Малыш

— О, затем!.. Ведь не можете же вы меня убедить, что несчастье этих чудесных людей повело к моему счастью…

— И да и нет, — ответил О'Бриен.

— Нет, нет! — энергично запротестовал Малыш. — И если я когда-нибудь разбогатею, мне всегда будет больно, что поводом к тому послужило разорение семьи Мак-Карти. Я охотно провел бы всю жизнь на ферме, как член их семьи… При мне выросла бы Дженни, моя крестница, и могло ли быть для меня большее счастье, как благополучие моей приемной семьи?..

— Я понимаю тебя и надеюсь, что стечение обстоятельств позволит тебе доказать им твою благодарность… Однако будем продолжать и вспомним о Трелингер-Кэстле.

— Ах, какие отвратительные люди, этот маркиз, маркиза, их сын Эштон! Сколько унижений я там испытал!.. Там протекло худшее время моего существования…

— И это опять-таки было к лучшему. Если бы с тобой там хорошо обращались, ты бы остался у них…

— Нет, никогда! Быть грумом?.. Никогда! Я оставался там лишь временно, и как только накопил бы денег…

— Кто должен быть в восторге, что ты попал в этот замок, так это Кет.

— О, добрая женщина!

— И кто должен быть доволен, что ты оттуда ушел, так это Боб, так как иначе ты бы не встретил его на большой дороге, не спас бы ему жизнь… не привел бы его в Корк, где вы оба так потрудились, где встретили Грипа, и в настоящую минуту ты не был бы в Дублине…

— И не разговаривал бы в настоящую минуту с лучшим из людей, принявшим во мне участие! — ответил Малыш, пожимая руки старому негоцианту.

— И который никогда не откажет тебе в своих советах.

— Спасибо, господин О'Бриен, спасибо!.. И вы вполне правы! Все вещи имеют связь между собою!.. Дай Бог, чтобы я мог быть полезен всем, кого люблю и кто меня любил!

А дела фирмы «Малыш»?.. Они процветали, не сомневайтесь в этом. Торговля вскоре еще расширилась, так как по совету О'Бриена прибавили бакалейный отдел. Магазин стал вскоре слишком тесен. Пришлось нанять дополнительно помещение на том же этаже. Жители квартала покупали все, что было нужно, только в магазине Малыша. Даже рук не хватало, и Кет пришлось принять участие в продаже: дел было столько, что день казался слишком коротким.

Следовало бы нанять приказчика, но молодой хозяин не хотел вводить в дело чужого человека. Вот если бы Грип согласился… Но напрасные старания! Сколько его ни уговаривали, тот не мог решиться, хотя казался вполне предназначенным для того, чтобы сидеть на высоком табурете с карандашом в руке, окруженный коробками… Право, это было гораздо лучше, чем жариться на «Вулкане»! Но нечего и говорить, что свободное время кочегар проводил в магазине, помогая Малышу. Это продолжалось с неделю, затем «Вулкан» уходил в море, и через двое суток Грип был уже в нескольких сотнях миль от Изумрудного острова. Его отъезд вызывал всегда печаль, а приезд — радость. Он был точно старший брат, то уезжавший, то возвращавшийся.

К тому же «старший брат» продолжал делать покупки в магазине Малыша. Прошло немало времени, пока наконец О'Бриен и Малыш не уговорили его поместить свои деньги. Но не подумайте, что ими воспользовался хозяин магазина «Для тощих кошельков». Нет, ему не нужны были деньги Грина, у него у самого хранилась уже немалая сумма в Ирландском банке на текущем счету. Деньги же Грипа были помещены в сберегательную кассу, — учреждение вполне солидное. Грип мог, значит, спать спокойно: капитал его находился в надежном месте и увеличивался благодаря небольшому проценту, выдаваемому кассой.

Отметим все же, что если упрямый Грип и отказывался переменить свою матросскую блузу на люстриновый пиджак приказчика, то все же способствовал увеличению числа покупателей магазина Малыша. Все его товарищи с «Вулкана» и их семьи пользовались услугами магазина «Для тощих кошельков». Он так усердно пропагандировал магазин, точно был его агент.

— Ты увидишь, — говорил он Малышу, — что сами судовладельцы будут забирать у тебя товар. Ты тогда сделаешься уже крупным негоциантом, вроде Рое или Гинесса. И вспомни тогда то, что я тебе всегда повторял: ты будешь богачом!

— Почему же, Грип, ты не хочешь войти с нами в компанию? Или ты надеешься сделаться со временем механиком?

— О нет, об этом я не мечтаю, так как надо еще много учиться, а мне уже поздно!..

— Послушай, Грип, нам так необходим приказчик, которому мы могли бы доверять… Зачем ты отказываешься помочь нам?

— Потому что я ничего не понимаю в этом деле и потому, что земля меня пугает; я был так несчастен на ней, тогда как на море я вполне счастлив! Когда ты станешь крупным негоциантом и у тебя будут собственные суда, тогда я буду плавать на них для твоей фирмы.

— Но, Грип, подумай, ведь так ты останешься всегда одиноким. А если бы ты вздумал когда-нибудь жениться?

— Жениться… мне?..

— Ну да, как это делают все, — ответил Боб, и я тоже когда-нибудь женюсь.

— Скажите, пожалуйста, — вскричал Грип, — а ты что скажешь, Малыш?

— Что Боб совершенно прав, и что все мы когда-нибудь женимся.

— Нет, каково? Одному двенадцать, а другому восемь, и они уже думают о женитьбе! Нет, я не могу жениться. Подумайте только: ведь я черен, как негр, большую часть года, и мне поэтому можно взять в жены только негритянку.

— Ты напрасно шутишь, Грип, ведь я говорю это в твоих же интересах. Придет время, когда ты пожалеешь, что не послушался меня… Во всяком случае, здесь всегда будет для тебя место.

Грип все же не сдавался. Он любил свое ремесло и пользовался любовью и уважением со стороны капитана и товарищей.

— Потом потолкуем, когда я вернусь!..

А впоследствии, вернувшись, он продолжал говорить:

— Увидим… увидим потом.

Пришлось поэтому взять конторщика для ведения книг. О'Бриен рекомендовал своего старого знакомого Бульфура, за честность которого ручался. Но все же это был не Грип!

Год окончился прекрасно и дал доходу тысячу фунтов.

Малыш и Боб, здоровые и крепкие для своих лет, казалось, нисколько не пострадали от перенесенных прежде лишений.

Магазин процветал. Малыш богател, в этом не могло быть ни малейшего сомнения. К тому же благодаря выдержке и здравому смыслу он никогда не увлекался рискованными предприятиями, но и не пренебрегал представляющимся удобным случаем.