Меч Бури

Финн пальцем показал на низкие каменистые холмы. Его подчиненные пошли на разведку: Кембал – направо, а Тьорл и Лер – налево. Лавим, выбравшись на берег, встряхнулся, как промокшая собака, и побежал вдогонку за Тьорлом и Лером.

Жаркое дыхание горящего леса ощущалось и на этом берегу. Земля здесь была каменистая, повсюду – заросли кустов. Впереди виднелась гряда невысоких холмов, дальше, к востоку, за ними возвышались горы.

Каждый раз, когда они оборачивались, То видели зарево пожара. К Станаху подошла чем-то озабоченная Кельда.

– Гуйил фир, – прошептал Станах, останавливаясь.

Он обернулся и увидел, что лес на том берегу горит уже почти у самой пещеры. Несмотря на пронизывающий ветер и предрассветный холод, на его лице выступила испарина. Он стоял, чувствуя, что ему необходимо хоть немного отдохнуть. Кельда тоже остановилась.

Она попыталась повторить только что сказанные гномом слова:

– Гуил файр? Так ты сказал? Что это значит?

Станах криво усмехнулся:

– Пожар.

Он показал рукой на лес.

– Огонь идет по вершинам. Если направление ветра изменится, пожар может перекинуться и на эту сторону реки. А если огонь достигнет Равнин Смерти – это и будет гуйил фир.

«И скорее всего, произойдет это завтра», – подумал он про себя.

Больше он ничего не сказал. Все свои силы он направил на одно: идти! Они медленно побрели вдоль берега, Кельда внимательно смотрела под ноги и поддерживала Станаха, чтобы он не споткнулся.

Правая рука Станаха оставалась все такой же безжизненной и тяжелой, словно металлическая болванка. Он вспомнил, что в этой руке несколько часов назад горел безжалостный огонь. Сейчас он не чувствовал в руке никакой боли – чувствовал только холод в груди.

«Когда же, – думал он, – ну когда же подействуют целебные мази Кембала?»

Тьорл на корточках сидел на вершине холма, пытаясь по звездам определить, скоро ли рассвет. Звезды на небе гасли, но вместо утренней зари полнеба освещали отблески лесного пожара.

Перейдет ли огонь и на эту сторону реки? Он поднялся на ноги, ощутив, что они затекли. Он уже и не помнил, когда последний раз спал, и не знал, удастся ли ему в ближайшее время выспаться.

Стоявший рядом Финн толкнул Тьорла и показал вниз: к холму подходили Станах и Кельда. Им на помощь вприпрыжку спускался по склону Кембал.

– Гному нужен отдых, он едва переставляет ноги.

– Мы не можем здесь оставаться долго. Огонь, наверное, перекинется и на эту сторону.

Финн фыркнул:

– Он, что же, перепрыгнет через реку? Они долго молчали. Тьорл смотрел на запад, он думал о своих товарищах из отряда – они, видимо, остались в горящем лесу. Как их спасти? Он взглянул на командира ив его глазах увидел тот же вопрос; но в этих глазах одновременно был и ответ.

Их отряд должен был быть в шести милях отсюда к северу. Река там бурная и широкая, перебраться через нее там невозможно. А начался пожар как раз там…

«О боги, – молился Тьорл, который делал это совсем не часто, – если вы не можете спасти всех, даруйте жизнь хотя бы некоторым из них!»

Керрит. Бартт. Старый Джарт. Имена и лица тридцати его друзей, казалось, были написаны на клочьях летящего из-за реки дыма, Тьорл вздрогнул. Должно быть, они умерли быстро, его друзья, и так же легко, как ветер легко рассеивает дым.

Финн почесал затылок:

– А куда это делся наш кендер?

– Полагаю, старается держаться подальше от меня, – сказал Тьорл. Финн хмыкнул:

– Но он вернется?

– Вообще-то он любит погулять, особенно по ночам, но всегда возвращается. К моему сожалению.

– Да? – Финн, прищурившись, посмотрел на Тьорла. – А я думал, он – твой друг. Что за кошка пробежала между вами?

– Да просто мы не сошлись характерами, – усмехнулся Тьорл.

Луны зашли, звезд на небе уже не было видно.

И вдруг Тьорл увидел в небе черную-пречерную тень и ужаснулся, как если бы увидел разверзшуюся землю.

Финн проревел проклятие и тут же, словно эхо, снизу отозвался Лер, предупреждающий всех об опасности.

Кошмарным видением ночи, издавая пронзительный крик, подобный кличу смерти, с неба на них стрелой несся черный дракон.

Когда дракон закричал, время, казалось, остановилось. Сердце Кельды замерло в груди, испугавшись ее страха. Ледяной холод пронзил ее до костей; не в силах двинуться с места, она увидела, как взмахнули крылья чудовища, увидела их блестящую, как черное дерево, внутреннюю сторону, увидела, как чудовище коснулось земли, – огромное, с высоко поднятой на длинной шее массивной головой. С непостижимой быстротой передние лапы дракона вытянулись вперед, как если бы они старались до чего-то дотянуться…

Дотянуться до нее!

И тут стон Станаха, словно острым мечом, разрубил страх Кельды. Она бросилась в сторону.

Меч Бури!

Пусть, пусть она не умеет владеть Мечом как следует, пусть, размахивая Мечом, она только искалечит себя, но пусть прольется и драконья кровь!

Острые, как ножи, когти – черные, кривые, – нависли над ней, подобно готовой захлопнуться клетке. Кельда судорожно пыталась выдернуть Меч из ножен. О, как он тяжел!… Она судорожно вновь. и вновь пыталась выхватить Меч из ножен…

Страшный победный крик прогремел в ночи прежде, чем она сумела обнажить Меч. Верхом на драконе сидел гном в черном плаще с капюшоном.

Кузнец, прокричав какое-то проклятие, встал между драконом и Кельдой. Огромное крыло ударило его и бросило на землю. Он сумел подняться на одно колено. Быстро, как молния, длинная шея дракона метнулась в его сторону, зубы сжались, глаза сверкали.

– Станах! отчаянно закричала Кельда.

Тяжелая шея дракона ударила ее сзади. Она упала, дыхание перехватило, она не могла даже крикнуть – ей не хватало воздуха. Чья-то рука крепко вцепилась ей в руку и потащила, потащила ее прочь от дракона… Кельда, задыхаясь и рыдая, подняла голову. Между Кельдой и драконом стоял Лер. Высоко подняв меч, он ринулся в атаку, хотя и знал, что не сможет пробить бронированную шкуру чудовища.

Клинок Лера блеснул и ударил дракона в крыло. Тот заревел, словно злорадно засмеялся.

Кровь Лера, словно горячий дождь, брызнула на лицо и руки Кельды. Она закричала, но услышала только бессильный стон. Она попыталась бежать, но только упала.

«Словно клетка», – подумала она вновь, увидев над собой когти дракона. И теперь эти когти обхватили ее, сжали и подняли – высоко-высоко над землей.

– Нет! кричала она беззвучно. – Нет!

Наездник дракона схватил ее за руку и втащил на шею чудовища. Кельда, откинув голову назад, ощущая тошноту, изо всех сил пыталась вырвать свою руку из руки черного гнома.

О, только бы хоть как-то освободиться!

Свободной рукой ей удалось скинуть с головы гнома капюшон, и она увидела, что у него только. один глаз. Когда дракон раскинул крылья и стал взлетать, Кельда с яростью дикой кошки вцепилась в единственный глаз наездника.

Неожиданно она почувствовала: ее талию схватили две руки, одна из которых была забинтована. Станах!

Кровь струилась по лицу наездника, капала на его бороду. Он отшатнулся от рук Кельды, а. она вдруг поняла, что прозвучавший в ее ушах торжествующий крик – ее собственный.

Но тут небо опрокинулось на нее, а затем она услышала дикое завывание ветра под крыльями дракона.

Стройная и хрупкая на вид, Кельда все же выросла в деревне, с малолетства привыкла к тяжелой работе и была гораздо сильнее, чем казалась на первый взгляд. Она сидела на гладкой чешуйчатой драконьей шее так, словно сидела на лошади. Она снова бросилась на одноглазого всадника, не заметив, что в руке у него нож. Одноглазый взмахнул ножом – и тотчас его руку схватила покрытая шрамами рука.

Станах!

Вот он прилип к спине дракона позади наездника в черном плаще. Одноглазый закричал от боли. Чешуя дракона волнами ходила под ногами Кельды. Как во сне, когда звуков не слышно и все движется очень медленно, Кельда увидела, что одноглазый заскользил по черному плечу дракона, увидела его открытый в отчаянном крике рот, увидела, что ухватиться ему уже не за что.