Малыш

Нечего и говорить, что граф Эштон кричал несколько раз, чтобы тот убирался, но он продолжал держаться у самых колес, рискуя быть раздавленным.

Стоило только поехать скорее, и маленький мальчик поневоле отстал бы. Но граф желал ехать шагом. Рассерженный упрямством ребенка, он ударил его хлыстом, который, обвившись вокруг шеи мальчика, протащил его несколько шагов за собой. Наконец, высвободившись, тот упал.

Малыш, соскочив с повозки, подбежал к ребенку, громко кричавшему от боли. Страшное негодование против графа поднялось в душе Малыша, и у него явилось желание проучить хорошенько жестокосердного Эштона, которому пришлось бы плохо, несмотря на то, что он был старше своего грума…

— Иди сюда, бой! — закричал граф, остановив лошадь.

— А ребенок?

— Иди сюда! — вскричал молодой Пиборн, размахивая хлыстом. — Иди или с тобой случится то же, что с ним!

Он хорошо сделал, что удержался от исполнения своей угрозы, так как неизвестно, что бы из этого вышло. Малыш и тут овладел собой. Сунув в карман мальчишки несколько пенсов, он сел в экипаж.

— Если ты еще раз позволишь себе сойти без моего приказания, я тебя накажу как следует, а затем выгоню!

Мальчик ничего не ответил, хотя глаза его блеснули.

С этого дня граф Эштон стал преследовать своего грума. Его подвергали всевозможным унижениям. Малыш испытывал теперь нравственные муки, заставлявшие его страдать не менее, чем прежние, физические; он чувствовал себя не менее несчастным, как некогда у Хард и Торнпиппа! Ему захотелось уйти из Трелин-герКэстла. Но куда идти?.. Разыскивать семью Мак-Карти?.. Но он о них ничего не знал, да и что могли они для него сделать, не имея сами ни кола ни двора. Во всяком случае, Малыш решил не оставаться более в услужении у Пиборнов.

К тому же его тревожила мысль о скором отъезде их из Трелингер-Кэстла. Грум, обязанный следовать за ними в Англию и Шотландию, должен был потерять всякий след Мак-Карти.

С другой стороны, его заботил Бирк. Что с ним тогда будет?. Бросить собаку на произвол судьбы мальчик был не в состоянии.

— Я возьму его себе и буду заботиться о нем, — говорила Кет.

— Вы очень добры, Кет, и я смело мог бы поручить его вам, платя, конечно, за его содержание…

— О, этого не надо! — вскричала Кет, — я ведь сама люблю эту собаку…

— Все равно, она не должна утруждать вас. Но если я уеду, я долго не увижу ее, может быть, даже и никогда…

— Почему же, дитя мое?.. Когда ты вернешься…

— Я не знаю, вернусь ли обратно в замок. Может быть, там, куда они едут, будут недовольны мною… или я сам уйду от них…

— Уйдешь?..

— Да, куда-нибудь, куда глаза глядят, как и всегда делал…

Бедный мальчик… бедный мальчик!.. — повторяла Кет.

— Я даже думаю, Кет, не лучше ли мне отказаться сейчас, уйти вместе с Бирком, поискать работы у фермеров… в деревне пли в городе… не очень далеко… у моря…

— Но тебе нет и одиннадцати лет!

— Ах, если бы мне было лет тринадцать… Я был бы большой и сильный… нашел бы работу… А как медленно тянутся годы, когда несчастен!

Так рассуждал Малыш, не зная, на что решиться.

До отъезда оставалось не более двух недель, и к нему начались приготовления. Думая о предложении Кет относительно Бирка, Малыш в то же время был озабочен мыслью об управляющем Скарлете, остававшемся на зиму в замке. Тот уже обратил внимание на собаку, подбегавшую к замку, и, конечно, никогда не позволит Кет взять ее к себе. Прачке придется, значит, продолжать кормить Бирка тайком. Если бы управляющий узнал, что эта собака принадлежит груму, он поспешил бы сообщить о том графу, который в свою очередь с наслаждением пустил бы в нее пулю!

В этот день, 13 сентября, Бирк, против обыкновения, подошел слишком близко к замку.

По несчастной случайности один из пойнтеров графа вышел на дорогу Завидя друг друга, обе собаки выразили свою антипатию громким ворчанием. Собака-аристократка чувствовала инстинктивное презрение к собаке-мужику; но, обладая дурным нравом, она первая задела его. Увидя Бирка у опушки леса, пойнтер бросился к нему, оскалив зубы, готовый загрызть его.

Бирк дал пойнтеру приблизиться, поджидал его спокойно, опустив хвост и держась крепко на сильных ногах.

Вдруг после короткого лая пойнтер наскочил на Бирка и укусил его в бок. Случилось то, что и следовало ожидать: Бирк схватил мгновенно неприятеля за горло и стал душить его.

Поднялся ужасный вой. Две другие собаки, находившиеся на дворе, прибежали, чтобы вмешаться в драку. За ними примчался граф Эштон в сопровождении управляющего. Какой крик поднял он, увидя своего пойнтера в зубах у Бирка. Завидя людей, Бирк покончил с пойнтером сразу, одним натиском зубов, а затем не спеша скрылся в лесу.

Граф с Скарлетом, прибежав, нашли пойнтера мертвым.

— Скарлет!.. Скарлет!.. — вскричал граф. — Моя собака задушена! Это животное загрызло его… Где он? Идем скорее, надо разыскать его и убить!

Управляющему не было ни малейшей охоты разыскивать убийцу, и ему не стоило особого труда отговорить от своего намерения молодого Пиборна, боявшегося возвращения страшного Бирка.

— Опасно, господин граф, да и не трудитесь преследовать эту собаку. Егеря разыщут ее в другой раз.

— Но чья она?

— Ничья, конечно!.. Это бродячая собака…

— Тогда она убежит…

— Едва ли, потому что она уже давно бродит вокруг замка…

— Давно уже… И никто не предупредил меня об этом… никто не убил ее… а она загрызла моего лучшего пойнтера!

Надо признаться, что этот эгоистичный, избалованный, бесчувственный мальчик любил своих собак более, чем мог бы полюбить человека. Пойнтер был его любимцем, сопровождавшим всегда на охоту; он, наверно, погиб бы когда-нибудь от неудачного выстрела хозяина и теперь был избавлен от этого Бирком.

Рассерженный и огорченный, граф вернулся в замок, отдав приказание принести труп собаки.

К счастью, Малыш не был свидетелем происшедшего, в противном случае он, может быть, выдал бы секрет, так долго хранимый им. Он, однако, все узнал. По всему замку разносились жалобы графа Эштона. Родители тщетно старались успокоить наследника. Он ничего не хотел слышать. Пока пойнтер не будет отомщен, он не успокоится. Он не почувствовал даже удовлетворения, видя, с какой торжественностью совершено было по приказанию лорда погребение пойнтера. И когда собаку отнесли в парк и закопали в присутствии всех слуг, граф вернулся грустный и мрачный в свою комнату, из которой не выходил весь вечер.