Страница 46 из 59
Она покачала головой.
— Полиция уже спрашивала и переспрашивала нас об этом без конца. Нет, кофе остается единственным, куда мог быть положен яд. Иного быть не могло.
Они дошли до того места, где дорожка выходила к лужайке перед домом. Навстречу им по траве брел Джимми. Вид у него был унылый и совершенно больной. Подойдя к ним, он прерывающимся голосом сказал:
— Не знаю, зачем я снова им понадобился. Все эти расспросы ни к чему не ведут.
Энтони освободил руку Джулии. Чуть отступив назад, он стоял, очень высокий и очень решительный, сурово сдвинув темные брови.
— О чем тебя спрашивали? — отрывисто проговорил он.
— Что-то по поводу аспирина, который мне давала Минни.
— Когда это было?
— Во вторник вечером. Предыдущую ночь я не спал. Думал, если опять не засну, сойду с ума. Но она не позволила мне взять морфий. Сказала, что опасно. Мне было все равно — только бы уснуть. Но она его отобрала и дала мне аспирин. А я так и не заснул.
Джулии казалось, что она стоит в ледяной воде.
— У Минни был морфий? — резко спросил Энтони. — Вы говорили о нем, оба держали его в руках? Полиция об этом знает?
Джимми посмотрел на него несчастными глазами.
— Глэдис Марш подслушивала под дверьми. Она им все рассказала.
Энтони хлопнул его по плечу:
— Тогда пора тебе проснуться и начать борьбу за свою жизнь, если не хочешь болтаться на виселице.
Ледяной холод поднялся до самого сердца Джулии. Она увидела, как у Джимми дернулась щека. Кровь прилила к его бледному лицу, и это было еще страшнее, чем просто бледность. Он что-то пробормотал.
— Господи, Джимми! — хриплым от волнения голосом сказал Энтони. — Неужели ты не видишь, что влип? Тут одно на другое накладывается: у тебя с женой происходит серьезная размолвка, проходит двое суток, и она умирает от отравления. Либо она покончила с собой, либо ее отравил кто-то из вас троих: Элли, Минни или ты. Никто другой не смог бы это сделать без риска подвергнуть опасности и твою жизнь. Между тем ты твердишь, что Лоис не могла наложить на себя руки и требуешь, чтобы и мы говорили то же самое. Ты оказываешься наследником ее состояния. Вдобавок ко всему этому, теперь полиции известно, что и ты, и Минни во вторник вечером держали в руках морфий. Приди наконец в себя, дружище! Пойми, чем это тебе грозит!
Джимми Леттер, казалось, взял себя в руки.
— Что я могу сделать? — довольно спокойно спросил он.
Энтони снял руку с его плеча.
— Ну вот так-то лучше! Для начала перестань говорить о самоубийстве, как о чем-то невероятном.
— Но ты же сам говорил, что она не могла этого сделать. Я бы руку дал на отсечение, лишь бы знать, что не она сама себя убила.
— Мы все вели себя глупо, в том числе и я. Ты можешь сделать и еще одно — начать думать, серьезно думать о том, кто расставил чашки именно так, как они стояли. Джулия принесла их на подносе и поставила поднос на стол. Минни утверждает, что они так и стояли на подносе, когда она вошла. Она говорит, что при ней Лоис клала туда сахар, потом они вместе вышли на веранду. Потом в комнату вошла Элли. Она говорит, что не заметила, где были чашки. Дальше вошел ты, а Элли вышла, чтобы позвать Минни и Лоис. А теперь, Джимми, будь добр, постарайся припомнить: стояли обе чашки по-прежнему на подносе или нет?
Джимми потер переносицу:
— Не знаю. Не помню. Я не заметил — мне было о чем думать, кроме кофейных чашек.
— Послушан, был же какой-то момент, когда ты не мог не подумать о чашках, во всяком случае, о своей — ты же ее брал в руки и пил из нее кофе. Так ведь?
— Так. Кофе я выпил. Чашка стояла на столике возле моего кресла.
— Вот видишь, это ты вспомнил. Теперь постарайся припомнить, как и когда она там очутилась?
— Не знаю. Там она стояла, и я ее взял.
— Она там стояла еще до того, как все возвратились с веранды?
— Не могу сказать. Я сел только после того, как они вернулись.
— Что ты делал до этого?
— Перебирал бумаги на бюро.
— Ты стоял спиной к столу?
— Кажется, да.
— Неужели ты больше ничего не помнишь? — безнадежно спросил Энтони.
— Только то, что чашка стояла на столе возле меня и я из нее пил.
— Ты хочешь сказать, что когда ты подошел наконец к столу, она уже стояла там?
— По-моему, да.
— Но ты не помнишь точно? — допытывался Энтони, с трудом сохраняя спокойный тон.
— Ничего, кроме того, что кофе я выпил. Перестань меня выспрашивать. Я же говорю, что я ничего не замечал вокруг. Я пытался решить, как мне поступать дальше…
— Поступать дальше?!
Джимми кивнул.
— Ну да. С Лоис. Так не могло продолжаться дальше. Я должен был принять решение…
— Ради бога, только не говори это полицейским! — воскликнул Энтони, хватая Джимми за руку.
— Но ты же меня сам спросил, о чем я думал. Ничего вокруг не замечал, пока не взял в руки чашку, и бесполезно выпытывать у меня, как она там оказалась. — Он остановился, взъерошил волосы и рассеянно произнес: — Предварительное разбирательство состоится завтра в «Быке».
Глава 33
После полудня мисс Силвер снова попросила Джулию уделить ей несколько минут. Надо сказать, что за первую половину дня она сумела поговорить почти со всеми членами семейства. Джулию она застала одну в старой классной комнате. Она вошла с неизменной вязальной сумочкой и начала разговор с того, что восхитилась прелестным видом, открывавшимся из окон, и знакомыми книгами на полках.
— А, Шарлотта Йонг! Вы заметили, как точно она в своих романах воссоздает обстановку викторианской Англии? Удивительно правдиво, не правда ли? Пожалуй, никто с такой нежной любовью и постоянством не обращался к теме жизни больших семейств, которые теперь — увы! — отошли в прошлое! Поразительно живо она их описывала! Правда, ее «Наследник Рэдклиффа» довольно грустный роман, зато сколько добрых слез было пролито над судьбой этого бедного юноши! Прекрасная дань ее таланту. Правда, я предпочитаю книги со счастливым концом, но нельзя же всегда этого ожидать — зато сколько мужества, сколько веры в справедливость у ее героев! Думаю, настанет время, когда мисс Йонг будут ценить так же высоко, как Троллопа, — если не выше. Не хотите ли присесть, мисс Вейн?
Джулия покорно села. Поскольку как-то надо было прожить и этот день, то не все ли равно, смотреть ли бесцельно в окно или обсуждать викторианские романы с мисс Силвер? Энтони увел Джимми на прогулку, Элли отправилась к своему Ронни, а Минни, надо надеяться, прилегла отдохнуть. Джулия опустилась на первый попавшийся стул и с трагическим выражением взглянула на мисс Силвер.
Вероятно, под влиянием трогательных романов викторианской эпохи и только что высказанной ею самой любви к счастливой развязке, мисс Силвер прочувствованно сказала:
— Это действительно большое испытание, прошу вас, не подумайте, что я вам не сочувствую, когда еще раз прошу припомнить любые детали, касающиеся вечера в среду.
— Я не могу сообщить вам ничего нового.
— Может быть, это и так. Однако мой профессиональный опыт убедил меня в том, что люди, наиболее близко соприкоснувшиеся с трагедией, обычно сообщают не все. Иногда потому, что считают, будто это может нанести вред тем, кого они любят; иногда оттого, что не отдают себе отчета в важности того, о чем умолчали. В теперешнем случае я убеждена, что кто-то такую информацию имеет, но держит при себе. Я не могу сказать, кто именно и что это за сведения. Этого я пока не знаю. Но я абсолютно уверена, что такая информация есть, и она здесь, в этом доме. Если собрать все мелочи, детали, кусочки, то, возможно, сложится четкая картина, благодаря чему все может разрешиться благополучно. Я прошу вас поделиться всеми фрагментами, которые сохранились в вашей памяти. И, пожалуйста, не бойтесь говорить, страх — плохой советчик.
— Кажется, я ничего не утаила, — ответила Джулия, открыто глядя на мисс Силвер.