевали удовлетворять маленьких покупателей, и касса их обогатилась благодаря этому еще на несколько сот гиней. Можно было даже надеяться, что после рождественского базара доход за год будет не менее трех тысяч фунтов. Это даст возможность главе фирмы устроить хорошенькое приданое дня своей старшей сестры, если она пожелает когда-нибудь выйти замуж! Надо признаться, что Грип, ставший изящным молодым человеком, очень нравился ей, и все в доме об этом знали, хотя она никому о том не говорила. Но решится ли на такой шаг когда-нибудь Грип? Ведь он, кажется, воображает, что «Вулкану» никак не обойтись без него?..

Вернувшись 29 июля, кочегар стал еще застенчивее и мрачнее. «Вулкан» должен был идти в плавание 15 сентября, и неужели Грин опять уедет?

Как-то раз, когда Грип вертелся около Кет, та сказала ему самым невинным тоном:

— Вы не заметили, Грип, как наша Сисси хорошеет?

— Нет… не знаю… я ведь не смотрю на нее…

— Так взгляните разок, тогда увидите, какая она стала красавица. Ведь ей скоро девятнадцать лет.

— Как, уже? — удивился Грип, прекрасно знавший ее лета.

— Да, и надо будет скоро выдать ее замуж… Малыш подыщет ей хорошего жениха, лет этак двадцати семи, вроде вас… Но только не моряка… Моряки вечно путешествуют, они не годятся быть мужьями. Да к тому же у Сисси будет хорошее приданое…

— Ей оно совсем не нужно… — сказал Грип.

— Да, конечно, она слишком хороша сама по себе, и хозяину, конечно, нетрудно будет найти для нее подходящую партию.

— А разве он уже имеет кого-нибудь в виду?

— Да, как мне кажется.

— Кто он? Я знаю его?

— Нет, вы не знаете его, он сюда не приходит.

— А Сисси он нравится? — спросил упавшим голосом Грип.

— Трудно сказать… Ведь есть люди, которые не проговариваются.

— Глупо делают! — сказал Грип.

— Вполне согласна! — ответила Кет. Замечание это, относившееся, конечно, к самому Грипу, не помешало ему, однако, опять уехать 15 сентября. 29 октября он приехал обратно. И сразу ясно было, что он на что-то решился, не торопясь, однако, высказываться.

Впрочем, еще было время — «Вулкан» в порту должен пробыть целых два месяца, так как следовало провести некоторые ремонтные работы.

— Мадемуазель Сисси еще не замужем? — спросил он у Кет.

— Нет еще, но надо думать, это скоро случится. Ясное дело, что теперь уже кочегар не стремился на «Вулкан» и проводил все время у Малыша. Дело, однако, нисколько не подвигалось вперед.

Ремонт на «Вулкане» уже был закончен, назначен и срок отплытия — декабрь. Грип все еще не говорил того, чего все от него ждали.

В начале декабря произошло неожиданное событие. О'Бриен получил из Австралии ответ на свое последнее письмо. Оказывается, Мартен Мак-Карти с женой, Мюрдок, Китти, дочь их, Сим и Пат сели на корабль в Мельбурне, направляясь обратно в Ирландию. Им не посчастливилось, и они возвращались на родину такими же бедняками, какими покинули ее. Совершая путешествие на парусном судне «Квинсленд», они не могли приехать в Кингстон ранее трех месяцев.

Как опечалился Малыш, узнав эти новости! Мак-Карти были несчастны, без работы и без средств!.. Но он увидит наконец свою приемную семью… Он поможет ей… Ах, зачем он не был в десять раз богаче, чтобы обставить их как можно лучше!

Эта новость сильно подействовала на Грипа. Возвращались Мак-Карти, братья Пат и Сим, которых Малыш так любил.. Не отдаст ли он за одного из них свою старшую сестру?.. Грип почувствовал вдруг ужасную ревность и решил было высказаться, когда 9 декабря Малыш сам позвал его к себе в комнату. Грип, побледнев, последовал за ним.

Как только они остались одни, глава фирмы сказал Грипу довольно сухим тоном:

— Я собираюсь скоро предпринять одно дело, и мне понадобятся твои деньги.

— Ты не очень-то спешил с этим… Сколько тебе нужно?

— Все, что ты положил в сберегательную кассу.

— Бери сколько хочешь.

— Вот, подпиши доверенность. Грип подписал.

— Что касается процентов, то я пока не говорю о них… Ты ведь с сегодняшнего дня вступаешь в компанию с моим торговым домом.

— А моя служба?

— Ты покинешь ее.

— Зачем мне ее покидать?