Меч Бури

– Я… да… Думаю, поняла.

Лавим взглянул на нее.

– Ты что-то побледнела, Кельда. Плохо себя чувствуешь?

Кельда проглотила подступивший к горлу комок.

– Нет, нет, ничего. Я чувствую себя прекрасно.

– Ты уверена в этом? Может быть, продолжим урок позже? Или ты согласна еще несколько раз бросить нож?

Кельда сказала «да» и стала бросать нож. В первый раз немного промахнулась, во второй – попала точно.

– Молодец, давай-ка еще побросай, – поощрил ее Лавим. – Ты начинаешь чувствовать, как нужно это правильно делать.

Кельда снова бросила нож и промахнулась примерно на ярд;

Вокруг пня росла густая трава. Кельда стала искать нож в траве, но не нашла. За пнем склон круто опускался к лесу; внизу, там, куда не доходила тень от деревьев, она заметила блестевшее на солнце лезвие. Кельда быстро пошла вниз по склону.

У подножия холма было сыро, ее ботинки шлепали по лужам, увязали в грязи. Кельда подняла нож и хотела было идти назад, но тут увидела, что ветки кустов недалеко от нее дрожат. Кельда осторожно пошла к кустам.

Раздвинув колючие ветки кустарника, она остановилась как вкопанная. Ей открылась небольшая полянка, покрытая мягкой, не по-осеннему зеленой травой, на траве лежал молодой человек. Его правая рука была изогнута так, как человеческая рука не может быть изогнута, а откинутая левая рука словно бы умоляла о помощи. Жив ли он?

Кельда поднесла руку ко рту и закусила ее, чтобы не закричать. Молодой человек лежал на правом боку, его длинные светлые волосы омывал протекавший через полянку ручеек; с левой стороны они прилипли к лицу. Кровавая рана тянулась по всему лицу от глаза до рта. Красная одежда была покрыта пятнами крови – и уже засохшей, и совсем свежей. Кельда услышала короткий прерывистый вздох.

– Лавим! – закричала она. – Тьорл! Станах!

Молодой человек застонал и открыл глаза, темные и тусклые от невыносимой боли.

– Леди, – прошептал он. С трудом вздохнув и облизав языком окровавленные губы, он попытался начать снова: – Леди, не могли бы вы мне помочь?

Станах упал перед Музыкантом на колени, руки его дрожали. Он положил ладонь на грудь мага и ощутил слабое тепло уходящей жизни. Музыкант был еще жив, но это была уже агония. Говорить он уже не мог, лежал безмолвно и неподвижно.

Да, он еще не был мертв, но всем было ясно, что долго ему не протянуть. Обе его руки и несколько ребер сломаны, в легких полно крови.

Подошел Тьорл – он ходил осмотреть окрестности: не прячутся ли те, кто напал на Музыканта, где-то поблизости? В левой руке он держал лук и стрелу, в правой – старую флейту из вишневого дерева. Молча протянул флейту Станаху.

Станах взял флейту и осторожно погладил пальцами полированное дерево. Подумав, он положил флейту рядом с изуродованной правой рукой Музыканта.

– Где ты ее нашел, Тьорл?

– Недалеко отсюда. Станах, мне надо прямо сейчас поговорить с тобой. Станах кивнул и медленно поднялся на ноги. Эльф посмотрел на Музыканта, затем оглянулся на Кельду. Она стояла с Лавимом в стороне, у края поляны, Тьорл жестом попросил ее подойти.

– Побудь с ним, Кельда.

Кельда не произнесла ни слова. Она присела рядом с магом, ее зеленые глаза были невыразимо печальны, лицо залито слезами. Лавим молча опустился на землю рядом с ней. Станах мельком взглянул на них и пошел за Тьорлом в глубину леса.

Тьорл вложил стрелу в колчан, но лук зачехлять не стал.

– Твой друг выглядит так, будто побывал в лапах целой шайки бандитов. Станах молча кивнул.

– Я не обнаружил никаких следов того, что здесь кто-то был. Ничего, ни малейшего следа. Да и сам он непонятно как оказался здесь… Что ты думаешь обо всем этом?

– Я не знаю. Он ведь маг и… – Станах откашлялся. – В Торбардине знали о его переносящих заклинаниях. – Он чуть заметно улыбнулся. – Он мог перенести куда угодно и кого угодно, правда, после этого любого просто выворачивало наизнанку… Впрочем, я не думаю, что его изуродовали далеко отсюда: у: него не хватило бы сил, чтобы перенести себя на большое расстояние. А далеко ли отсюда дорога в Старую Гору?

– Миль пять, может быть, немного больше, – сказал Тьорл, – Значит, вот там его и схватили. Или где-то поблизости от того места, где он ждал меня.

– Извини меня за то, что…

– Да чего уж тут, – проворчал Станах.

Он повернулся и пошел назад, к Музыканту, но не успел сделать и двух шагов, как Тьорл схватил его руку.

– А как насчет Меча?

– Насчет Меча? – Станах прикрыл глаза. – Я не знаю, – с горечью сказал он. – Я же не пришел к Музыканту вовремя, понимаешь? Я не смог помочь ему – и он уже не сможет помочь мне. Пусти меня хоть посидеть с ним, пока он еще не умер.

Гном повернулся и пошел к магу. Тьорл молча последовал за ним.

Кельда подвинулась, освобождая Станаху место рядам с собой.

– Он еще дышит. Станах. Он еще жив.

Станах ничего не ответил, только вытер рот ладонью и кивнул он смотрел на изуродованные руки Музыканта.

Кельда тоже взглянула на руки мага и прошептала:

– Для чего они это сделали?

– Так он не мог защитить себя с помощью магии. – Станах пальцем коснулся флейты. – Но они ничего не знали об этой дудочке, и она помогла ему уйти от них. Помогла уйти, но не спасла ему жизнь.

«Ах, Джорди, – думал Станах. – Прости меня, Музыкант».

– Мы могли бы переночевать здесь, – вдруг сказал Тьорл. – Это, конечно, не лучшее место для ночлега, но зато холм скроет от посторонних свет нашего костра, и это лучше, чем сидеть на вершине холма, но без костра. – Тьорл увидел, что кендер хочет что-то спросить, и веско сказал Лавиму: – За костер будешь отвечать ты. Договорились?

Лавим встал и, бросив взгляд на Станаха, отправился в лес. Эльф поднялся на холм – наблюдать за окрестностями. Кельда, на глазах которой погибла вся ее семья, смотрела в глаза гнома и видела всю его безутешную скорбь – она чувствовала, что сейчас не должна оставлять его одного рядом с умирающим другом.

Солинари, как всегда, первой взошла на небосклон, Лунитари еще оставалась за горизонтом. На поляну опустилась темно-синяя холодная ночь. Освещенные пляшущим светом костра облетевшие кусты были похожи на паутину. Когда свет красной луны коснулся вершины холма, Станах вдруг осознал: он уже не слышит дыхания Музыканта. Он наклонился и осторожно коснулся рукой груди мага; она даже и слегка не вздымалась, – биение жизни из нее ушло.

Станах сидел неподвижно и слышал только удары собственного сердца.

– Прости меня, – прошептала Кельда.

Гном молча кивнул. Он посмотрел на нее, потом на Королевский Меч, все еще висевший у нее на бедре. Отблески пламени и тени скользили по золоту и серебру рукояти, холодно мерцали сапфиры. Станах подумал: он мог бы увидеть темно-красное сердце стали даже через грубую кожу ножен.

Кельда положила на его правую руку свою.

Станах молчал.

Музыка, которая так очаровывала гномских детей, улетела навсегда. Магия кончилась. Джорди мертв. И Киан тоже мертв.

Станах и не пытался скрывать своих слез.