Страница 15 из 27
103683-й, который имел дело с Пальцами, не считает их всего лишь безумными монстрами и сеятелями смерти. Надо завязать с ними дипломатические отношения и наладить сотрудничество, чтобы Пальцы смогли воспользоваться знаниями муравьёв, а муравьи, соответственно знаниями Пальцев.
103683-й вернулся для того, чтобы внушить эту мысль всем представителям своего вида. Он просит двенадцать разведчиков помочь ему. Идея, конечно, не так уж легка для восприятия сообществом муравьёв, но она того стоит.
Группа изумлена. Пребывание среди странных существ пошатнуло разум 103683-го. Сотрудничество с Пальцами! Их приручение, как простого стада тли!
Все равно что объединиться с самыми свирепыми обитателями леса, с самыми крупными ящерицами, например. У муравьёв, кстати, не в обычае кооперироваться с кем бы то ни было. Они между собой-то не могут договориться. Мир состоит из сплошных конфликтов. Войны между кастами, войны между городами, войны между регионами, братоубийственные войны...
А этот старый разведчик, у которого грязь на лбу и панцирь весь в отметинах от полученных за долгую жизнь ударов, предлагает союз с... Пальцами! С существами, настолько огромными, что у них ни рта, ни глаз нельзя увидеть!
Какая нелепая идея.
Но 103683-й стоит на своём. Он повторяет снова и снова, что там, наверху, Пальцы, ну, во всяком случае, некоторые из них, преследуют ту же цель: сотрудничество между муравьями и Пальцами. Он убеждён в том, что не нужно презирать этих животных только за то, что они не похожи на муравьёв и недостаточно изучены.
— Нам нужен тот, кто больше нас, — утверждает 103683-й.
Ведь Пальцы умеют очень быстро валить деревья и разрезать их на части. Они могут стать очень выгодными военными союзниками. Если объединиться с ними, то достаточно будет указать им определённый город, и они его немедленно разрушат.
Так как война — основное занятие муравьёв, аргумент производит впечатление. Старый рыжий муравей замечает это и продолжает наступать:
— Вы только представьте себе, какой, силой мы будем располагать, если выставим на поле битвы легион из ста приручённых Пальцев! Сгрудившийся под корнем бука отряд чувствует, что переживает поворотный момент в истории муравьёв. Если старому солдату удаётся убедить их, то, может быть, однажды он сможет убедить и целый муравейник. И тогда...
24. СКАЗОЧНЫЙ БАЛ В ЗАМКЕ
Пальцы переплелись. Танцоры решительно увлекли дам за собой.
Бал в замке Фонтенбло.
В честь объявления побратимами французского города Фонтенбло и японского города Акиное был организован праздник в историческом дворце. Обмен знамёнами, обмен медалями, обмен подарками. Народные танцы. Местный хор. Плакат: «Фонтенбло — Акиное: города-побратимы», который отныне будет украшать въезд в каждый из городов.
Наконец дегустация японского саке и французской сливовой водки.
Машины с национальными флагами обоих государств ещё подъезжали к центральному входу, из них выходили припозднившиеся пары в бальных нарядах.
Жюли и её мать, одетые в чёрное по случаю траура, вошли в бальный зал. Девушка со светло-серыми глазами совсем не привыкла к такой демонстративной роскоши.
В центре ярко освещённого зала струнный оркестр играл вальс Штрауса, пары порхали, перемешивая чёрные смокинги мужчин и белые вечерние платья женщин.
Официанты в ливреях носили серебряные подносы, уставленные рядами разноцветных пирожных в бумажных корзиночках.
Музыканты ускорили темп: закружился финальный вихрь «Голубого Дуная». Пары превратились в черно-белые волчки, источающие душный аромат.
Мэр ждал перерыва, чтобы произнести речь. Сияя, он поведал о том, как он рад, что его дорогой город Фонтенбло и такой дружелюбный город, как Акиное, стали побратимами. Он восторгался нерушимой японо-французской дружбой и надеялся, что она продлится вечно. Он перечислил основных присутствующих лиц: крупный промышленник, видные учёные, высокие чиновники, военные чины, знаменитые артисты. Все очень громко хлопали.
Мэр японского города ограничился небольшим спичем о взаимопонимании между культурами, какими бы разными они ни были.
— Нам ведь выдало одинаковое счастье, вам — здесь, нам — там, жить в маленьких мирных городах, природа которых со сменой времён года становится только прекраснее, дополняя собой людские таланты, — заявил он.
При этих впечатляющих словах и новых аплодисментах вальс возобновился. Для разнообразия танцоры договорились на этот раз кружиться против часовой стрелки.
В таком гаме трудно услышать друг друга. Жюли и её мать присели за столик в углу, куда префект пришёл с ними поздороваться. Его сопровождал молодой человек, весьма высокий, светловолосый и с огромными, в пол-лица, голубыми глазами.
— Это дивизионный комиссар Максимильен Линар, о котором я вам уже говорил, — представил префект. — Он занимается расследованием смерти вашего мужа. Можете полностью ему доверять. Этот полицейский не знает себе равных. Он преподаёт в школе полиции Фонтенбло. Он сумеет быстро определить причины гибели Гастона.
Молодой человек протянул руку. Ладони обменялись потом.
— Очень приятно.
— Очень приятно.
— Мне тоже.
Так как добавить было нечего, мужчины отошли. Жюли и её мать издалека наблюдали за праздником, который шёл полным ходом.
— Вы танцуете, мадемуазель?
Молодой очень чопорный японец склонился перед Жюли.
— Нет, спасибо, — ответила она.
Удивлённый таким приёмом японец стоял в нерешительности, не зная, что предписывала делать французская вежливость кавалеру, получившему отказ во время официальной церемонии. Мать пришла ему на помощь:
— Извините мою дочь. Мы в трауре. Во Франции чёрный цвет — цвет траура.
Испытывая одновременно и облегчение оттого, что дело было не в нем лично, и смущение из-за допущенного промаха, молодой человек согнулся до земли перед столом.
— Прошу меня простить за то, что потревожил вас. У нас все наоборот, цвет траура — белый.
Префект, решив придать вечеру пикантности, рассказал маленькой группке окружавших его гостей анекдот:
— Эскимос делает во льду прорубь. Бросает в неё леску с крючком и наживкой. Сидит, ждёт, как вдруг раздаётся такой громкий голос, что земля начинает дрожать: «ЗДЕСЬ НЕТ РЫБЫ». Испуганный эскимос отходит подальше и делает новую прорубь. Закидывает крючок и ждёт. Страшный голос гремит снова: «ЗДЕСЬ ТОЖЕ НЕТ РЫБЫ». Эскимос отходит ещё дальше и делает третью прорубь. Голос опять звучит: «ДА ГОВОРЮ Я ВАМ, НЕТ ЗДЕСЬ РЫБЫ!» Эскимос осматривается вокруг, никого не видит, окончательно теряется и поднимает глаза к небу: «Кто со мной говорит? Бог?» Мощный голос раскатывается громом: «НЕТ. ЭТО ДИРЕКТОР КАТКА...»
Нестройный смех. Благодарности. Вторая волна смеха со стороны тех, кто понял с опозданием.
Посол Японии тоже хочет рассказать смешную историю.
— Один человек часто садится к столу, открывает ящик, достаёт зеркало и долго его разглядывает, думая, что перед ним портрет его отца. Его жена замечает, что он часто смотрит на какую-то картинку и начинает беспокоиться, считая, что это, возможно, фотография его любовницы. Однажды, воспользовавшись отсутствием мужа, она хочет разрешить свои сомнения. И находит спрятанное её мужем странное изображение. Как только он возвращается, она спрашивает его ревниво: «Что это за старая злобная женщина у тебя в ящике на портрете?»
Новые взрывы вежливого смеха. Снова вторая волна смеха — тех, кто понял с опозданием. Третья волна смеха — это те, кому объяснили смысл истории.
Префект Дюпейрон и японский посол, в восторге от своего успеха, рассказали ещё несколько анекдотов. Они заметили, что не так-то легко найти такие, которые были бы одинаково смешны для обеих наций, поскольку в шутках много намёков на особенности культуры каждой страны, понятные только её представителям.
— Как вы думаете, существует ли универсальный юмор, способный вызвать смех у всех? — спросил префект.