Малыш

Граф Эштон не терял между тем времени. Правда, у него сорвалась прекрасная форель, за что груму пришлось выслушать грубые, незаслуженные упреки, но зато он поймал несколько других рыб, что доставило ему гораздо больше удовольствия, чем осмотр «каких-то дурацких руин».

Граф так увлекся этим занятием, что отказался и от осмотра острова Росс, куда они подъехали час спустя, и лорд с женой отправились опять одни прогуливаться среди чудной растительности.

Этот прелестный остров, занимающий восемьдесят гектаров, соединен шоссе с восточным берегом озера, недалеко от замка владельца старой феодальной крепости XVI века. Маркизу и маркизе не понравилось только, что парк был открыт для всех жителей и туристов, которые тоже могли беспрепятственно наслаждаться видом его роскошной растительности, группами цветущих азалий, рододендронов, бархатистыми лугами.

После двухчасовой прогулки их светлости вернулись на катер. Граф Эштон в это время бранил грума, которому почтенные родители сделали тоже внушение. Вся вина же Малыша заключалась в неудачной рыбной ловле, приведшей графа в дурное расположение духа, не покидавшее его до самого вечера.

Сев на катер, отправились к водопаду Осуливан, что на западном берегу, а затем к Луг-Ренжу, около которого в Диниш-Коттедже лорд Пиборн собирался переночевать.

Малыш уселся на свое место, сильно огорченный незаслуженной обидой. Но вскоре он забылся, глядя на тихую поверхность вод. Ему вспомнилась прочтенная в путеводителе легенда о Килларнейских озерах. Здесь была когда-то красивая долина, защищенная шлюзами от соседних вод. Однажды девушка, приставленная к шлюзу, открыла его по неосторожности, вода хлынула целым потоком и затопила деревни со всеми их обитателями. С этого времени они живут все на дне, и если хорошенько прислушаться, то можно услышать голоса и пение в этом царстве форели под безмолвным покровом Луг-Лена.

В четыре часа их светлости вышли на берег, собираясь переночевать в Диниш-Коттедже. Однако Малышу, отпущенному в девять часов вечера, было строго запрещено накидать свою комнату — он и тут не мог воспользоваться свободой.

Следующий день был предназначен на осмотр озера Мюкросс. Озеро в две с половиной мили длиной и в половину шириной есть на самом деле широкий пруд правильной формы среди владений, никем ныне не обитаемых, дубравы которых ничего не потеряли от того, что вернулись к своему первобытному состоянию.

На этот раз граф Эштон сопровождал своих родителей. Грум был взят лишь потому, что ему было поручено нести ружье и ягдташ. Когда-то эти леса кишели кабанами и дикими свиньями. Теперь они почти исчезли, остались лишь большие красные лани, которые, возможно, тоже переведутся в лесах Соединенного королевства.

Граф Эштон готов совершить охотничий подвиг, лишь бы только лани соблаговолили появиться. Но ему пришлось разочароваться: все труды двух лодочников, служивших загонщиками, и Малыша, заменявшего охотничью собаку, пропали даром. Зато ему и не пришлось видеть живописный Торский водопад и старое францисканское аббатство ХXIII века с церковью и разрешенным монастырем, куда их светлости сделали бы лучше, если бы не входили совсем. В этом монастыре был замечательный тис, имевший в объеме пятнадцать футов. По какому-то капризу, может быть, чтобы иметь воспоминание о посещении Мюкросского аббатства, маркизе вдруг захотелось сорвать с него лист. Она уже протянула руку к дереву, когда была вдруг остановлена проводником:

— Берегитесь, ваша светлость!

— Беречься?.. — спросил лорд Пиборн.

— Да, милорд! Если бы маркиза сорвала лист…

— Это, вероятно, запрещено мюкросским владельцем? — сказал надменно маркиз.

— Нет, маркиз. Но есть поверье, что кто сорвет лист с этого дерева, умрет в том же году.

— Даже маркиза?..

— Да, даже маркиза!

Леди Пиборн была так испугана, что с ней чуть не сделалось дурно. Еще минута, и лист был бы ею сорван. Все обитатели Изумрудного острова отличаются суеверием и верят в легенды, как в евангелие.

Леди Пиборн вернулась в Диниш-Коттедж совсем расстроенная от мысли, что подвергалась такой опасности. Пришлось даже отложить осмотр третьего, Верхнего озера.

Молодой граф был не менее не в духе из-за неудачной охоты. И если он изнемогал от усталости, то как должна была чувствовать себя его собака — мы хотим сказать его грум, у которого не было и минуты отдыха? Но собаки ведь не жалуются, да к тому же Малыш был слишком горд, чтобы жаловаться.

На другое утро их светлости заняли опять места на катере. Лодочникам приходилось сильно налегать на весла, так как в устье Луг-Ренжа сильное течение. Качка, довольно чувствительная, очень нравилась Малышу, но не доставила ни малейшего удовольствия лорду и леди Пиборн. Маркиз уже собирался дать приказ ехать обратно, когда несколько сильных ударов весел вынесли лодку на спокойную сравнительно поверхность, испещренную у берегов цветами кувшинок. В полутора милях высилась гора в тысячу восемьсот футов, обитаемая орлами и прозванная Игл-Нест.

Лодочники сообщили их светлостям, что, если они пожелают спросить что-нибудь у этой горы, она ответит им. Действительно, гора замечательна своим эхо, известным всем туристам. Маркиз с супругой нашли для себя неподходящим вступать в разговор с горой, но молодой граф не мог пропустить случая, чтобы не крикнуть несколько глупых фраз, и на последний вопрос, кто он такой, получил нелестный для него ответ.

— Маленький болван! — ответила гора, вероятно, устами какого-нибудь туриста, скрытого за деревьями.

Их светлости были совершенно ошеломлены такой дерзостью эхо и объявили, что в прежние времена, когда владельцы замков имели право суда на своих землях, такая выходка была бы строго наказана. Лодочники поспешно налегли на весла и вскоре въехали в Верхнее озеро.

Озеро это напоминает своим видом Мюкросское, только оно менее правильной формы, что придает ему еще больше красоты. На юге виднеются скаты Кромагланов. На севере — вершины Томи и Пурпуровой горы, покрытые красным вереском. Южный берег представляет сплошную дубраву чудных деревьев. Но как бы восхитителен ни был вид этого озера, маркиз и его жена очень мало им интересовались. Исключая Малыша, поездка не доставляла никому удовольствия. Маркиз приказал вскоре направиться к устью Генмина, чтобы отдохнуть в Брендонс-Коттедже, прежде чем продолжать осмотр.