Два года каникул

Также важно было подумать и о продовольствии в продолжение всего зимнего периода. Донифан с товарищами взялись позаботиться об этом. Ежедневно они обходили западни, сети, силки. Моко с прежним усердием заготовлял запасы, ему приходилось солить и коптить мясо, и таким образом они обеспечили себя пищей на зиму.

Однако необходимо было исследовать если не весь остров Черман, то по крайней мере восточную часть Семейного озера, точно ознакомившись с устройством его поверхности.

Однажды Бриан в разговоре с Гордоном высказал новый взгляд по поводу исследования острова.

— Хотя карта несчастного Бодуэна довольно точно составлена, в чем мы могли убедиться, — сказал он, — однако нам не мешает ознакомиться с восточной частью Тихого океана. В нашем распоряжении превосходные подзорные трубы, которых не было у нашего земляка, и, может быть, мы увидим те земли, которых он не мог видеть. По его карте остров Черман стоит отдельно, а может быть, на самом деле это и не так.

— Ты все преследуешь мысль, — ответил Гордон, — вернуться домой.

— Да, Гордон, и в глубине души я уверен, что ты и сам хочешь того же. Разве все наши усилия не направлены на то, чтобы возвратиться на родину как можно скорее?

— Пусть будет по-твоему, — ответил Гордон, — и так как ты на этом настаиваешь, мы организуем экспедицию.

— Экспедицию, в которой мы все примем участие? — спросил Бриан.

— Нет, — ответил Гордон, — шесть или семь человек.

— Это слишком много, Гордон! Им придется обойти озеро с севера или с юга, а на это надо много времени и труда.

— Что же ты предлагаешь, Бриан?

— Я предлагаю двоим или троим переплыть в ялике на противоположный берег.

— А кто будет управлять яликом?

— Моко, — отвечал Бриан. — Он умеет управлять лодкой, и я также в этом немного понимаю. При благоприятном ветре мы пойдем под парусом, а если не удастся, то на веслах, и мы легко таким образом сделаем пять-шесть миль и спустимся к устью реки.

— Понимаю, Бриан, — отвечал Гордон, — и очень одобряю твою идею. А кто будет сопровождать Моко?

— Я, Гордон, потому что я ни разу не принимал учасшя в экспедиции в северную часть озера. Теперь моя очередь быть полезным, и я заявляю…

— Полезным! — вскричал Гордон. — Да ты оказал уже нам тысячу услуг, мой милый Бриан. Не жертвовал ли ты собой более других, ведь мы тебе многим обязаны!

— Полно, Гордон, мы все исполняли свой долг. Что же, решено?

— Да, решено, Бриан. Кого ты возьмешь третьим? Я тебе не предлагаю Донифана, так как вы что-то не ладите.

— А я охотно взял бы его с собой, — отвечал Бриан. — У Донифана доброе сердце, он смел, ловок, и если бы не его завистливый характер, он был бы прекрасным товарищем. Кроме того, со временем он изменится, когда убедится в том, что я не стараюсь поставить себя выше других, и тогда, я уверен, мы сделаемся лучшими друзьями в мире. Но я думаю о другом спутнике для нашего путешествия.

— О ком же?

— О моем брате Жаке, — отвечал Бриан. — Состояние его духа меня беспокоит все более и более, его, вероятно, мучит совесть, а он не хочет сознаться. Может быть, во время нашей экскурсии, оставшись со мной наедине…

— Ты прав, Бриан, возьми Жака и с сегодняшнего дня начинай свои приготовления к отъезду.

— Это займет немного времени, — ответил Бриан, — так как наше отсутствие продлится не более двух или трех дней.

В этот же день Гордон сообщил товарищам о предполагаемой экскурсии. Донифан обиделся, узнав, что он в ней не участвует, и высказал это Гордону. Последний объяснил ему, что в данных условиях они не могут взять с собой более трех человек, и так как идея принадлежала Бриану, то он и выбрал кого хотел.

— Значит, эта экскурсия только для него, не правда ли? — заметил Донифан.

— Ты несправедлив, Донифан, несправедлив к Бриану, также и ко мне.

Донифан не настаивал и собрал вокруг себя своих друзей — Уилкокса, Кросса и Феба, в обществе которых он мог свободно выказать свое дурное расположение духа. Когда юнга узнан, что его обязанности изменятся и он должен будет управлять яликом, то не мог скрыть своего удовольствия, и мысль, что он поедет вместе с Брианом, увеличила его радость. Вместо него готовить будет Сервис, которого радовала мысль, что можно будет полакомиться сколько угодно, Жак, казалось, тоже был очень рад уехать из грота на несколько дней и сопровождать своего брата.

Ялик был вскоре приведен в порядок, его снабдили маленьким латинским парусом, который Моко привесил к мачте. Они взяли с собой два ружья, три револьвера, боевые запасы, три дорожных одеяла, провизии, навощенные плащи на случай дождя, запасные весла, копию с карты француза, на которую будут наноситься новые названия по мере открытий.

Четвертого февраля, около восьми часов утра, простившись со своими товарищами, Бриан, Жак и Моко отчалили от берега Зеландской реки. Стояла прекрасная погода, дул легкий юго-западный ветерок. Был поднят парус, и Моко, сидящий позади, схватив багор, предоставил Бриану травить шкот. На поверхности озера показалась легкая зыбь, ялик почувствовал это только когда вышел на середину. Его скорость увеличилась, и уже через полчаса Гордон и другие, наблюдавшие с берега, вместо ялика видели только черную точку, которая вскоре исчезла.

Моко был на корме, Бриан в середине, Жак на носу у мачты. В течение часа виднелись высокие хребты холма Окленда, но потом и они скрылись за горизонтом, а противоположный берег все еще не показывался, хотя должен был быть близко. К несчастью, как это обыкновенно случается, по мере того как солнце поднималось все выше, ветер ослабевал.

— Досадно, — сказал Бриан, — что ветер не продержался весь день!

— Было бы еще досаднее, Бриан, — ответил Моко, — если бы он сделался встречным.

— Ты философ, Моко!

— Я не знаю, что вы подразумеваете под этим словом, — ответил юнга. — Что бы со мной ни случилось, я остаюсь спокойным.

— Это именно и есть философия.

— Пусть будет так, а пока возьмемся за весла. Хотелось бы достичь противоположного берега до наступления ночи. А если не дойдем, то придется покориться.

— Хорошо! Итак, Моко, я сяду на одно весло, ты на другое, а Жак к рулю.

— Хорошо, — ответил юнга. — Если Жак будет хорошо управлять рулем, то мы пойдем быстро.

— Ты мне укажешь, Моко, как управлять, и я последую твоим указаниям.

Моко спустил парус, так как ветер стих. Все трое поспешили наскоро закусить, а затем разместились следующим образом: юнга на носу, Жак уселся на корме, Бриан же остался в середине. Ялик, уносимый течением, направился к северовостоку по компасу. Лодка находилась как раз посередине этого обширного водного пространства. Они будто были в открытом море, так как не было видно берегов.

Жак внимательно глядел на восток, чтобы увидеть, не покажется ли берег на противоположной стороне от грота.

Около трех часов юнга взял подзорную трубу и стал уверять, что видит землю. Немного погодя Бриан подтвердил, что Моко не ошибся.

В четыре часа показались верхушки деревьев, росших на низменном берегу, и стало ясно, почему Бриан не мог видеть этого берега. Значит, на острове Черман не было других возвышенностей, кроме Оклендских, которые шли между Sloughi и Семейным озером.

Восточный берег находился от них в двух или трех милях. Бриан и Моко усердно гребли, хотя уже сильно утомились, так как было очень жарко. Поверхность озера была гладкая, как зеркало, и в прозрачной воде на глубине двенадцати или четырнадцати футов видны были водоросли, между которыми плавало бесчисленное множество рыб.

Наконец, около шести часов вечера, ялик пристал к берегу, над которым склонялись густые ветви зеленых дубов и сосен. На этом крутом высоком берегу нельзя было высадиться, и пришлось пройти по крайней мере еще с полмили, все поднимаясь к северу.

— Вот река, отмеченная на карте, — сказал Бриан, указывая на реку, вытекающую из озера.

— Я думаю, нам следует ее как-нибудь назвать.